Ричард Йейтс - Нарушитель спокойствия

— В любом случае, — сказал Роуз, нервно оправляя свой костюм, — я сомневаюсь, что мы сможем держать его здесь.

По звукам ударов и сотрясению запертой двери было сложно определить, чем именно начал биться в нее Уайлдер: плечом или головой.

При помощи друзей — он сам частенько удивлялся тому, как много у него было друзей, — Честер Пратт без труда нашел и снял симпатичный домик на склоне холма с видом на туманный каньон и с макушками пальм, колыхавшимися чуть ниже уровня крыльца. Этот дом его полностью устраивал: здесь хорошо работалось, хорошо спалось и хорошо сиделось на закате с бутылочкой кока-колы в руке.

Вся отрава уже вышла из его организма. Работа продвигалась успешно — если, конечно, считать «работой» киносценарную стряпню, — а по ее завершении он собирался вплотную заняться своим вторым романом. Он забраковал многие из набросков, сделанных в Нью-Йорке, и практически все, сделанные в Вашингтоне, — дрянь и убожество, — но, если дальше дело пойдет на лад, он сможет написать эту книгу в течение года. И это будет хорошая книга — возможно, даже лучше его первого романа.

Временами, когда он отвлекался от надоевшего сценария, в голову приходила какая-нибудь свежая идея для будущей книги, и он без промедления записывал ее на листке, который затем переворачивал чистой стороной вверх и добавлял к стопке таких же листков под пресс-папье на углу стола. Накапливая эти бумажки, он испытывал радость, подобную радости скряги, пополняющего заветный сундук: время от времени он брал всю стопку и проверял ее толщину большим пальцем. Он как раз был занят очередной такой проверкой, когда зазвонил телефон.

— Привет, детка, — сказал он. — …Ну, раз такое дело, не торопись. Я не буду тебя ждать вплоть до самого твоего прихода… О’кей.

Не успел он вновь расположиться за письменным столом, как раздался еще один звонок.

— …А, привет, Билл, — сказал он. — …Сегодня? Да, конечно же, мы с удовольствием, вот только я не знаю, когда Памела вернется домой. Она только что звонила сообщить, что задержится допоздна. Давай поступим так: если я не предупрежу тебя до шести вечера, значит эта договоренность остается в силе. «Браун Дерби» в Беверли, к половине восьмого… О’кей, Билл, спасибо за приглашение. Мы будем рады… Хорошо. Пока, Билл…

Освободившись наконец от телефона, он вернулся к работе над сценарием для Манчина. Изобразить процесс умопомешательства вроде бы вполне благополучного рекламного агента? Нет ничего проще: он сделал это на ста двадцати пяти страницах, первая треть из которых, правда, являлась слегка сокращенной переделкой несколько тяжеловесного текста Джерри Портера.

Изначально он планировал поездку в Голливуд только как способ заработать достаточную сумму для последующего возвращения на Восточное побережье, но с недавних пор его планы изменились. От добра добра не ищут: мягкий климат, хороший дом, выгодный заказ Манчина и — самое чудесное из всех возможных совпадений — встреча и возобновление связи с девчонкой из прежней команды Кеннеди. Он не очень-то ей доверял — однажды она его бросила и вполне могла бросить вновь, — и ему не нравилось то, как она обошлась с этим беднягой Уайлдером, пусть даже сам Пратт от этого только выиграл; но при всем том ему было с ней хорошо. Подобно стакану холодного молока, выпиваемого им ежедневно в одиннадцать утра, она заставляла его чувствовать себя молодым, здоровым и полным сил. Он не считал нужным что-то менять в их отношениях, а там будет видно. Анонимные алкоголики научили его не заглядывать в будущее дальше чем на день вперед.

Он работал без перерыва часа два или три и поднялся из-за стола, только когда услышал шум подъезжающей к дому машины.

— Боже, ну и денек! — сказала она, входя. — Даже не знаю, рассказывать тебе об этом или нет.

— Конечно, ты все расскажешь, — сказал он, — после того как выпьешь.

