Роман Супер - Одной крови

Кап-кап-кап-кап.

Поздний вечер. Толпа родственников, посетителей, амбулаторных пациентов схлынула. Врачи ушли домой. Каширка, будто бы надорвав за день связки, к ночи замолкает. В стерильной тишине опустевшей больницы закончился третий пакет. Юля закрыла колесико на капельнице, выпила, как и было велено инструкцией Алины Сергеевны, горсть таблеток. Попыталась встать с кровати, чтобы пройтись перед сном. Но не смогла. Все ее тело затряслось, руки задрожали, ослабли, поднять их было невозможно. Голова и ноги стали свинцовыми:

— Рома, хорошо, что ты остался. Скорее тащи пакет.

Следующие десять часов Юлю рвало. Сначала через каждые полчаса.

Потом через каждые пять минут. Потом снова через каждые полчаса. Потом мы перестали засекать время. Когда в желудке не осталось вообще ничего, Юлю рвало воздухом. Она совсем обессилела. С трудом пила воду, ее снова рвало, пила еще и еще, на выдохе еле слышно просила прощения:

— Рома, прости, что ты это видишь…

— Не разговаривай. Не трать силы.

Медсестра вколола жене противорвотное средство «Латран», но оно не сработало. Тошнота не прекратилась. Тогда мне посоветовали спуститься в аптеку на первый этаж и купить более сильный препарат «Кетрил». Я пулей метнулся за лекарством и у кассы, протягивая карточку фармацевту, понял, как сильно выручила нас деньгами моя работа.

Без денег наши позиции на этой войне существенно ослабли бы с самых первых дней боевых действий. Российская бесплатная медицина оказалась очень дорогой. Я не имею в виду базовые препараты, которые государство предоставляет гражданам страны по квоте. Я имею в виду сопутствующие лекарства, без которых качество жизни во время лечения падает на дно. Многие необходимые как воздух медикаменты приходится покупать самому. Одна противорвотная таблетка «Кетрил», без которой многим больным невозможно обходиться во время химиотерапий, стоила шестьсот рублей. Не упаковка. Одна таблетка. Одна упаковка «Париета», без которого с нормально функционирующим желудком можно распрощаться, стоила две тысячи рублей. Одно исследование позитронно-эмиссионной томографии стоило тридцать тысяч рублей. Согласно протоколу лечения этих исследований должно быть три. Никакая квота в России это не предусматривает, расходы берет на себя сам больной, а не государство.

Кетрил помог почти сразу. Тошнота прекратилась. Мою жену снова привязали к капельнице. На этот раз капали витамины. Юля то проваливалась в сон, то пробуждалась. Облизывала пересохшие губы. Пила воду. Снова начинала просить прощения:

— Я не хочу, чтобы ты видел все это. Прости меня.

— Прекрати это повторять. Перестань.

— Прости, что я тебе досталась. Прости, что тебе пришлось с этим столкнуться. Ты заслуживаешь здоровую и красивую жену. А не такую… дефектную… бракованную. Уходи, Ром! Я твоя катастрофа.

— Хорошо, что у тебя остались силы на шутки. Ты — моя самая прекрасная катастрофа. Или ты правда до сих пор не понимаешь, что я люблю тебя? Я люблю тебя даже тогда, когда тебя рвет. Я люблю тебя не за то, что ты делаешь или не делаешь. Не за то, что ты болеешь или не болеешь. Я люблю тебя за то, что ты есть.

— Я дефектная, дефектная. Уходи.

— Слушай, меня никто не привязывает к твоей палате, мне не угрожают, ничего такого не происходит. Я здесь только потому, что хочу быть здесь. С тобой. Навсегда. Какая бы гадость ни случилась.

— Я бракованная. Прости. Я очень стараюсь быть сильной. Но иногда мне становится ужасно себя жаль. И в такие моменты я все ненавижу; себя — прежде всего.

— Я люблю тебя. Ты не бракованная. Ты моя жена, и я никогда тебя не оставлю. Ничего не бойся. Я с тобой. Ты — это я, помнишь?

— Да. Только я не помню, у кого мы это позаимствовали.

— Фразу «ты — это я»?

— Да.

— Это из воспоминаний Сахарова. Ему Елена Боннэр рассказала как-то одну историю писателя Юрия Олеши и его жены Ольги. И Андрей Дмитриевич ее запомнил на всю жизнь.

— Что за история?

— Олеша с женой как-то сидели в ресторане. Подошла к ним красивая официантка. Писатель ей сделал комплимент: мол, ты ж моя королева! Жена Ольга напряглась и сделала мужу замечание: «Если эта девка твоя королева, то кто же тогда я?» Олеша развернулся к Ольге, посмотрел ей в глаза и ответил: «Ты — это я».

— Поможешь мне сходить в туалет?

— Романтический момент упущен.

— Я буду сильной. Я больше не буду себя жалеть.

Одной рукой я снял с капельницы пакет с раствором. Другой — помог жене подняться с кровати. Медленно, маленькими шажками мы добрались до туалета. Юля зашла внутрь, а я остался ждать снаружи. Трубочка, по которой капли поступали в тело моей жены, тянулась из пакета, который я держал за дверью над своей головой. Так мы и ходили в туалет. Вместе.

Позвонила Катя Гордеева, попросила передать трубку Юле:

— Привет, Юлькин.

— Привет, Кать.

— Ну что, началось?

— Не то слово. Очень резво началось. Десять часов — наизнанку.

— Бодро. Слушай, Юль, я тут все время думаю о тебе. И про твою изнанку тоже думаю. И про твою силу. И про твою слабость. И про твою семью. Мне даже приснилось сегодня, что у меня тоже лимфома. И меня подкладывают к тебе в палату. Представляешь?

— Не надо. Не болей ни в коем случае. Кто тогда будет всем остальным помогать?

— Знаешь, а ведь все это закончится. Все вот эти испытания, которым тебя начали подвергать, конечны. Их стоит перетерпеть, чтобы жить дальше. Честно.

— Я постараюсь, любимая, спасибо. Как у тебя дела, Кать? Расскажи лучше про себя.

— Ты не поверишь, что я, кажется, встретила человека, с которым хочу прожить целую жизнь.

— Ух ты!

— Ни спать не могу. Ни есть. Я, честно говоря, думала, что со мной такого уже никогда не будет, что это не про меня. Но вот мы встретились… и мир перевернулся. И оказалось, что я действительно с кем-то хочу быть вместе навеки. Навсегда. Представь? И вот у меня по этому поводу есть к тебе предложение, Юль.

— Я согласна.

— Погоди, оно серьезное. Никаких шуток.

— Никаких.

— И это секрет.

— Согласна. Ну?

— Ты мне обещаешь поправиться, а я тебе — не упустить свое счастье.

— Ой-ой. Как это?

— Ну а что? Хороший же уговор. Разве нет? Ты вылечишься и станцуем вместе на моей свадьбе. Идет?

— Это прекрасный уговор. Но вдруг я тебя подведу?

— Мое счастье, Юлька, теперь в твоих руках. Вот и не подведи.

— Да.

— Я буду звонить каждый день. Тебе и Роме. Я вам надоем, я знаю. Но просто так надо. У вас же книга есть?

— Твоя? «Победить рак»?

— Ага.

— Есть.

— Попробуй ее почитать, если будут силы. Она поможет убить время. И, может, клетки тоже поможет убить.

— Спасибо. Мы тебя любим.

— А я — вас.

Юля положила трубку и загадочно улыбнулась, вернее, с трудом попыталась поднять уголки рта вверх.