Наталья Мелёхина - Железные люди (сборник)

В Паутинке водился даже свой собственный Минотавр. Благодаря чудесам телевидения он переехал в вологодскую деревушку прямиком из античной Греции. Как-то вечером Дашка со своей родной бабушкой Маней пошла в гости к двоюродной бабушке Мане на посиделки. Там собрались все старушки деревни. Разговор за рукоделием, кружевами да вязанием у них затянулся, и любимую передачу «Спокойной ночи, малыши!» Дашке пришлось посмотреть в гостях. После недолгой беседы Хрюши и Степашки показывали мультфильм про то, как Тесей и его спутники, юноши и девушки, попали в лабиринт царя Миноса. Прекрасные и печальные пленники, беззащитные перед чудовищем, блуждали в каменных коридорах. Дашка тут же представила себя Тесеем, который обязательно всех спасет.

После посиделок Дашка с родной бабушкой Маней возвращались домой по неосвещенной задремавшей деревне. Была поздняя осень. Рано темнело. Старая и малая брели медленно. Дашка-Тесей все еще вела за собой спасенных юношей и девушек через непроглядную тьму подземелья, и вдруг раздался громкий, похожий на бычий, рёв, и кто-то как выпрыгнул из темноты!

Оказалось, что это двоюродный Дашкин брат Димка пришел в гости к бабуле с ночевкой. Не застав ее дома, отправился на посиделки и, заметив возвращавшихся бабушку и сестру, решил созоровать [1] Созоровать ( диалект .) – пошалить. . Спрятался за любимой Дмитриевой березой.

Ее так называли, потому что когда-то это дерево посадил Дашкин и Димкин прадед – тоже Дмитрий. Тихо сидел за именным деревом, а потом как выпрыгнул со свирепым боевым кличем к бабушке и сестре! Но они не оценили. Бабушка сильно ругалась. Причем особенно рассердилась на внука из-за того, что Дашка не заплакала.

«Ты заикой ее мог сделать! И меня вместе с ней! Посмотри, ребенок окаменел весь!» – выговаривала бабуля. А четырнадцатилетний, по деревенским меркам уже совсем взрослый, Димка извинялся и сам по-детски чуть не плакал. «Ну не ругайся, бабуль… Да у нас сеструха такая, ее вообще фиг чем испугаешь! Да она и не плачет у нас никогда. Орёт только, когда чего ей надо», – оправдывался он и обнимал Дашку за плечи.

Дашка же с тех пор верила, что за Дмитриевой березой прятался никакой не брат, а настоящий Минотавр. Чудовище точно живет в их деревне, выходит бродить по ночам и может всех обидеть – и маму, и папу, и бабушку, и братьев, и остальных. Как именно обидеть, было непонятно. Возможно, закружить, увести от дома и там напасть в темноте и тишине, растоптать, забодать и съесть. «Я вырасту и убью его», – решила Дашка-Тесей. Но пока приходилось терпеть его присутствие. На всякий случай она попросила Димку и Игнаху сделать ей лук и стрелы и еще короткий меч, как у Тесея. Братья с удовольствием изготовили для нее оружие. Им было не впервой. Они постоянно мастерили для сестренки какие-нибудь игрушки: тачанки, бульдозеры, а однажды сделали деревянный трактор такого размера, что пятилетняя Дашка могла свободно сидеть в нем за рулём. К «бамперу» крепилась верёвка. Братья впрягались в нее и таскали трактор по деревенской улице. Дашка рулила: передние колёса, позаимствованные от детского велосипеда, соединенные с «баранкой», поворачивали и вправо, и влево, и братья особенно гордились, что им удалось установить «передний привод».

Получив оружие, Дашка регулярно тренировалась, тайком оттачивая навыки стрельбы на бабушкиных курицах и овцах, а искусство фехтования на старом репейнике.

