Молли Блум - Большая игра

Но моя прекрасная семья стала мне более чужой, чем когда-либо. Как бы я ни повзрослела, чего бы ни достигла, чувство собственной неполноценности и представление о себе как об изгое не покидало меня. Оба моих брата преуспели в жизни. Джордан поступил в ординатуру Гарварда. Он женился по любви, и молодая семья вскоре ожидала пополнения. Джереми, завершив блистательную спортивную карьеру, не тратил зря времени. Уйдя из спорта, он сразу же основал IT-компанию и вошел в рейтинг самых успешных предпринимателей в возрасте до 30 лет журнала «Форбс». Помимо того что его благотворительность была, бесспорно, трогательной, это положительно отразилось на его бизнесе и репутации. Я не могла скрыть терзавшее меня чувство собственного несовершенства и просто наслаждаться семейным теплом. Это было непросто.

За обедом я не поднимала глаз от своей тарелки, слушая, как братья рассказывают о себе. То, в чем я была по-настоящему сильна, это покер. Я создала это многомиллионное предприятие с нуля, но меня по-прежнему не покидало чувство, что за этим столом мне нет места. Я спокойно ела и все чаще подливала себе вина. Что я могла добавить к этому разговору? Домашние знали об игре и не придавали ей значения. Они считали, что это просто этап, который я должна пройти. И в какой-то момент я уже больше не могла сдерживать разочарование, переполнявшее меня из-за ощущения недооцененности, которое я испытывала так остро. Протест переливался через край, и я заговорила – о деньгах, о друзьях-звездах и миллиардерах, о частных самолетах, личном шофере, о моем персонале и клубах. Если моя семья не придавала значения таким вещам, это не значит, что весь мир их не ценит и не мечтает о той жизни, которую я описывала. Я знала, что выгляжу отвратительно.

В их глазах я прочитала неодобрение.

– Тебе действительно нравится такая жизнь? – задал вопрос Джордан.

– Да, нравится. И кстати, я не даю оценку твоей правильной, старательной, занудной жизни. – Я горячилась и говорила все громче, явно под воздействием спиртного. – Я плевать хотела на то, что ты думаешь о моей работе. Ты понятия не имеешь ни о том, что я сделала, ни о тех трудностях, которые мне пришлось преодолеть, так что держи при себе свои ханжеские комментарии и осуждающие взгляды.

Я бросилась наверх в свою комнату, хлопнув дверью, и разрыдалась. Потом яростно вытерла слезы и вытащила компьютер. Я злилась на себя и чувствовала себя не в своей тарелке. Я хотела уехать как можно скорее. Заказав билет на самолет, я вызвала такси.

В дверь постучала мама.

– Солнышко, мы просто беспокоились, – заговорила она, войдя в комнату. – Мы любим тебя и гордимся тобой. Но ты сама на себя не похожа. Ты несчастна.

– Мама, не беспокойся, со мной все в порядке. Я просто устала. Мне бы хотелось побыть одной, хорошо?

– Хорошо, солнышко, я тебя люблю. – Она погладила меня по плечу.

Я заперла дверь и стала собирать вещи.

На столе я оставила записку:

Извините, мне нужно вернуться в Нью-Йорк.

Когда машина подъехала, я с чемоданом вышла из дома. Из гостиной доносился смех. Я немного помедлила.

Они смотрели альбомы со старыми фотографиями и подшучивали друг над другом. Я не стала прощаться и тихо закрыла за собой дверь. Мне хотелось как можно быстрее оказаться в Нью-Йорке.

Во время полета я думала об игре. Мой бизнес был единственным, в чем я чувствовала свою исключительность и могла не страдать от ощущения несбывшихся надежд. Да, здесь были свои трудности, но я всегда находила способы справиться с ними.

Покер был не только игрой, это был мир возможностей.

Игра была моим пропуском в любое общество, членом которого я хотела бы стать, будь то хеджевые фонды или искусство. Я могла устраивать игры для политиков, артистов, членов королевских семей. Игроки есть во всех сферах человеческой деятельности, и поиск их был моей специальностью.

Я размышляла на тему возможностей во время поездки из аэропорта домой.

Заснеженный Нью-Йорк сверкал праздничными огнями, и я почувствовала, как радость жизни снова наполняет меня. Я действительно любила этот город. Он возвращал мне энергию и пробуждал жажду жизни.

С Роджером, консьержем, я поздоровалась как со старым другом, а потом поднялась наверх.

Дом достраивался, и в подъезде было пусто и тихо. Немногочисленные жильцы разъехались на праздники. Люси была у моей соседки Джун – та выгуливала и свою собаку тоже. Мне так хотелось увидеть Люси, что я подошла к квартире Джун, чтобы забрать ее. Джун не открывала, и я поднялась к себе.

В дверь постучал Роджер – он принес багаж. В этот раз у меня было больше чемоданов, поскольку я захватила из дома кое-что из своих вещей.

– С праздником, Роджер, – сказала я и дала ему щедрые чаевые.

Он уже уходил, когда я вспомнила, что забыла спросить его о почте.

– Были для меня какие-нибудь посылки?

– Нет, по-моему, – ответил он. – Если что-то есть, я принесу.

Я поблагодарила его.

Я уже начала распаковывать вещи, когда вновь услышала стук в дверь. Наверно, Роджер принес почту, подумала я. Открыв дверь, я увидела незнакомого мужчину. Он ворвался в квартиру, толкнул меня и, прежде чем я успела закричать, захлопнул за собой дверь.

Он вытащил из куртки пистолет и отшвырнул меня к стене. Резкая боль от затылка распространилась по всей голове.

Он сунул дуло пистолета мне в рот.

– Молчи, тварь, – прошипел он. Время внезапно остановилось.

Пистолет у меня во рту. Во рту у меня пистолет. Зубы стучат по холодной, беспощадной стали.

Ледяной страх вместе с адреналином растекался по всему телу. Я кивнула в знак того, что готова подчиниться, и он вытащил револьвер у меня изо рта и приставил к затылку.

Может быть, Роджер принесет почту. Он – единственная моя надежда.

– Вперед, – сказал он, подталкивая меня в сторону спальни.

Он толкнул меня к кровати, и я упала прямо на матрас. Я все еще надеялась, что Роджер появится, но если никаких посылок не было… если он забыл? Или, хуже, этот урод застрелил его?

Мне нужно было взять себя в руки, но ужас не давал мне четко мыслить. Я сползла вниз и села, прислонившись к изголовью кровати.

– У меня есть деньги, – выдавила я. – Много денег.

– Где?

– Наличные в сейфе.

Он схватил меня за волосы. Голова все еще болела, после того как он ударил меня об стену. Все плыло перед глазами.

– Где?

– В шкафу. – Я показала рукой в угол комнаты.

О’кей, хорошо. Может быть, ему нужны деньги. Ко мне возвращалась способность ясно мыслить. Я взглянула на него: темные волосы, большие темные глаза, чисто выбрит. Почему же он не в маске? ПОЧЕМУ ОН НЕ НАДЕЛ МАСКУ? Я же смогу легко опознать его… Ответ был очевиден, как удар кирпичом.