Он наполнил два бокала — бурбон со льдом для нее и кока-колу для себя, — пока она устраивалась в одном из шезлонгов на крыльце.

— Отлично! — сказала она после первого глотка. — Именно этого мне и не хватало.

И затем поведала ему обо всем: о Чедвике, «Эльдорадо» и университетском медцентре вплоть до слов Роуза: «Сомневаюсь, что мы сможем держать его здесь».

— В таком случае куда его отправят?

— Не знаю. — Она закрыла глаза и помассировала двумя пальцами свою переносицу. — Ох, Чет, я понимаю, что это очень дурно с моей стороны, но меня мало заботит, куда его отправят. Они врачи, им виднее. По крайней мере, он в хороших руках.

— Да, — сказал Честер Пратт, мысленно признавая ее правоту — вряд ли она могла сделать для Уайлдера что-то большее, — но был вынужден на секунду-другую вглядеться в ее лицо, прежде чем решить, что она ему все еще нравится.

— …И я никак не могу избавиться от чувства огромного облегчения, — продолжала она. — Эти его проблемы… они просто за пределами моего понимания, вот и все; бороться с ними выше моих сил. Ему нужна помощь профессионалов, и он ее получит.

Солнце опускалось к горизонту. Лучи его приобрели оттенок сухого вермута, и лицо Памелы только выигрывало при таком освещении. Как может кому-то не нравиться девчонка с такими скулами и такими ресницами?

— Какие планы на ужин? — спросила она. — Дом или ресторан?

— Ресторан. В половине восьмого мы встречаемся там с Биллом Костелло.

— Это такой противный мозгляк из телешоу? Как оно там — «Давайте спросим папочку»?

— Не говори так, Памела. Он мой хороший друг. Одному богу известно, где бы я сейчас был, не стань он моим опекуном сначала в Нью-Йорке, а теперь и здесь. Он для меня сделал больше, чем я даже могу…

— Не скромничай, ты сам отлично справился.

— Я никогда бы не справился без его помощи. И потом, Билл стареет, и он одинок. Это самое меньшее, что мы можем для него…

— Ладно-ладно. Если уж ты впал в сентиментальность, я ничего не могу с этим поделать. У меня есть время принять душ?

— Конечно.

— Что мне надеть?

— Не имеет значения. Ты прекрасно выглядишь в любом наряде.

Однако он оказался не готов к тому, как она будет выглядеть по выходе из спальни — в коротком вечернем платье с открытой спиной, — это было просто ошеломительно. Ему захотелось тут же сорвать с нее это платье, подхватить ее на руки и унести обратно в спальню, но вместо этого он лишь галантно поцеловал ее в шею.

— Ох, Чет, — сказала она, вытягиваясь на цыпочках навстречу поцелую. — Ты такой милый и такой высокий!

Дженис Борг была согласна со своим мужем в том, что южная Калифорния по сравнению с северной частью штата куда менее интересна и впечатляюща. В Сан-Франциско они снимали номер в отеле «Фермонт», катались на канатных дорогах, посетили Норт-Бич, где ознакомились с книжными новинками в магазине «Сити Лайтс» [58] «Огни большого города» — культовый книжный магазин и одноименное издательство, основаны в Сан-Франциско в 1953 г. поэтом-битником Лоренсом Ферлингетти (р. 1919). и угостились дивным эспрессо в итальянском кафе под классические записи Карузо. Затем все в том же неспешном темпе этого долгого и счастливого летнего отдыха они поехали на юг вдоль побережья. Дженис объявила Биг-Сур [59] Живописный гористый участок калифорнийского побережья между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом, место действия романов «Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха» (1957) Генри Миллера (1891–1980) и «Биг-Сур» (1962) Джека Керуака (1922–1969). «прекраснейшим из всех когда-либо виденных ею мест», а Пол ее рассмешил, посоветовав сохранить в памяти эту красоту, потому что в Лос-Анджелесе и смотреть-то будет не на что — только трущобы из пластика в окружении чахлых пальм.