Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

— Говорили тебе — останься у костра. Сейчас бы еще спал и видел десятый сон, — проговорил Андрей.

— Нет уж! После вчерашнего никогда не останусь один. А может, вообще с коноводов рассчитаюсь... Лучше буду в Чибижеке шурфы копать.

Дядька Иван и Андрей улыбнулись. Старожил заторопился:

— Надо идти! Солнце встанет — роса высохнет. С росой пропадут следы. Тогда и зверя не добудем.

Троица двинулась вперед. Через непродолжительное время дядька Иван, узнав знакомый распадок, круто свернул в сторону и полез в гору.

Как разъяснил Андрею дядька Иван, еще вчера им предстояло подняться до пояса альпийских лугов. Объяснил, как всегда, просто и понятно:

— Какое сейчас время года? Лето, июнь на исходе. Где сейчас стоит марал? Правильно, на перевалах, где ветерок обдувает гнус-мошку. Значит, и следить его надо на перевалах, на частниках да на открытых местах...

В общем-то, процесс охоты прост, со слов дядьки Ивана, стоило только встать утром как можно раньше, в сумерках, и выследить зверя по следам-набродам, оставленным по росе.

Подобный способ охоты для Андрея был нов и необычен. Он знал несколько приемов добычи этого необычайно чувствительного, хитрого и стремительного зверя. У Андрея, как и у всех уважающих себя охотников, был свой родовой солонец, на котором он добывал пантача. Была «дудка» для приманивания прохладными сентябрьскими заутренями гонных рогачей. Еще он знал варварский способ убийства, когда маралов затравливают в глубокоснежье за несколько минут. Но скрасть марала летом, по росе — это походило на байку, рассказанную кем-нибудь из изрядно подпивших охотников. Однако серьезное лицо дядьки Ивана заставило Андрея загореться от нетерпения и любопытства.

Между тем крутой склон приходилось покорять практически на четвереньках, да и то, петляя из стороны в сторону. На второй сотне метров Леха выдохся. Споткнувшись, он завалился под колодину и сразу же заревел издыхающим зверем:

— Все, не могу больше идти! Пусть меня лучше здесь медведь сожрет, чем я проползу еще сто метров!

— Возвращайся назад. Иди к костру, коней дымокурь. А мы к обеду вернемся, — посоветовал Андрей. — Дорогу назад найдешь?

— Дорогу-то найду. Тут недалече. А вот медведь меня не скараулит?

— Медведю и делать больше нечего, как только тебя караулить! Что он, белены объелся? Или голоден? — как можно бодрее настаивал Андрей, выпроваживая товарища к месту стоянки.

Конечно же медведя он боялся как черт ладана. Но и ползти в гору у него не было ни сил, ни желания. Оставалось одно — бежать к костру как можно скорее и кричать что есть мочи.

Посмеявшись, дядька Иван и Андрей полезли в гору дальше. Для таких охотников, как они, подъем в крутой перевал — обычное дело. В достижении своей цели человек тайги может покорить любую вершину, лишь бы только выдержали ноги.

Этот «небольшой перевальчик» они вывершили довольно быстро. Таежная пословица «Чем круче гора, тем ближе вершина» очень скоро подтвердилась. Впереди показался просвет между стволами деревьев, крутой склон горы завалился в пологий увал и раздвинул тайгу. Перед глазами предстал пояс альпийских лугов: небольшие поляны, перемежающиеся низкорослыми колками подбелочного кедра.

— Теперь тихо. Более ни слова. Переговариваться будем только знаками. Иди за мной след в след. Будь покоен и не торопи события, — полушепотом проговорил дядька Иван и, внимательно осмотревшись по сторонам, осторожно пошел вперед.

Через какое-то время дядька Иван остановился и, удивленно улыбнувшись, указал посохом на темные зигзагообразные полосы на одной из полян. Охотники без труда определили наброды марала, кормившегося здесь не более часа назад. Обследовав место кормежки, дядька Иван зашептал:

— Его здесь нет. Сейчас марал на водопое. Первая кормежка зверя — в сумерках. Затем он идет на водопой. А с первыми лучами солнца он уже на лежке, на отдыхе. Нам надо торопиться. Через полчаса встанет солнце и высушит росу.

Тогда зверя искать бесполезно.

«Где здесь можно напиться маралу? — на ходу думал Андрей. — Наверное, за той небольшой речкой. Там, в ложке, обязательно должен бежать ключ. Маралы любят такие места. А если еще солонец подсолить, так нет ничего лучше! И точно, наброд потянул в ту сторону. Идет ровно, не крутится, значит, целенаправленно, на водопой. А как хитро идет! Против ветра, все запахи на него. Ну и нам тоже неплохо его скрадывать. Небольшой восточник относил наши запахи. Вот и встречный ветерок усилился, а макушки белков покрылись алой плиткой. Эх, спать надо было меньше да выходить на час пораньше... Это всегда так — что-то хочешь сделать как надо, но никогда не получается. Как на глухарином току: стараешься под глухаря подбежать затемно, а наст валится. Один раз провалился, второй. Нервы на пределе, волнуешься. А если волнуешься, то обязательно подшумишь... Вот и дядька Иван заторопится. Идет широко, ступает твердо. Как бы зверь дрожь земли не перенял своими ногами. Неужели бывалый охотник не знает, что любой таежный зверь во время лежки не только видит, слышит и чувствует, но и воспринимает идущих копытами, лапами, всем телом? Вон, опять же возьми глухаря на току. Когда на земле «играет» по насту, редко его удается скрасть. Хитро придумала природа: что не слышно ушами, то передается через ноги.

Но дядька Иван, конечно, прекрасно знал все эти тонкости. Торопиться его заставило серьезное обстоятельство: на одной из осыпушек он увидел случайно перевернутый маральим копытом камешек. Так как в данное время суток от земли всегда натягивает испарина, то перевернутый только что камень должен быть снизу мокрым. Но сейчас он сухой. Зная примерное время обсыхания камней при данном ветерке, дядька Иван определил, что здесь марал прошел не менее двадцати минут назад. Зная примерную скорость движения марала, охотник тотчас вычислил и его местонахождение. Выходило, что в настоящее время зверь находится в километре от них. Это в лучшем случае, если он только не на водопое в ложке. А до релочки оставалось не менее двухсот метров.

Расстояние охотники преодолели в пять минут. Не доходя до гривки, дядька Иван остановился для восстановления дыхания. Через минуту они осторожно взошли на гребень перевальчика и остановились.

Под ногами охотников располагалась небольшая чаша. Впрочем, слово «чаша» широко распространено только среди людей тайги. Горожанин подобное образование назовет цирком либо амфитеатром, и это будет более точно. Еще такое место можно сравнить с давно уснувшим вулканом более мелкого размера. Небольшая впадина в какой-то мере похожа на огромную чашу, поставленную на стол. Таких впадин по тайге — сотни, но каждая из них не похожа на другую.