Александр Снегирев - Призрачная дорога

Плотник держал на столе только одну руку.

Где же гуляет другая его рука?

Другая рука играет с Цыпочкой.

Её лицо тут, а сама она где-то.

Как же такое возможно?

– С ним бывает, ничего вокруг не слышит, – сказала Кисонька.

– Я слушаю, – очнулся я. – Слушаю внимательно.

– Мы очень соскучились, – повторила родная бабка.

Я кивнул. Чертовски важная информация.

– Вы, ваш дом, атмосфера.

– Понимаю, – сказал я.

Пока я слушаю чушь, которую порет старая карга, он своими пальцами пользуется ею.

Разрабатывает тему интима вместо меня.

И что, никто, кроме меня, не видит?!

Почему они ему позволяют?

Почему она позволяет?

Куда подевался весь её феминизм?

Как такое возможно вообще? Как такое возможно?!

– Простите, что мы пропали. – Бабка никак не решалась приступить. – У нас столько всего произошло.

Она сказала про то, что их переселили, а дом снесли.

Подъехали жёлтые экскаваторы и давай грызть его со всех сторон.

Ну а как иначе? Геопатогенная зона.

Сейчас на том же месте строят новый, и зря, тоже придётся сносить.

Ну да им-то что. У них новая квартира. На двадцать девятом этаже.

Такой вид.

Ничего, правда, не видно, внизу всё какое-то мелкое, не разглядишь.

Я не сразу уловил, когда бабка перешла к делу.

Заговорила о тех, других.

Другая пара претендентов: он, она плюс лысая кошка.

Богачи с поваром, которых бабки предпочли нам.

Они щедрые, всё такое, бабка начала было хвалить тех других, но осеклась. В общем, они сказали, что хотят себя целиком посвятить сиротке. То есть взять её себе.

Насовсем.

– Разве это плохо? – спросила Кисонька. – Девочке нужна полноценная семья с молодыми родителями. Она у вас активная.

Сиротка громко стукнула коленкой по столу, подтвердив тем самым свою активность.

– Они могли бы заниматься ею всю неделю, а на выходных привозить к вам, – закончила Кисонька, и я поразился её доброжелательной рациональности.

– Они хотят отжать её целиком, без всяких выходных, – трагически сказала бабка.

Оказалось, что усыновители насобирали толстенную папку кассовых чеков и фотографий, подтверждающих собственную заботу о сиротке и безответственность старух. Папка эта была передана в полицию, где теперь рассматривается вопрос об изъятии сиротки у бабок и передаче в заботливые руки четы с кошкой и поваром.

К нам они приехали не случайно.

Мы – ключевые свидетели. В той папке о нас многое сообщается. Главная улика против старух – вот эта фотография. Она доказывает, что бабуси неразборчивы, дают внучку совершенно непотребным людям.

То есть мне.

Родная бабка вытащила из сумочки сложенный вчетверо лист.

Это случилось, когда мне предложили сфотографироваться для журнала.

Девушка-организатор пригласила меня на заброшенную фабрику.

В холодный нетопленый цех.

У нас если организатор, то непременно девушка, а если живописный фон, то обязательно руины великого прошлого.

Девушка эта была почти как в стихотворении Бродского: миловидная, но с полными ногами.

Не люблю этот фрагмент у Иосифа Александровича, какую-то гадкую наблюдательность проявляет в нём поэт.

Гадкую, но точную.

Отметив про себя красоту лица девушки и её будто от другой доставшиеся ноги, я сообщил, что прибыл в её распоряжение.

Она потупилась и робко спросила, могу ли я раздеться.

Не до трусов, а так, чтоб вообще без трусов.

Я только этого и ждал, снял трусы и столкнулся с удивительным явлением: все вокруг застеснялись.

Фотограф, ассистент фотографа, гримёр и сама девушка-организатор.

То есть я стою перед ними голый, а они стесняются. Отворачиваются, как жители сожжённого города отворачиваются от развалин.

Чтобы эту сцену не сочли проявлением бахвальства, поясню: смущение вызвали не какие-то мои анатомические особенности, а сам факт наготы.

Смутило их то, чего они сами хотели.

Обычный голый человек.

Голый человек опасен. Голый человек непредсказуем и настолько правдив, что делается не по себе.

В тот день сделали много фотографий, из которых выбрали всего одну.

Одну, но какую.

Литературный мир изрядно переполошился, писатели-ровесники, претендующие на первую роль, разволновались.

И вот эту самую фотографию извлекли из беспроводных виртуальных глубин и увенчали ею невысокую стопку компромата. Теперь старуха хныкала, что их лишат прав, а сиротку отберут. Коварные опекуны увезут сиротку за границу, где она обязательно помрёт от аллер-гии.

– Ну и пособие… – вырвалось у родной бабки.

Бабка-блогер часто заморгала.

– Пособие? – вцепился я в слово «пособие».

– Я получаю за потерю кормилицы, от мэра… – деловито принялась загибать пальцы сиротка.

– Не так уж много ты получаешь! – перебила бабка-блогер.

– Ты говорила, что хорошо вложила мои деньги! – возразила сиротка.

Глаза бабки-блогера забегали.

– Ты сказала, что обязательно получишь приз! – не затыкалась сиротка.

Бабка-блогер оказалась в центре внимания, и выбраться из этого центра было уже невозможно.

– А что нам делать с излишками? – пришла на помощь сестре родная бабка. – Не в кубышку же складывать. Вот мы клипы и продюсируем.

Не знаю, во что бы вылился разговор о том, что старухи спускают деньги внучки на собственные музыкальные видео, но тут раздался всхлип.

– Простите! – Цыпочка прикрыла ладонью губы. – Это такая drama!

Все облегчённо закивали, а я сразу перестал что либо видеть перед собой.

Пропало зрение, и всё.

Цыпочка стала как распакованная кукла. Полиэтилен содрали, и она расцвела.

Сделалась ещё прекраснее.

Руки.

Именно наличие рук отличает нас от животных. Мозги у многих есть, микробы в мозгах и подавно, а вот руки… С их помощью мы такие изощрённости выделываем, которые и зверям не под силу.

Я заставил себя посмотреть на сиротку.

Перед глазами маячила какая-то размытая пляшущая невнятица. Если бы я видел отчётливо, то разглядел бы, что сиротка выглядит так, что не ясно, хочет она, чтобы её у старух отобрали, или не хочет. Могло даже показаться, что она не прочь.

– Нужна ваша помощь, – взмолилась бабуся, хотя можно было и нормальным голосом попросить.

– Что мы должны сделать? – самоотверженно уточнила Кисонька.

– Надо дать показания. Вы порядочные люди, а фотография эта поганая – фотошоп. Я вся извелась, последние дни доживаю, думаю желчный пузырь удалить.

Про фотошоп я промолчал, а в полицию пошёл.