Сергей Соболев - Мост Её Величества

Послышался чей-то прерывистый — с всхлипом — вздох. Должно быть, это я так обреченно вздохнул; кроме меня здесь нет ни одной живой души.

Не знаю, как к этому относиться… Но, определенно, я нахожусь в тот самом строении на Оксфорд-стрит, куда нас привезла Татьяна; в том самом доме, который я на пару с компаньоном покинул среди ночи, прихватив свои вещи. Саднит левая рука; но на фоне головной боли это пустяк.

Вокруг гробовая тишина.

Я не без труда поднялся из кресла, в котором, видимо, провел какое-то время. Обнаружился мой плащ — он переброшен через боковую спинку дивана; на нем не видно грязных пятен, он даже не выглядит таким уж мятым.

Пошатываясь, перебрался в помещение кухни. Туалет довольно грязный; запашок, как в вокзальной уборной эпохи позднего советского строя…

Я с трудом справился с рвотными позывами. Открутил вентиль с холодной водой в раковине. Некоторое время ждал, пока сбежит вода; затем, наклонившись, держась рукой за край раковины, принялся жадно лакать.

Уже напившись вволю, я подумал, что вода в местном водопроводе наверняка не предназначена для питья. Возможно, в неочищенном виде, не пропущенная через фильтр и не прошедшая процесс кипячения, она вредна для здоровья. Не исключено, что в ней есть опасные для человеческого организма примеси и бактерии. Какие-нибудь кишечные палочки, к примеру.

А, плевать. Мне сейчас так плохо, что жить не хочется… На костяшках левой руки повреждена кожа. Я подержал кисть под струей холодной воды. Кое-как отмыл запекшуюся кровь. Пальцы и запястье вроде бы не сломаны…

Интересно, где, при каких обстоятельствах я получил эту травму?

Ничего не помню о последних нескольких часах.

Абсолютно ничего, какой-то провал образовался. Очень странное ощущение; и очень неприятное, надо сказать. И хотя я в курсе, что некоторые представители человеческого племени периодически страдают потерей памяти, — в особенности те, кто регулярно бухают или употребляют вещества — сам с таким явлением столкнулся впервые.

Я кое-как вытер мокрое лицо и руки носовым платком. Прихватил в гостиной плащ. Поднялся на второй этаж. Дверь душевой оказалась почему-то не на штатном месте; ее прислонили к стене рядом с дверным проемом. Странно.

Я постучал в знакомую по вчерашнему вечеру дверь.

— Татьяна… Таня, открой, это я.

Из комнаты, вместо ответа, донесся громкий храп. Я замер у двери. Сколько знаю, моя благоверная не издает таких звуков.

Значит, в комнате спит какой-то мужик…

Дернул за дверную ручку; дверь оказалась не запертой. Секунду или две я стоял в дверном проеме, глядя на разлегшегося на кровати мужчину.

В проходе — на полу — стоят чемодан на колёсиках и дорожная сумка. Подойдя к постели, я принялся трясти своего компаньона за плечо. Тот спал мертвецким сном; мне пришлось прогуляться в душевую, и набрать там полную кружку воды.

— Что?! Ип-пать!..

Тень, утирая рукавом мокрое лицо, уселся на кровати.

— Ты чего, Папаня?

— Где Татьяна?

— Не знаю…

— Она что, не появлялась?

Мы умудрились задать этот вопрос одновременно.

— Иди, умойся, — сказал я. — Потом расскажешь, где мы были, что делали этой ночью, и как здесь оказались.

— Папаня…

Тень смотрел куда-то мимо меня. Я обернулся; через дверной проем увидел жену — она стояла возле душевой и разглядывала сорванную кем-то с петель дверь.

Татьяна прошла в комнату. Неспешно сняла куртку, повесила ее в шкаф на плечики.

— Доброе утро, милая, — выдавил из себя я. — А мы тут… мы тут тебя дожидаемся, да. Думал, что ты только вечером появишься.

— Я взяла выходной, — сухо произнесла жена. — Так…

Она внимательно посмотрела на меня, потом на нашего приятеля; и вновь на меня.

— Молодцы, — сказала она. — Показали себя… во всей красе.

— Эмм?..

— Не прошло и дня, как вы здесь, а о вас уже знает весь квартал!.. Утром только и разговоров было, что о ваших похождениях.

Я вопросительно посмотрел на товарища. Тот открыл рот, потом закрыл его и пожал плечами.

— Что у вас ночью было с полицией? — спросила Татьяна, глядя на меня.

— С полицией? — переспросил я, морщась от головной боли. — А что у нас было с полицией?

— Не юли, — сказала благоверная. — Я попросила Марека, чтобы он проследил за вами… Он видел, как вы дошли до остановки на кольце. Там, на остановке, пили водку… Потом приехала патрульная машина.

— А, за нами была установлена слежка, значит, — мрачно сказал я. — Вот как.

— Дурак, — сказала Татьяна. — Я же вам говорила, чтобы вы остались здесь, в доме. Но тебя ж было не остановить… Поэтому я и попросила знакомого, чтобы он понаблюдал за вами.

— Спасибо за заботу, — мрачно заметил я.

— Так что насчет полиции? — повторила вопрос моя благоверная.

Я принялся тереть лоб. Прежде, чем я нашелся с ответом, подал реплику наш приятель:

— Ну так, ира, Папаня сам же и вызвал ментов.

Я слушал рассказ товарища с не меньшим интересом, чем моя лучшая половина.

Тень рассказал, что мы некоторое время оставались на остановке, и что я надеялся поймать таксомотор, который отвёз бы нас в отель. Так прошло с полчаса, может и больше; такси поймать не удалось, их попросту не было в это ночное время.

Потом — со слов Тени — я нажал какую-то кнопку: она обнаружилась там же, на остановке; вмонтирована рядом со схемой городских автобусных маршрутов. Там даже вроде бы имеется переговорное устройство; он слышал своими ушами, что Папаня — я, то есть, — пытался с кем-то разговаривать.

Минут через пять примерно приехала патрульная машина.

— Почему они вас не забрали, Николай? — спросила Татьяна, опередив с этим вопросом меня. — И не отвезли в «обезьянник»?..

— Ну так Папаня с ними разговаривал. Нормально так, вежливо, ира, культурно типа.

— О чем можно говорить среди ночи с полицией?

Ровно такой же вопрос крутился на языке и у меня. Тень, пожав плечами, продолжил рассказ:

— Они показали, ира, где находится ближайшая гостиница. До нее, ира, от остановки рукой подать. Метров сто, не больше. Они просто указали, ира — вот там, типа… в той стороне. — Тень вытянул руку. — Это даже я понял.

— А! — сказал я. — Именно об этом я у них и спрашивал — как пройти к ближайшему отелю.

— Вы пошли в этот отель?

Я вопросительно посмотрел на компаньона.

— Да, ира, туда прямо и пошли — с вещами! А менты поехали по своим делам.

— И что было дальше? Вас впустили?

— Ну да. Папаня говорил с парнем, который открыл. Менеджер, или как там его.

— Дежурный портье, — сказал я наобум.

— А почему не остались там на ночь?

— Почему не остались? — задумчиво переспросил я. — Хм…

— Ну, так свободным был только «одноместный» номер, — пришел на выручку приятель. — А там, ира, только одна кровать.