Николае Русу - Лия

«Могу представить, что тебе снилось, особенно с кем-то другим в постели. Актеры не такие дураки, тем более, если они еще и симпатичны, чтобы упустить такую конфетку, как ты. Будь я на их месте… А теперь, на, Кристиан, радуйся подарку…»

Спасительная мысль мелькнула в моей голове. Она казалась мне соломинкой для утопающего, единственным выходом из ситуации, если я не хочу оказаться в дураках и вместе с тем сохранить Лию.

Я понимал, что об этом надо говорить очень деликатно, малейшая оплошность может нанести непоправимый вред, но, казалось, моя голова была набита ватой. И тогда, словно в бреду, я заговорил, напряженно вглядываясь в лицо Лии, чтобы не пропустить ее реакцию:

— Лия, дорогая, но как мы поступим… я хочу, чтобы мы зарегистрировались, сыграли свадьбу, все, как полагается. Если родится ребенок, как быть тогда со свадьбой, ведь я ношу траур и в течение года не может быть и речи… может… — я с трудом проглотил сухой комок, застрявший в горле, — может… ты пойдешь к тетке Ирине…

Лия, приковав взгляд к моим губам, скривила рот в насмешливой улыбке и спросила:

— С чего ты взял, что я хочу выйти за тебя замуж, точнее, хочу заставить тебя жениться на мне?

Она слегка отстранилась, всем видом выражая презрение. Ее глаза часто заморгали, разгоняя набегавшие слезы. Я содрогнулся, от мысли, что она может уйти, исчезнуть, что я могу потерять ее навсегда: ведь я знал ее, умел угадывать каждое намерение.

— Лия, прости меня, не слушай, что я несу, прошу тебя, это все глупости.

Она лежала, неподвижно вытянувшись на спине, разбросав волосы по подушке. Ее ноздри нервно подрагивали, грудь ритмично вздымалась. Я проклинал себя, что не сумел сдержаться и затеял этот разговор сейчас, в самый неподходящий момент. Теперь я не знал, как заставить ее успокоиться, забыть обиду.

— Лия, если понадобится, мы устроим свадьбу и с ребенком или вообще не будем справлять, зачем она нам? Все будет так, как ты пожелаешь, только не принимай всерьез мои слова, хорошо? Договорились?

Мне пришлось долго убеждать, я говорил так много, как, наверное, не говорил целый год, пока Лия не засмеялась и стала больно щипать меня, мечтательно напевая слова, приятно ласкавшие мой слух:

— …Я решила, что если будет девочка, мы назовем ее как твою маму, Марией… Будет маленькая Марика, похожая на тебя.

— Почему на меня? Я хотел бы, чтоб она походила на тебя, и была такой же красивой, пусть парни сходят по ней с ума.

— Нет, Кристиан, все-таки лучше ей походить на тебя. Мама часто говорила, что напрасно не родила нас уродливыми, тогда, может, и мы были бы счастливыми… Кто знает, какая жизнь ждет меня впереди…

— Лия, ведь я люблю тебя…

— Вы все сперва так говорите, а потом… А я мечтаю о том, чтобы любовь стала свечой, освещающей жизнь, чтобы она была нашим главным советчиком. Чтобы ты не жил со мной только потому, что поставил свою подпись в официальном документе о браке. Я никогда не пойду к тебе на работу, как поступают некоторые… Никогда. Я не буду потрясать свидетельством о браке, доказывая, что ты мой муж, требуя, чтобы тебя вернули домой или заставили платить алименты. Никогда. Если ты разлюбишь меня — пожалуйста, скатертью дорога и попутного ветра. Я не буду тебя удерживать, наоборот, прогоню. Любовь никогда не умирает, найдется кто-нибудь, кто меня полюбит.

— Не надейся, Лия — прошептал я ей на ухо, утопая в ее волосах, — ни один не найдется. Я буду твоим рабом и хозяином, царем и слугой.

— А если ты меня разлюбишь?

— Этого не может быть, Лия, для меня это просто невозможно!

И все-таки в глубине души я вел упорную борьбу с черной мыслью, которая червем точила мое сердце. Я защищался как мог, но она с завидным упорством продолжала грызть меня, грызть, грызть…

Лия посмотрела на меня долгим и внимательным взглядом и неожиданно заговорила, еще больше укрепляя тревогу в моем сердце:

— Трудная работа у актера, господи, настолько трудная, насколько и красивая. Ты должен прожить столько жизней, судеб, у которых нет ничего общего с твоей собственной жизнью, характером, судьбой. Моя героиня влюбляется в цыгана, затем в помещика. Сколько я промучалась, прежде чем поняла, чего требует от меня режиссер, боже ж ты мой! Один парень, Виктор, исполнявший роль мелкопоместного дворянина, по уши влюбился в меня, а не в героиню. Однажды он упал на колени и стал упрашивать меня выйти за него замуж… И такой он был галантный, носил мне цветы, все время заботился, чтобы я не простудилась, не проголодалась, не мучилась от бессонницы… И Михай, режиссер, говорил, что чувствует большое удовлетворение, работая со мной…

На мгновение Лия остановилась и внимательно посмотрела на меня. Я, однако, лежал неподвижно и прислушивался к глодавшей меня мысли:

«Ребенок… ребенок… С кем же она его заделала? С Флорином? С Виктором или, может, с Михаем-режиссером?..» Вдруг Лия резко дернулась, высвободилась из моих объятий, посмотрела на меня в упор и спросила, нахмурившись:

— И все-таки ты ревнуешь, признаешь?

Ее резкий и холодный тон обескуражил меня. Я даже подумал, уж не с помощью ли еще неведомого людям чувства ей удалось прочитать мои мысли, так уверенно прозвучали ее слова.

— Лия, какая ревность, с чего ты взяла? — попробовал я защищаться, желая во что бы то ни стало повернуть разговор в другое русло, но под ее взглядом я почувствовал себя беспомощным и покорно слушал, как она принялась упрекать меня, произнося каждое слово, как проклятие:

— Боже, боже, Кристиан! Я всегда знала, что сердце меня не обманет! С самого начала я почувствовала в тебе это дурное зерно… Ну что ж, я готова на любые лишения, пойду на все и не остановлюсь, пока не вытравлю из твоего сердца ревность…

Я испуганно слушал ее, пытаясь представить, какое чистилище она приготовила для меня.

Рано утром мы проснулись и заговорили шепотом, хотя кроме нас в комнате никого не было.

Мы решили, что поскольку в скором времени Лии будет трудно забираться через окно, я должен найти хозяйку и снять квартиру. Комната должна быть большой, иметь, пусть небольшую, но отдельную кухню, даже если это и будет дороже. Лия получит гонорар, и на эти деньги мы сумеем прожить вдвоем около двух лет. Потом Лия поделилась своей тайной — один ленинградский режиссер предложил ей роль в фильме, который он начнет снимать в следующем году, а пока ей остались лишь павильонные сцены — съемка на натуре уже закончилась, поэтому ближайшую неделю она будет очень занята и не сможет иногда приходить домой, так что я не должен сердиться… Мы все утро обсуждали наши житейские проблемы, как самые настоящие молодожены. Потом мы вышли из общежития, пройдясь под руку мимо дежурной, которая вытаращила глаза, словно луковицы, когда Лия озорно показала ей язык.