Борис Кригер - В Бездне

Но общество словно лишило нас этой возможности. Герберт нередко встречал людей, которые говорили: «Да, я хочу помогать, но как?». Они обращались в волонтёрские учреждения, в благотворительные фонды, а там налагались специальные ограничения, выдвигались разные требования: вы должны подать свою автобиографию, вы должны представить справку из полиции, вы должны принести рекомендации из других мест. И только тогда, возможно, вас примут. Да и то, ваша деятельность окажется, скорее всего, всего лишь винтиком в огромной системе раздачи мнимых благ. В лучшем случае ваши действия будут идти непосредственно в помощь кому-то, если вы, например, кого-то кормите; в худшем случае вы будете рассылать открытки с просьбами о пожертвовании, причём большая часть полученных средств будет уходить как вода в песок, на рассылку ещё большего количества открыток с просьбами пожертвовать ещё больше.

Вот так общество превратило нас в бездушных и бездумных существ, которые даже при возникшем желании исполнить завет Божий не могут найти такой возможности: не могут накормить голодного, принять бездомного, напоить жаждущего, посетить человека в больнице и темнице, одеть нагого. Не можем мы! Мы словно изолированы друг от друга, находимся в каких-то пузырях, из которых не получается выбраться. Общество будто рассадило нас по каким-то ячейкам, в каждой из которых мы абсолютно одиноки, хотя и находимся в толпе. В шумящей, грязной и беснующейся толпе, где мы чувствуем себя совершенно ненужными, абсолютно одинокими и покинутыми. Между тем, будь у нас такая возможность, мы могли бы следовать заветам Христа; мы могли бы каждым своим днём служить тому, кому необходима наша помощь.

Вот и получилось то, что получилось. Хотя мы и создали социальное общество и очень гордимся тем, что у нас теоретически не может быть нищих, что система гарантирует каждому из своих членов кров над головой и пищу, минимальное медицинское обслуживание и прочие необходимые блага для поддержания физического существования, — но о душе-то в этой системе совершенно забыто. Отняв у нас возможность служить Христу, забыв и запретив имя Христово, лишив сотрудников социальных ведомств умения любить, не осуждать, сострадать, общество практически свело на нет весь смысл веры и человеколюбия.

Посмотрите на несчастных людей, живущих на пособия! Они влачат мрачное, бессмысленное, тяжёлое существование. И если имеют какие-то средства, то вместо того, чтобы тратить их на скудную пищу, расходуют на алкоголь, наркотики и прочие безумия, тщетно пытаясь притупить боль своего невыносимого существования. И теряя таким образом скудные средства, они всё равно остаются такими же нищими, какими бы они были, не получая никакой помощи. Возможно даже, эта помощь и вовсе идёт им во вред. Без неё они бы купили меньше наркотиков и алкоголя.

Как же можно переломить это? Мы должны понять, что социальные службы — сами по себе, а мы — сами по себе. Господь, обращаясь к нам со словами накормить голодного и принять бездомного, не имел в виду, чтобы мы переложили эту обязанность на кого-то ещё. Потому что Господу не нужны от нас финансовые отчисления. Ему нужно наше живое участие в судьбах других людей. Ему нужно, чтобы мы обрели подобие Богу тем, что научились бы сочувствовать друг другу и искренне любить; тем, что научились не быть эгоистами, а могли жертвовать хоть чем-нибудь ради ближнего. Если Господь явил нам пример бесконечной жертвы ради грехов всего человечества, то от нас Он ожидает хотя бы малой жертвы: чтобы мы потерпели неприятного человека рядом с собой, отдали свой кусок пищи нуждающемуся и накормили бы его, ведь он действительно голоден; чтобы мы проявили как-нибудь любовь к человеку и, главное, чтобы мы помолились о нём.

Это самая большая помощь! Потому что кусок хлеба Господь даст любому и без нашего участия. Он обладает всеми богатствами мира, Ему не нужно наше материальное подаяние. Это материальное участие нужно нам самим как доказательство того, что мы способны хоть чем-то пожертвовать ради другого. Говорят, самая ценная наша жертва ради ближнего — это молитва. Потому что мы и о себе-то не молимся. Ведь чтобы молиться искренне, надо и любить искренне, надо испытывать неподдельный интерес к человеку. А мы не только к ближнему, но и к себе-то не имеем искреннего интереса. А тут ещё надо молиться о чужом! Более того, о неприятном нам человеке, может, даже и о враге нашем; о несправедливо обличающем и обвиняющем нас.

Вот чего Герберт так и не научился делать. Даже будучи священником, он так и не научился молиться — не технично повторять заумные слова, а молиться всем сердцем, всем умом и всей душой своей. На литургиях он, кажется, приближался к чему-то подобному, к немому предстоянию в блаженной благодати. Но о людях, да и о себе, молиться не научился.

Вот в чём есть настоящее человеколюбие и милосердие — научиться молиться о ближнем. И каждый раз, когда люди проходили через его дом и снова уходили в никуда (одни продолжали дальше жизнь, другие, как потом оказывалось, погибали), Герберт считал, что главная его вина не в том, что он недодал им хлеба или внимания, а в том, что он не молился о них. Ведь если бы умел молиться, то Господь совершал бы для этих людей чудеса. Ибо сами о себе они молиться не могут. Сами они не могут ни устроить свою жизнь, ни наладить отношения с Богом.

Вот что требуется от нас более всего на свете — научиться любить так, чтобы наша молитва о ближнем и дальнем, о друге и враге была искренним криком нашей души, истинным желанием, дабы Господь ниспослал благодать на тех людей. И это будет наше самое главное исполнение Божьей заповеди.

Герберт считал, что в упорных поисках счастья они с Эльзой наконец преуспели, причём нашли его в весьма неожиданной форме. Оказалось, что избавиться от собственных страданий можно, лишь полностью окунувшись в чужие страдания.

В течение девяти лет дом Адлеров был открыт для всех, кто нуждался в жилье и пище, внимании и любви. За этот период там побывало множество людей, некоторые жили в приюте по четыре года и более.

Так случается, что обычный человек оказывается выброшенным из жизни. Неудачный развод, конфликт с мачехой, ссора с невесткой — и вот альтернатив нет. Нужно где-то срочно переждать кризис, собраться с силами, построить новую жизнь.

То, чем занимались жильцы, не представляло собой ничего нового. Всем с детства известна сказка про теремок. Стоял в поле теремок. Прискакала блоха-попрыгуха:

— Терем-теремок! Кто в тереме живёт?

— Я, муха-горюха, — и так далее.

Доброжелательное отношение к странникам (в широком смысле странниками могут именоваться и люди, лишённые постоянного крова) было свойственно многим христианским подвижникам, открывавшим приюты и больницы для бездомных и сирот. И это неудивительно, ведь необходимость заботы о незнакомом человеке, оказавшемся в нужде, согласуется с милосердием и заповедью Христа о любви к ближним.