Николае Русу - Лия

А однажды она сказала, что собирается пойти к бабке-акушерке, одному богу известно, где она ее отыскала. После этого она долго сидела задумавшись, сердце мое чуяло, что она что-то замышляет. Мне показалось, что Лия жалеет ребеночка. А на днях она собрала свой чемодан и сказала, что перебирается к тебе. После ее ухода я заметила, что она забыла коробку со всякими мелочами.

Я сидел неподвижно, переваривая услышанное. Что я мог предпринять? Лия, Лия, уж что человек сотворит своей рукой, потом никто не исправит.

— Влада, как ты думаешь, куда она ушла?

— Не знаю, Кристиан, честное слово.

— Может, уехала домой, в деревню?

— Вполне вероятно.

— Если она вернется, позвони мне, пожалуйста.

— Хорошо.

Я написал на листочке бумаги свои координаты и, уходя, захватил с собой забытые Лией вещи — коробку со всякими бесполезными мелочами. У меня был соблазн оставить себе невинную безделушку в форме ключика, но, охваченный негодованием, я выбросил ее.

Прошел месяц, другой, прошло четыре месяца, но от Лии не было никаких вестей. Я все еще надеялся, что она вернется, так же неожиданно, как исчезла. Понять все происшедшее мне помог дед.

В одну из суббот я надумал съездить в село, чтобы повидать деда.

Накануне отъезда я вспомнил о своем обещании и купил в универмаге шляпу с голубой лентой.

Тем же вечером я был дома. Сперва я пошел на кладбище и очистил мамину могилу от сорняков, потом, не заходя к отцу, направился к дому деда.

Когда я входил в ворота, дед наблюдал, как годовалый поросенок жадно чавкал, склонившись над миской. Мы обнялись, я вручил ему шляпу, и дед, довольный, улыбнулся.

— Напрасно ты потратился, к тому же оставил какого-то горожанина без шляпы. У меня ведь лежит где-то старая шляпа, как говорится, по мешку и заплатка.

Дед повертел шляпу в руке, оценивая ее достоинства, щелкнул ее пару раз и, сняв овечью кэчулу, надел обновку.

— В самый раз. За нее не сражались?

— Сражались.

— И ты победил?

— А как же.

— Спасибо тебе. Выходит, с меня — магарыч.

— А как же.

Дед подошел к печурке и взялся за стряпню. Я сбегал к колодцу и принес воды для птицы.

Когда совсем стемнело, мы накрыли стол под виноградным кустом, который, разросшись, плотным ковром закрыл фасад дома. Лампочка под навесом отбрасывала бледный свет на провисавшие от тяжести черные грозди с крупными ягодами. Дед принес пузатый кувшин с вином и бережно поставил его на стол.

— Неужели еще не кончилось? — спросил я.

— Осталось немного. Не сегодня — завтра начнется сбор винограда, так что будет бочонок и на следующий год.

Мы помянули маму и молча приступили к еде. Дед наполнил стаканы и сказал:

— Давай, чокнемся, и не думай столько, вон поседел…

— Знаешь, дед, о чем я сейчас думал?

— О какой-нибудь девушке или о моей шляпе, — улыбнулся он.

— И о том, и о другом.

— Видишь, как я угадал!

— А ты знаешь, какая между ними связь?

— Если скажешь, буду знать, — ответил дед, приготовившись слушать.

И я рассказал ему все по порядку, начиная с той соломенной шляпы, которую хотел купить в Лиином магазине, и кончая этой, которую привез сегодня. Я говорил долго…

У меня пересохло в горле, я налил себе стакан и с жадностью осушил его. Вытер рот ладонью и спросил деда:

— Как ты думаешь, почему она исчезла? Где она теперь? Что с ней случилось? Иногда мне кажется, что она вообще не существовала, все было сном… Почему она ушла? Кто виноват? Она? Я?

После долгого молчания дед ответил:

— И ты, и она.

На мгновение он задумался, потом продолжил:

— Каждый человек живет, как может. И ты, и Лия заплатили мзду; она — за свою нетерпимость, ты — за страх перед ней. Этой платой и стала ваша любовь.

— И что же будет дальше? Неужели она никогда не вернется?

Дед ответил, глядя своими близорукими глазами в пустоту:

— Если вернется, ты ее найдешь.

Я долго думал над ответом деда — «если она вернется». Это просто смешно! Разве я не знаю Лию? Я оказался прав. Через четыре года молчания она объявилась. Но разве это возвращение? Она просто проезжает мимо. Она молчала так долго, и вот теперь, ни с того, ни с сего написала мне…

— Кристиан, пора идти, что скажешь? — говорю я, желая вырвать его из прострации. На самом деле у нас еще есть запас времени.

Он вздрагивает, испуганно смотрит на меня, и, изменившись, в лице, лепечет:

— М-мы… опоздали?

Я его успокаиваю, но он принимается лихорадочно застегивать ворот рубашки и натягивать пиджак, размышляя вслух:

— Никак не могу понять, хоть режь меня, почему она так долго молчала; исчезла без следа с маленьким ребенком, а теперь, нате, пожалуйста, пишет, назначает встречу. А если за это время я успел жениться, если у меня дети, и вообще… Что она себе воображает, я все брошу и побегу, высунув язык, за ней? Ради чего-то, что…

— Несчастный, — прерываю я его тираду, — ведь она по-прежнему тебя любит.

— Думаешь? — выпаливает Кристиан, охваченный сильным волнением.

— Иначе она бы не написала…

Кристиан смотрит на меня невидящим взглядом, его лицо напряжено, я чувствую, что в его душе происходит борьба, и он никак не может принять однозначное решение. Наконец он с силой ударяет кулаком о кулак:

— Будь что будет! Пойдем на вокзал.

Я отворачиваюсь, боясь, что Кристиан увидит, как я едва сдерживаю смех. Откуда ему знать, как смешно он выглядит со стороны. Столько мучиться, наконец, решиться не ехать на вокзал, а потом все время торопиться, боясь опоздать. Не хотел бы я оказаться на его месте.

— Пойдем быстрее, — возбужденно поторапливает меня Кристиан, — сейчас, сейчас, когда я решился…

— На что ты решился?

— Я попрошу, чтобы она осталась, мне удастся ее убедить! Марике три года… Лия останется, ведь она меня любит…

— А Милика?

Кристиан отвечает сразу, ответ давно готов:

— Милика ничего не потеряет. Она еще молодая, найдет другого. Все объясню ей, и она мне поверит. Она поймет меня и простит. Милика — умная девушка.

На улице Кристиан вконец теряет терпение:

— Давай возьмем такси…

— Спешка вредит делу, — пытаюсь я его успокоить.

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спрашивает он.

— Я имею в виду то, что ходьба успокаивает.

— Я вполне спокоен.

Я улыбаюсь и искоса поглядываю на его разгоряченное лицо.

Мы идем молча. Он по-прежнему волнуется, забегает вперед, останавливается и нетерпеливо поджидает меня. Я снова предпринимаю попытку что-нибудь у него разузнать.

— Ты веришь, что сохранил прежнюю страсть к Лии, а может, просто воспоминания разожгли огонь в твоей душе. Смотри, как бы это пламя не оказалось опять разочарованием, не ошибись…

— Нет-нет, даже не сомневайся. Я все решил. Моя любовь жива. Она реальна. Она сильна, как и раньше.