Сергей Лойко - Рейс

Бежал же Рабинович с родины неспроста — после того как гастролеры из Абхазии похитили его младшего сына, семилетнего Давидика, а Алехин вернул ему сына живым и невредимым, лично завалив двоих уродов и отправив остальных горячих кавказских парней на зону остудиться. Напуганный до крайности Рабинович не стал дожидаться ни суда, ни следующего раза, а выбрал, как Галич, свободу. И заодно и ПМЖ на Кипре. Для суда над абреками хватило и других эпизодов.

И вот теперь пришел Славин черед выручать спасителя своего чада.

Без всяких анекдотических прибауток и акцента, несмотря на обе его фамилии и происхождение, Рабинович объяснил Алехину, что не возьмет с него, боже упаси, ни копейки, кроме гонорара чиновникам, «вовлеченным в процесс», то есть на круг двести сорок две тысячи триста восемьдесят семь долларов, копейка в копейку, учитывая срочность, статус виз и количество паспортов.

Алехин пожал Славе руку и выдал названную сумму. Это были действительно копейки по сравнению с гонораром «официальным и не очень» лицам за легализацию остальных алехинских денег и открытие шести номерных счетов в четырех странах. Там тоже были задействованы должники Алехина, которым он доверял и которые божились, что не возьмут себе ни цента, только… Нужно было немного подождать — в данном случае не больше месяца.

И они терпеливо ждали. Спали все вчетвером в одной постели, которая занимала полквартиры. Вечером сидели на балконе — в лоджии — в лучах мягкого кипрского заката. Дети пили виноградный сок, а родители — вино из вяленого винограда — «Камандарию», рецепт которой, опять же согласно национальному мифу, принадлежал крестоносцам, отдыхавшим и залечивавшим раны на острове после крестовых походов.

— Словно сок солнечный пьешь, — говорила Лена с улыбкой. — Сразу в кровь. И сразу так тепло внутри.

Они занимались любовью украдкой в ванной, ночью, пока дети спали, и оба чувствовали, что в их жизни не было более сладостных моментов абсолютного счастья, полного нежности и любви.

Еще вспомнилось Алехину во сне, как они взяли напрокат старый «Лэнд Крузер» с ручной коробкой передач и поехали на нем в горы, в монастырь, по серпантину, обсаженному сначала виноградниками, а затем кедровым бором. В монастыре ели белый мягкий марципан из баночек, которые вручную закатывали сами монахи.

На обратном пути Алехин забыл снять машину с ручника, на половине пути вниз тормоза раскалились и отключились. Сергею удалось остановить джип при помощи манипуляций с передачами, но на горной площадке пришлось ждать около часа, пока тормоза остынут и снова заработают. В ожидании они гуляли вчетвером неподалеку среди душистых кедров, у которых смола пахла ладаном. Девочки бегали вокруг деревьев друг за другом, визжали и собирали шишки. Они с женой сплели пальцы рук и не разжимали их. На этой высоте жары уже не было. Прямо перед ними внизу сверкало изумрудами море, а воздух был так наполнен густым свежим ароматом кедровой смолы и хвои, что, казалось, они купаются в нем, как в морском прибое.

— Я люблю тебя, родной, — тихо прошептала Лена. — Люблю больше всего на свете. Я… просто не смогу без тебя жить.

— И я, — ответил Сергей.

— Не волнуйся, — прошептала она. — Все будет хорошо. Мне сегодня приснился хороший сон.

Лена не смогла рассказать Сергею о том, что там было в этом сне, потому что он «закрыл ей рот горячим поцелуем». Девчонки щебетали и смеялись где-то неподалеку, а они никак не могли оторваться друг от друга. Это был действительно горячий и самый длинный поцелуй в их жизни. Длиннее уже не будет.

Тормоза остыли. Они спустились вниз. У дома в «Мерседесе» их ждал не на шутку встревоженный Слава. Лена с девочками поднялись в квартиру, а Сергей сел в машину к Славе. От кондиционера в салоне стоял антарктический дубак, но через пару минут Сергею стал душно и жарко. Едва поздоровавшись, Слава сказал, что люди Книжника прилетели в Ларнаку.

— Восемь человек, — сообщил он. — Из аэропорта в гостиницу ехали на четырех тачках. В «Юропкаре» в аэропорту взяли.

— Ты уверен, что это люди Книжника?

— Уверен. У меня в аэропорту свои дежурят. Встречают рейсы из России-матушки раз в день, на случай нечаянных гостей. Витя, мой человек с опытом и двумя ходками, опознал двух из них как бойцов Книжника.

Алехину стало совсем жарко.

— Что ты предлагаешь? — спросил он, хотя заранее знал ответ.

— Вот документы с визами, — Рабинович протянул ему пакет. И скороговоркой, хоть и подробно, объяснил, что для Лены с девочками один комплект — на Анастасию Ярмольник, с английской визой и видом на жительство. Для самого Алехина два паспорта — американский и российский с грин-картой, американские права для обоих комплектов и карточки с номерами соцстрахования.

— Может, не надо было американский? — спросил Алехин, словно можно было еще поторговаться, поехать назад в «магазин» и поменять на другой. — Стрёмно как-то. Я там не был ни разу. И говорю с акцентом. Со школы не практиковался.

— Поверь мне на слово, Сережа, — у Рабиновича прямо на глазах покраснело лицо и появилась одышка, — в Америке половина населения по-английски говорит с таким акцентом, что ты закачаешься. Там для жизни главное, чтобы деньги были и корочка с твоей мордой лица на ней. В смысле, водительские права — главный документ внутри страны. А кто ты там и что ты, на это всем насрать с высокой статуи Свободы. Вот, к примеру, это карточка страхования только для проформы. Там просто имя и номер, даже фото нет. Ее с собой таскать не надо, номер нужно знать наизусть. Как и паспорт. Тот вообще только для поездок за границу нужен. Не как у нас, то есть у вас. То есть у них уже теперь…

Слава нервно засмеялся. Сергей увидел, как у него дрожат руки и губы.

— И чем хорош американский паспорт: у американцев при въезде и выезде в Штаты на границе пальчики не катают и штамп о пересечении не ставят, — продолжал Слава уже почти скороговоркой и с заметной одышкой. — На доверии работают. Так что ты теперь Григорий Хорунжий. Извини за хохлацкий привкус, но для американцев она, фамилия, — ни русская, ни украинская, а типичная американская, то есть никакая. И акцент в тему. А там подучишь.

— Понял. А второй, значит, российский.

— Это на случай, если пробьют где-то на чем-то и за попу возьмут. Тогда для эвакуации ты — российский бизнесмен Юрий Жданов. Счета в «Бэнк оф Америка» на Хорунжего и на Жданова открыты. На одном тридцать шесть штук, на другом — четырнадцать. В конверте в протоколе все номера и цифры. Пятьдесят штук. Из того, что ты мне дал. На месте сам пополнишь по усмотрению. Переводом или еще как-нибудь.

— Пятьдесят штук долларов? — механически переспросил Алехин, пока переваривал навалившуюся информацию.