Эрнан Ривера Летельер - Искусство воскрешения

Причем жили они в одном доме.

Дон Анонимо, нечего и сомневаться, оказался в пампе вместе с гуртом умалишенных, а вот насчет Магалены Меркадо ничего точно утверждать нельзя. У нас ведь как: захотят кого-то опорочить, сразу пускают слух, мол, такой-то, вы не смотрите, что весь из себя опрятный и вежливый, — и, само собой, кума, никому ни-ни, между нами — приехал на поезде дураков.

И всю жизнь на такого-то косо смотрят.

Сумасшедшие в той партии были тихие и ехали вперемешку с нормальными людьми, так что с первого взгляда и не подумаешь дурного. Даже ответственные за наем неладного не учуяли. Потому как Панчо Карроса, не желая упустить комиссию, полагавшуюся за каждого привезенного, самолично позаботился, чтобы все они по прибытии в пампу говорили и делали что надо.

Некоторые, — правда, очень немногие — разбежались, едва сойдя с поезда, на свой страх и риск по ближайшим приискам, зато остальные оказались паиньками. Вели себя благоразумно, превосходно играли роль рабочих в поисках лучшей жизни, а потому после положенного пребывания в Санитарном доме, где их, как всех прибывающих с южных окраин родины или из соседних стран, вымыли, забрили от вшей и продезинфицировали — у некоторых сожгли старую одежду, — благополучно нанялись на разные должности на приисках заказавших их хозяев. Так что один только Панчо Карроса, лютый торговец людьми, мог бы поведать истину касаемо того, была Магалена Меркадо в той партии или нет.

Но Панчо Карроса приказал долго жить. Зарезали его в одном борделе в селении Пампа-Уньон. В ту ночь он кутил: надрался и хвастался многочисленным слушателям, будто пригнал людей в пампу больше, чем все остальные наниматели вместе взятые. «На Тихоокеанскую кампанию [15] Тихоокеанская кампания (1879–1883) — война Чили против союза Перу и Боливии за богатые селитрой территории пустыни Атакама. Селитряные месторождения и выход к Тихому океану по Анконскому мирному договору отошли к Чили. в 79-м и то меньше солдат набрали», — любил он заметить по пьяной лавочке. По полицейским отчетам, убийцей оказался один из сотен крестьян, которых Карроса обманом привез с юга. Он приехал работать в этом дьявольском пекле со всем семейством, вскоре у него умерло двое детей, взрывом ему оторвало три пальца и в довершение несчастий жена сбежала обратно на юг с вольнонаемным помоложе его.

Так или иначе, никто не взялся бы отрицать, что Магалена Меркадо — «двоедушная шалава», по словам благопристойных сеньор прииска. — всем своим поведением напоминает настоящую сумасшедшую. Ибо нигде и никогда, кореш, говорили местные холостяки, не видали мы бляди такой блядовитой и одновременно такой искушенной в делах божеских.

Смуглая, светло-каштановые волосы, будто чуть прикрытые глаза, глубокие зрачки — такова была Магалена Меркадо. Мягкие изгибы и томные движения ее тела оставляли в воздухе чувственный след словно бы больной голубки.

Голубиная природа проскальзывала и во всей ее повадке, и в негромком переливчатом голосе.

Кое-кто утверждал, будто такие голоса созданы для спальни.

Возраста, как, впрочем, и всего остального о ней, никто не знал. Мужчины насчитывали от двадцати пяти, может, чуть больше, до тридцати пяти, может, чуть меньше. Она не только веровала в Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святаго, но и истово поклонялась Богоматери Кармельской [16] Богоматерь Кармельская (Virgen del Carmen) — образ Пресвятой Девы Марии, покровительницы кармелитов, возникший после явления Богоматери 16 июля 1251 г. святому Симону Стоку, генеральному приору ордена. Почитается во всем испаноязычном мире прежде всего как заступница моряков и военных. Считается Царицей и Покровительницей Чили. Магалена Меркадо называет свой образ Богоматери «Индианочка», поскольку поклоняется, скорее всего, Святой Деве Кармельской из Ла-Тираны. Культ последней во многом основан на легенде об инкской принцессе Ньюсте Уильяк, которая в XVI в. правила на севере Чили железной рукой, пока не влюбилась в португальского пленника-конкистадора Васко де Альмейду. Приняла мученическую смерть: в момент, когда возлюбленный крестил ее в христианскую веру, оскорбленные подданные застрелили обоих из лука. . В спальне у нее стоял образ Святой Девы почти в натуральную величину, выточенный из дерева и всегда окруженный свечами и бумажными цветами.

Те, кто склонялся к мысли, что она прибыла вместе с малахольными, рассказывали в подтверждение своей правоты, будто Святую Деву заодно с бронзовыми канделябрами Магалена Меркадо добыла в опустелой церкви очередного заброшенного прииска, благо в пампе таких хоть отбавляй. Их противники в споре утверждали обратное: блудница явилась с юга по собственной воле — хоть и почти в одно время с чеканутыми, вскоре после приезда приходского священника, — и они собственными глазами видели, что, когда она сходила с поезда, при ней уже был скрепленный железными скобами огромный, словно гроб, сосновый ящик, где и хранились канделябры и Святая Дева.

Большая часть обитателей Вошки — за исключением разве что самых сведущих, то есть тех, кто поближе к начальству, — не могли взять в толк: каким боком проститутка, которая поначалу работала прямо в комнатушках холостяков, за несколько недель добилась от компании, чтобы ей выделили дом? И каким еще боком после массовой уличной драки, затеянной голыми и пьяными, будто пьяные вишни, шлюхами в День святого Лаврентия, покровителя шахтеров, — одни бились перочинными ножиками, другие тыкали во врагинь ножницами, третьи приспособили для защиты и нападения булавки и вязальные спицы, — и последующего их выдворения из лагеря ей единственной, «богородицыной потаскухе», удалось остаться и по-прежнему заниматься своим ремеслом? Спору нет — она одна не участвовала в стычке, но все равно поползли слухи, будто гринго-управляющий сделал ее своей официальной любовницей.

Сперва клиенты конфузились и мялись при виде алтаря в углу комнаты, предназначенной для утех, а некоторые особо богобоязненные даже бывали не в силах осуществить то, за чем пожаловали. Образ Святой Девы, — метр двадцать в высоту, ручная резьба, — поражал нездешней красотой. И Магалена Меркадо нашла разумный выход: каждый вечер, перед началом приема «прихожан» — как сами себя окрестили ее завсегдатаи, — она преклоняла колени, горячо крестилась и укрывала Деву с головой синим бархатным платом.

— Я тут скоренько, Индианочка, — шептала она.

Магалена Меркадо не скрывала неприязни к священникам, в первую очередь к вошкинскому падре, которого, если ей верить, знавала еще в родном селении, но посещала все мессы до единой. Несколько секунд спустя после начала на цыпочках, бесшумно, словно призрак, вплывала в церковь и садилась в последнем ряду слева.