Лоран Гунель - Бог всегда путешествует инкогнито

Мы положили трубки.

Жребий был брошен.

Потянулось долгое ожидание… Я измучился, пытаясь просчитать, как пойдут события. Будет ли достаточно двух точных прогнозов, чтобы он стал мне доверять? Весь вечер эти вопросы крутились в моем мозгу. Я то метался, то сомневался, то надеялся… Хотелось бы, конечно, верить, но я мог и ошибаться…

К советам Фишермана настолько прислушивались, им настолько следовали, что пошевели он пером — и акции рухнут. Окончательно и бесповоротно.

Я заснул с большим трудом и спал скверно, постоянно просыпаясь и глядя на часы. Зеленые светящиеся цифры сменяли друг друга медленно, как приклеенные. В шесть часов я поднялся и, собираясь, заставил себя слушать радио, чтобы ни о чем не думать. В шесть пятьдесят пять я спустился вниз, на улицу. Было еще прохладно. Собачники прогуливали своих питомцев перед работой. Прохожие с невеселыми лицами уже явно отправились на службу.

Бистро уже открылось. Я сел, заказал кофе и попросил принести «Эко».

— Надо немного подождать, газета еще не пришла, — неприветливо сказал официант.

Подождать, подождать… Не могу я больше ждать!

Кофе оказался слишком крепким, и первый глоток оставил во рту горький привкус. Я попросил, чтобы его разбавили, и заказал еще круассан, чтобы отбить горечь. Вкуса еды я не чувствовал, погрузившись в свои мысли.

Официант вывел меня из этого состояния, бросив на стол газету.

Я вздрогнул, схватил ее и принялся жадно листать страницы. Внутри все сжалось. Вдруг мои глаза запнулись о крупно набранный заголовок. С секунду я ничего не ощущал, абсолютно ничего, шок парализовал и мысли, и чувства.

«Дюнкер Консалтинг»? продавайте скорее, пока не поздно.

Мне хотелось заорать от радости, я не верил собственным глазам. Вот это да! С ума сойти! Просто сказка какая-то!

Я заказал еще кофе и круассан и углубился в чтение короткой статьи, следовавшей за заголовком. Фишерман, всеми уважаемый, всесильный Фишерман советовал продавать акции! Он объяснял, что последние сведения о злоупотреблениях в предприятии вызвали много скандальных разговоров, которые, вкупе с явными стратегическими ошибками, допущенными за последние месяцы, ни о чем хорошем не говорят. Держать акции очень рискованно, и лучше от них освободиться как можно скорее.

Блеск! Супер! Экстра!

Если бы он оказался рядом, я бы бросился ему на шею, невзирая на его неприступный вид и хладнокровие, достойное целого полка тореадоров!

Часом позже я уже сидел в кабинете, перед экраном компьютера, дрожа от нетерпения, в ожидании первых вестей с Парижской биржи. Долгожданные цифры появились сразу после девяти часов: падение на 7,2 % при открытии. Я не знал, что и думать. Будет ли этого достаточно?

Этот день я провел, не отрывая глаз от экрана.

Все утро курс болтало то туда, то сюда, но с явной тенденцией к понижению. К обеду акции упали на 9,8 %. Я побежал купить себе сэндвич, а когда вернулся, они уже были на уровне 14,1 %. У меня сжалось сердце: единственным объяснением этого явления была массированная, в течение буквально нескольких минут, продажа крупного пакета акций. Один из инвесторов сдал позиции. Йес! Я взлетел к ангелам, я торжествовал! Психологический порог в 10 % падения должен был сыграть роль пускового механизма. Инвестиционные фонды приняли решение о продаже, опираясь на ранее принятые критерии.

Еще один! Еще один! Второй инвестор продал пакет и освободил мне территорию!

Каков теперь зафиксированный уровень? 15 %? Я не смел надеяться. Мы у самой цели…

В следующий час не произошло ничего особенного. Я закипал от нетерпения. Аппетит исчез начисто, и я отъел от сэндвича только половину. Как шальной, помчался я за чашкой кофе и вернулся, разлив половину по дороге. Снова никаких подвижек на Бирже.

Веб-сайт «Эко» опубликовал две строчки, чтобы сообщить, что фонд «Инвенира» продал все акции «Дюнкер Консалтинг», никак это не прокомментировав.

В 15.30 барьер в 15 % был перейден. Я ждал, затаив дыхание.

Ну давайте, продавайте второй пакет!

Минуты шли, и ничего не происходило. Это плохой признак. Я ждал, закусив удила. 15,3 %. Акции продолжали медленно сползать вниз, но спасительного толчка, которого я так ждал, все не было. 15,7 %.

Да черт побери, продавай же!

Понижение осознанно и неотвратимо продолжалось.

Сеанс закрылся с историческим результатом: падение на 16,8 %. Это была огромная, неслыханная цифра, но оставался еще самый крупный инвестор, и это сильно усложняло дело. Объединившись с Марком Дюнкером, они могли оставить за собой большинство голосов на генеральной ассамблее. Партия обещала быть нелегкой.

Весь день я провел в крайнем возбуждении, окрыленный результатами более чем обнадеживающими, и вдруг все кончилось на незавершенной ноте… Механизм заело, заклинило. Безоблачное небо в одночасье заволокло тучами. У меня возникло ощущение, что я победил только наполовину и победа больше смахивает на поражение. Весь адреналин разом улетучился, и я почувствовал себя усталым и опустошенным.

На что мне теперь убедительное выступление перед акционерами на генеральной ассамблее? Что значат те десятки, даже сотни голосов, которые мне, может быть, удастся заполучить, в сравнении с тяжелой артиллерией крупных инвесторов?

Эндрю вытряхнул себе на стол содержимое холщовой сумки, которую ему передала девушка в приемной. Белые конверты громоздились на красной обивке такой же солидной горкой, как и в предыдущие дни. Три конверта упали на пол. Эндрю поспешил их поднять. Он поставил мусорную корзину справа от стола, сдвинул пирамиду писем налево и, вооружившись ножом для разрезания бумаги, вскрыл первый конверт, положил его перед собой, а потом выбросил в корзину. Ту же процедуру он мастерски проделал с остальной корреспонденцией. Полчаса спустя из кабинета шефа донеслось рычание. Может, тот говорил по телефону? Беглый взгляд на экран сообщил, что это не так. Лучше пойти посмотреть, что там происходит.

По обыкновению, он дважды стукнул в дверь и вошел. Дюнкер не дал ему времени осведомиться, не надо ли чего.

— Панурговы бараны!

— Месье…

— А я говорю, все панурговы бараны! Этот журналист-недотепа лезет не в свое дело, а стадо идиотов, не давая себе труда подумать, бежит за ним. Они продают акции, и курс, ясное дело, кренится, и тогда другие несутся за ними следом, не рассуждая. Не рассуждая!

Эндрю знал по опыту, что во время таких выбросов эмоций патрона лучше вообще ничего не говорить и дать ему выпустить пар. Пока сам не замолчит. И потом, только потом, и то не всегда, он снова может стать благовоспитанным джентльменом, каким умеет быть в соответствующих обстоятельствах.