Кроме Минотавра в речке и на дамбе жили водяные и русалки, но их Дашка убивать не собиралась, потому что никакой опасности для тех, кто умеет плавать, они не представляли, а плавала Дашка, воспитанная братьями, как рыбка. В крайнем случае можно было пнуть водяного в живот. Живот у него, как известно, из мыльного пузыря и от пинка смешно лопается с брызгами и бульком. Игнаха хвастался, что он так много-много водяных лопнул как-то раз с папой на рыбалке.

Дашка потом просила Игната поймать ей маленькую русалочку. «Она у меня будет в банке трехлитровой жить. Ты не бойся! Я сама буду ухаживать», – обещала Дашка брату. Но тот сказал, что русалки хитрые и никак не ловятся. «Врёт!» – поняла Дашка. Чтоб у Игнахи да не ловились! Все в семье знают, что он родился в рубашке (так бабушка говорила), и даже когда все остальные мужики приходили из лесу или с реки с пустыми руками, Игнат приносил дичь и рыбу. Дашка показательно надулась, но в тот же вечер Игнаха принес ей взамен русалочки махонького живого карасика, и этот карасик по кличке Федя целый год потом жил у Дашки в банке, подрос, отъелся, но потом Дашка все же выпустила Федю на волю обратно в пруд.

Был в Паутинке и Бог. Все время был, даже когда Паутинки не было и весь мир, по словам бабушки, покрывали изначальные воды. Дашка представляла их как непомерно разлившуюся по весне дамбу. Потом-то воды схлынули, потому что Бог разделил сушу и твердь, и именно тогда, наверное, и образовались Дамба и Комёла, а посредине между ними сразу же «выросла» деревня Паутинка.

Бог обитал везде и во всем, и Дашка это точно знала: Он трепетал в листиках, тёк ручьями, благоухал цветами, жил в иконах, в небе, луне и звездах, на земле и даже в самой Дашке, хотя непонятно, как Он, такой огромный, помещался в ней, такой маленькой. Дашка спрашивала об этом у мамы и бабушки, но они неизменно отвечали, что этого людям знать не дано.

Посещал Паутинку и Спаситель. Об этом даже стихи сочинили, и бабушка их Дашке не раз читала:

Но, оказывается, в Паутинке жил еще кое-кто, а Дашка до сих пор об этом не знала. Двоюродная бабушка Маня вчера на посиделках сказала Дашке, что в колодце сидит какой-то Мазега.

– Там сидит Мазега, Даша! Ты в колодец не заглядывай никогда! Вообще к колодцу лучше не подходи. А то откроешь крышку, посмотришь вниз, тут-то Мазега тебя и схватит и к себе в колодезное царство утащит!

«Застукала меня тетя Маня, когда я вчера в колодец глядела», – поняла Дашка. А вслух пообещала, что не будет ни подходить, ни заглядывать. Она всегда знала, что нужно сказать взрослым, чтобы они успокоились.

В Паутинке царила зима, и колодец стоял обледенелый – и сруб, и скамеечки для вёдер покрылись толстой коркой наледи. Дашке нравилось, сняв варежку, голой ладонью гладить этот блестящий ледяной панцирь. Она знала сказку про Морозко и трудолюбивую падчерицу, уронившую в воду веретено, но о Мазеге в этой сказке ничего не говорилось.

«Какой же он из себя?» – размышляла Дашка в этот вечер перед сном. Мазега казался ей совсем молодым и красивым, высоким, чернобровым и черноволосым, как ее многочисленные родные и двоюродные братья. Они тоже, бывает, летом во время купания на дамбе ловили Дашку на берегу и тащили на самую глубину, а там делали вид, что собираются утопить. Никакой глубины Дашка не боялась, убегать от братьев, а потом кататься в воде на их спинах ей очень нравилось. Всегда было очень весело, а братья потом еще и хвалили, какая она смелая и как хорошо ныряет и плавает, лучше их всех.