Сергей Соболев - Мост Её Величества

В отличие от этих двух, я пил не из рюмки, а из стакана.

Сначала наливал себе на дно; потом увеличил дозу.

Я пил водку, как воду — залпом, не чувствуя ни ее вкуса, ни запаха. За прошедший час я убрал, по меньшей мере, половину содержимого литровой бутылки. Какой-то частью сознания я понимал, что выбрал не самую лучшую тактику поведения; но было нестерпимо тяжело; я был удручен до крайности.

Пока я накачивался водкой, дамы закончили обсуждение интересной им темы и допили по последнему фужеру вина. Все вдруг дружно встали из-за стола; я невольно последовал их примеру.

— Я буду ночевать у соседей, — холодно сказала Татьяна, набрасывая на плечи куртку. — Марек нас проводит.

— Почему ты уходишь?

— Потому.

— Марек вас проводит… — угрюмо произнес я. — Так, так. Интересный поворот. А как же я?

— Можете остаться здесь.

Татьяна, подойдя к двери, поставила замок на защелку.

— В таком положении замок не действует, — сказала она. — Ключ от комнаты только один, не хочу оставлять, а то еще потеряете.

— У нас забронированы два номера в гостинице, — сказал я, прислушиваясь к неприятному звону в ушах.

— Вас могут не впустить в отель. — Татьяна покосилась на бутылку «Абсолюта», более половины содержимого которой находится сейчас в моем организме. — И как вы туда доберетесь?

— А ты, значит, уходишь?

— Да.

— Ну, так и мы здесь не останемся.

Пара поляков уже выбрались из комнаты. Татьяна, чуть задержавшись в дверном проеме, тихо, лишенным эмоций голосом, сказала:

— Делай, что хочешь.

Я услышал, как хлопнула входная дверь. Ушли…

— Фигасе… — пробормотал Тень. — Круто…

— Одевайся, — сказал я.

— Зачем? — удивленно произнес мой спутник.

— Переночуем в гостинице.

— Папаня…

Я достал из закутка свою сумку.

— Можешь остаться, Николай, — хмуро сказал я.

— Не, не!.. Я, как и ты.

— Тогда вытаскивай из-под кровати свой чемодан.

Я подхватил сумку, не забыл взять и кейс.

— Будешь уходить, выключи свет! — сказал я. — Закрой комнату на замок. Я подожду тебя снаружи.

Спустя примерно четверть часа мы вышли на кольцо Sharlotte Place — мы проезжали эту площадь, когда ехали в адрес с автовокзала. Отель, в котором я по интернету забронировал и оплатил два номера, находится в другой части города, на восточном берегу, где-то в районе Биттерн. Пешим ходом, да еще с багажом, да еще в условиях незнакомого города нам туда точно не добраться.

Значит, надо ловить такси.

В воздухе висит морось; не разберешь, то ли дождь, то ли мокрый снег.

— Дубак, однако… — пробормотал Тень.

Да, к ночи заметно похолодало… Но лично мне в эти минуты было так жарко, что я даже не стал застегивать плащ.

Поблизости обнаружилась автобусная остановка, закрытая навесом из прозрачного пластика. Мы перебрались туда. Поставили вещи на скамейку. На наручных часах половина первого.

Некоторое время я изучал подсвеченную карту городских маршрутов, убранную под стекло. Судя по схеме, последний автобус, на котором мы могли бы добраться в нужный нам район, ушел с этой остановки более часа назад.

— Что у тебя в пакете? — спросил я.

— Не пропадать же добру, — сказал Тень. — Я еще и парочку бутербродов захватил.

Он передал мне бутылку; я, судорожно вздохнув, приложился из горлышка.

День второй.

Утро.

Из кромешной тьмы соткались два человеческих силуэта. На них какая-то униформа, но я не могу разглядеть подробности — не достает света. Полицейские? Констебли? Или как там называются британские правоохранители?

— Przynieść coś do picia? — спросил женский голос. — Wody? Soku?

— Lepiej napić się wódki, — подал реплику ее напарник.

— Jak być?

— Nie dotykaj go! Widzisz, on teraz gdzieś na niebie…

Да, да, на «небе», я помню — тринадцатый ряд, второе от иллюминатора кресло… Похоже, наша воздушная арба всё еще выполняет перелет из пункта А в пункт Б. До чего же утомительны эти полеты!

Ну вот — очередная яма: резкий провал, неприятное, тошнотворное чувство невесомости, — и беспомощности — а следом такой же резкий набор высоты… Если к нам подойдет стюардесса, и предложит угоститься напитками, я таки попрошу у нее яду. Только не для моего компаньона, — кстати, куда это он подевался? — а уже для себя.

Как же мне хреново.

Спустя какое-то время поблизости вновь зазвучали голоса. Похоже, это уже какая-то другая компания… Они говорят на знакомом мне с детства языке. И хотя я сам уже лет двадцать как не разговариваю на воляпюке, мову я отнюдь не забыл.

— А це що, чоловiк Тетяни?

— Кажуть, що так…

— То це вiн довбився в дверi?

— Та їх ніби двоє приїхало, цих кацапів… А, Петро!.. Скажи, це цей ломився в двері душової?

Послышался голос третьего из этой компании.

— Так, це вiн…

— Вiн що, психованный?

— Та майбуть перебрав вчора… Але не патякайте!

— А у Тетяни файна дупа… — сказал первый. — Справна така жiнка.

— А ты шо, вже вiдвiдав ту справу? — отозвался второй.

— Тихіше, бо чоловік почує!

Я хотел подать голос; хотел сказать этим уродам, что все слышу, и что за «файную дупу» сейчас кто-то ответит… Но у меня не было сил не то, что бы говорить, я не смог даже открыть слипшиеся веки.

— Та він вирубився… Спить, як мертвий!

— Збирайтесь швидче, бо зараз вже бусик приїде… — Сказал третий из этой компании. — Джито буде лаятися, якщо ми знову спізнимося!

Следующим в мой кошмарный сон — а мне представлялось, что я сплю; и почему-то никак не удавалось прервать этот тягостный сновидческий сюжет — заявился некий чёрт: черное, как смоль лицо, белый оскал крупных острых зубов.

— Hello, brother! How are you?

Этот некто принялся тормошить меня за плечи.

— Are you okay, bro?

«А! — подумал я, — это тот темнокожий парень, которого мы встретили на входе… Как там его? Бен? Сэм?..»

— Отвянь, парень! — с трудом разлепив губы, сказал я.- Fuck off!..

Когда я очнулся, то еще некоторое время не мог понять, где именно нахожусь, и как попал в это место.

Черепушка трещит от боли; некоторое время я сидел, обхватив голову руками. Болит поясница, ноют почки, ноги ватные; все члены затекли. Внутренности ссохлись; я ощущал себя в эти мгновения големом, слепленным из глины; и глину эту для создания меня замешивали не на крови и яичных желтках, а на крепком спиртном.

Я сверился с наручными часами — без пятнадцати девять. Место мне показалось до странности знакомым. Через проход видна кухня; там горит оставленный кем-то включенным свет. Я с усилием повернул голову — виден камин, забитый пакетами с мусором… Так, так… Одежды, помещенной с вечера на просушку, нет, видимо, забрали. Сам отопительный прибор выключен. На пластиковом столе стоит электрический чайник; к грязным тарелкам добавились еще три кружки и банка с кофе. Пепельницы, наполненные окурками, на прежнем месте.