Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

Она улыбнулась и добавила:

– Забавно, что телефон пробыл у меня гораздо дольше, чем тот любимый…

– Моя мать мне точно не ответит, и в любом случае у меня уже нулевой баланс. Франсис был прав, звонок мадам Тибен израсходовал все деньги. Кстати о Полковнике – видели бы вы его, когда Майкл вернулся к нам в гостиную… Наш бравый вояка даже прослезился.

– Вы так наблюдательны.

– Как и все люди.

– Чуть больше, чем все. Вы самый внимательный зритель театра жизни. И особенно жизни других. Но сами при этом скромно остаетесь в тени, словно не решаетесь стать актером. Месье Кро-Маньон не должен бояться прикоснуться к реальности…

Полин нежно и нерешительно взяла доктора за руку. – Чувствуете, как заледенели мои пальцы?

– Да, они действительно холодные.

Тома старался вести себя как врач. Он сам себе напоминал кролика, попавшего в свет автомобильных фар и не знающего, как быть. Он надеялся, что Полин быстро отпустит его руку, положив конец этой неловкой ситуации. Но она не собиралась этого делать.

– Месье Кро-Маньон не привык держать за руку самку.

– В течение многих лет я брал чью-то руку только затем, чтобы пощупать пульс или помочь выжить или умереть.

– Вы всегда находились на краю пропасти.

– Сравнение сильное, но похоже на правду.

– Возможно, настало время научиться жить вдали от пропасти. В вашей помощи могут нуждаться и люди, которые не рискуют сорваться с обрыва. Двигаться по твердой земле тоже непросто…

– Я каждый день в этом убеждаюсь.

Тома старался не думать о своей плененной руке. Полин ее сжимала, почти присвоив себе. Он уже считал свою руку потерянной, словно она была ампутирована и больше ему не принадлежала. Лучше с ней распрощаться, чем увидеть, как она превратится в мостик для чувств, которые пытались взять его штурмом. Сжечь мосты. Сохранить главную башню. Тома всю жизнь защищал ее от вторжений.

– Вы мне дадите свой номер телефона?

Удар тарана в ворота крепости.

– Разве это нужно, если мы видимся каждый день? Кипящее масло или ледяной душ. Медсестра отпустила его руку. Чувства рухнули, как крошечные атакующие солдаты, под ногами у которых сломалась лестница.

– Простите меня, Полин, – спохватился Тома. – Во мне нет ничего от героя. Мне с трудом удается быть мужчиной. Ромен показал мне, как отправлять сообщения. Как только мы вернемся, я отправлю вам свою первую эсэмэску, и у вас будет мой номер.

Опустить подъемный мост.

– А как это – быть старым? – спросил Тео.

Вопрос прозвучал еще более неожиданно, поскольку не имел никакой связи с предыдущей беседой. Франсис пытался объяснить основные приемы стрельбы Франсуазе, которая впервые вышла с ними пообедать и ничего не понимала.

Вопрос мальчика нашел отклик в душе каждого. Мадам Кенон пошутила:

– Это напомнило мне темы школьных экзаменов.

– И начиная с какого возраста можно дать толковый ответ? – усмехнулась Полин.

– Старость – это когда начинаешь читать состав продукта на этикетке, – заявил Франсис. – И когда тебе уступают место в автобусе!

– Мне тоже уступали место в автобусе, – возразил Тео. – А я не старый.

Тома уточнил:

– Но ты все-таки старше гусениц из подготовительной группы?

– Вот! – оживился Франсис. – Старость – это когда мы начинаем больше думать о своих зубах, чем о своей улыбке. Или, что еще хуже, больше думаем о своей заднице, чем о ширинке.

– Спасибо за новую порцию суровой правды жизни.

– Ну, от правды никуда не спрячешься. Вначале мы снимаем на камеру свои свадьбы и дни рождения, а потом наступает момент, когда понимаешь, что отныне единственное кино, в котором ты будешь играть, – это видео эндоскопии. По мне, так пусть уж лучше снимают банкетные залы других, чем мой служебный вход.

