Борис Кригер - В Бездне

Эльза незаметно оказывала на детей огромное влияние, а Герберт, как ни старался, в их глазах был неким подобием шута. Герберт пытался действовать предельно демократично. Он уважительно выслушивал любое мнение малыша, не перебивал и относился к детям как к взрослым. Плоды такого поведения оказались горькими: дети стали воспринимать отца как дурного и бесполезного ребёнка. Они переняли у матери привычку считать всё совершаемое отцом глупостью. Приёмная дочь Энжела впоследствии даже обвинила Герберта в том, что он напрасно подарил ей на свадьбу сто тысяч долларов. Да, и такое бывает.

Старший сын Джейк предъявлял отцу претензии, что нанятые для него в качестве гувернёров профессоры из Кембриджа оставили пробелы в его образовании. Услуги профессоров оплачивались отдельно, за счёт других ста тысяч.

У Герберта не получалось оказаться правым; чтобы он ни делал, всё было плохо. К этому привычному для себя презрению он относился с горькой усмешкой: мол, это такая игра, но в действительности семья меня любит и уважает. Оказалось, что это не так.

Герберт открыл выгодный бизнес, позволил детям войти в него и отлично зарабатывать, но Энжела и Джейк развалили дело отца до основания. Их ненависть и неуважение ко всему, связанному с отцом, были настолько сильными, что дети не желали участвовать в его бизнесе вплоть до нервических припадков. Ни купленные машины, ни квартиры, ни отличные заработки — ничто не могло изменить их мнения. Дети принимали это как должное, но вели себя так, что далее оставлять их в бизнесе было невозможно.

Герберт говорил себе: так и надо, это нормально — и со вздохом наблюдал, как в других семьях дети становятся продолжателями дела отцов.

Эльза долго не верила, что, уйдя из дома, потеряла мужа. Хотя сама давно и страстно хотела его потерять.

Супруг и раньше безуспешно пытался привлечь внимание жены тем, что вокруг него крутились хорошенькие девушки, но — упаси боже — даже в мыслях ничего себе не позволял. Духовная жизнь притупляет страсти, и человек начинает любоваться юной красотой без похоти, а с восторгом от совершенства Божьих творений. Да и девочки были намного моложе Герберта, а материальным положением он, разорённый держатель приюта, никого привлечь не мог. Так что его не соблазняли, видов на него не имели, и к тому же статус священника обязывал всех держаться пристойно.

Герберт напрасно старался привлечь к себе внимание супруги. Эльза его не ревновала.

Раньше, всю свою жизнь, она боялась его потерять; мама внушала Эльзе, что муж её обязательно бросит. Герберт и не помышлял ни о чём таком. После обращения в христианство супружескую пару стали разрывать скандалы. Это довольно частое и хорошо описанное явление в духовной жизни. Эльза вела себя вызывающе и не оставляла Герберту никакого другого выхода, как временно удалиться. Так учили и святые отцы: не скандаль, удались.

Герберт сообщил детям, что его всю жизнь используют и никто не любит, что, в общем, было недалеко от истины. Потом он ушёл из дома и поселился в коттедже на озере. Все знали, где он, но никто не торопился звать его назад.

Прошло три дня. Эльза тяжело пережила этот момент. Потом Герберт вернулся, его встретили неприязненно, и примирения не произошло. С тех пор Эльза всегда вспоминала тот случай. Любое выяснение отношений начиналось с упрёка: «Восемь лет назад ты от меня ушёл!». Самое страшное, что она повторяла это и всем окружающим, да так, что все думали, что человек и правда ушёл от жены.

Эльза своим безразличием провоцировала Герберта, а когда вдруг действительно поняла, что потеряла его, то поспешно предлагала встретиться, говорила ласковые слова, будто Герберт ей всюду мерещится и кажется, что он пришёл к ней.

Герберту хотелось прийти, но он уже не мог верить. После требования Эльзы развестись Герберт считал, что стоит ему приблизиться, и она постарается сознательно или бессознательно окончательно его уничтожить. Сработал элементарный инстинкт самосохранения.

Конфликт с женой имел несколько плоскостей — прежде всего практическую и экономическую, а именно — недовольство существующими условиями проживания. Можно было ограничиться этим, однако Эльза стремилась перевести конфликт в личностную плоскость, показать, что разрыв происходит на всех уровнях одновременно.

Как-то супруги задержались в церкви, и перед самым уходом Герберт повернулся и задумчиво спросил жену: «Хорошо, ты собираешься со мной разводиться. Наверное, ты будешь искать другого мужа?». «Почему это должно тебя волновать?» — был её ответ. Герберт произнёс: «Как ты была блядью, так ею и осталась». Потом он оправдывался, что на церковном языке слово «блядь» считается допустимым, его использовал даже Кураев применительно к Мадонне. Однажды Кураев употребил резкое слово в телефонном разговоре, и посыпались претензии: как же духовное лицо может так выражаться? Проповедник ответил: «Блядь — это тот, кто занимается блудом, а „блуд“ означает заблудившегося, потерявшего правильное направление человека». Поэтому в церковно-славянском сознании слово «блядь» вполне допустимо. Герберт не помнил, присутствует ли оно в святых книгах, но он его употребил.

Эльза же, умолчав о предыстории и основе, стала кричать на каждом углу, что батюшка в церкви обозвал её блядью.

Герберту почему-то пришло на память, что устроенный им и Эльзой первый брак дочери Энжелы распался, и, конечно, Герберт оказался во всём виноват. Он просто устал быть во всём виноватым.

Первый молодой человек дочери, Стюард, ранее с позором изгнанный, водворился на прежнее место. Герберт, обратив его в православие, уже надеялся венчать молодых, но тут Эльза, вступив в сговор с Энжелой, снова изгнала Стюарда за его никчёмность. Дочь сошлась с сыном инспектора, который преследовал Герберта за устроенные в доме церковь и приют.

Злость инспектора возникла из-за провокаций со стороны Эльзы, которая угрожала его убить, если тот не оставит в покое их дом. Инспектор даже вызывал полицию, но блюстители закона только посмеялись, увидев Эльзу в платье со смешным узором. Она не походила на преступницу.

Герберт при этом по-христиански благодушествовал. Сын врага, который разорял Адлеров постоянными судебными процессами и настаивал на уничтожении церкви, жил в его доме, спал с его дочерью, а Герберт наивно терпел такое положение вещей и даже внутренне был рад своей незлобивости. Вот, мол, какой я совершенный христианин!

Со временем ситуация только усложнилась. По доносу инспектора муниципалитета Эльзу и Герберта обвинили в мошенничестве, так как из-за полного разорения супруги стали получать пособие по бедности. В вину им ставился обман государства — только поглядите на них!