– Интересный взгляд на жизнь, – заметила Франсуаза. – Ваши обеды всегда проходят на таком высоком культурном уровне?

– Нет, – ответила Полин. – До таких вершин мы добрались впервые. Наверное, это фейерверк в вашу честь.

– Вопрос задал не я! – принялся оправдываться Франсис.

С легкой улыбкой мадам Кенон заметила:

– Месье Ланзак, у нас с вами схожие профессии. Даже если наши сферы деятельности различались, мы с вами воспитывали молодежь. Поэтому я не обижаюсь. Я просто констатирую, что на нас обоих наложила отпечаток наша профессия.

– Как точно вы подметили. Вы совершенно правы. Мы с вами оба преподаватели.

– Да, только вы учили их стрелять, а я – читать.

– И то и другое может спасти жизнь.

– К счастью, в повседневной жизни чтение пригождается чаще.

– Военное ремесло презирают до тех пор, пока не возникают проблемы…

– Скажем, я воспитывала в своих учениках стремление к идеалам равенства, а вы своих учили иметь дело с той реальностью жизни, с которой лучше бы никогда не сталкиваться. Но кто может знать, что нам уготовано судьбой? Зло неистребимо, а значит, нужны люди, умеющие с ним справляться. Поэтому ваша миссия так же благородна, как и моя.

В голове Тома эта тирада вызвала легкое землетрясение. Ничего не разрушилось, но кое-какие безделушки с полок попадали. Полин лишь восхищенно присвистнула:

– Сильно сказано!

Затем она наклонилась к своему сыну и взъерошила ему волосы.

– Со временем, малыш, ты найдешь свой собственный ответ на этот увлекательный вопрос.

Мадам Кенон произнесла, обращаясь к Тео:

– Знаешь, дружок, когда я преподавала, ко мне каждый год приходили маленькие новички, и всякий раз учителя казались им очень старыми. Они находились в самом начале своего пути, мы – на другом его конце. Так они считали. Затем, год за годом, я наблюдала, как меняется, становится более сложным их наивное видение мира. Я думаю, сейчас это происходит с тобой, Тео. Поэтому ты задал такой вопрос. Возраст – это способ смотреть на мир, способ искать в нем свое место. И неважно, сколько свечей на твоем именинном торте. Я думаю так: ты остаешься молодым до тех пор, пока все неприятности, с которыми сталкиваешься, исходят от других, извне. В тот день, когда ты заметишь, что сам себе не даешь жить как хочется, все изменится. Ты достигнешь собственных пределов, физических и психических. Ты не сможешь подчиняться только своим мечтам и желаниям. Тебе также придется исполнять свои потребности, все более и более безотлагательные, пока в один прекрасный день от тебя не останется ничего, кроме этих потребностей. Старость – это когда становишься собственным врагом.

Просматривая почту, Тома надеялся увидеть письмо от Кишана. Сердце радостно вздрогнуло, когда он заметил адрес друга среди рекламных и рабочих сообщений. Но Тома ждал еще один сюрприз.

«Привет, Тома.

Надеюсь, с тобой все хорошо и в твоей стране все в порядке. Из твоего последнего сообщения я понял, что настроение у тебя бодрое, и я этому рад. Вчера в деревню приезжали два гостя из международного бюро. Это было настоящим событием, поскольку они прилетели на вертолете. Куры и козы натерпелись страху, а ребятишки были в восторге. Пыль поднялась, как во время бури! Это были не врачи, а те, кто докладывает о ситуации в регионе. Они сказали, что на границе сейчас спокойно, но боятся, что это ненадолго. Предлагали нас переселить. Никто не согласился, и мой отец им об этом сказал. Они много фотографировали, и я попросил самого приветливого из них сделать наш общий снимок, чтобы отправить тебе. Надеюсь, он тебе понравится.