Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

– Твой вопрос не так прост. Если ты имеешь в виду, лишил ли меня любви мой отъезд, я отвечу «нет». Даже наоборот. Если ты хочешь знать, помешало ли мне это создать семью в классическом смысле этого слова, я отвечу «да», поскольку, хоть родственники у меня и есть, собственной семьи я не создал.

Взволнованная Эмма отключила диктофон.

– У меня есть все, что нужно. Спасибо за вашу искренность.

Доктор спросил ее без обиняков:

– Ромен тебе дорог?

Девушка подняла глаза, но, похоже, вопрос ее не шокировал.

– Да.

– Ты чувствуешь, что это серьезно, что он, возможно, твоя вторая половинка?

– Все больше и больше.

– Тогда я осмелюсь дать тебе один совет, Эмма. Спроси себя, готова ли ты больше никогда не видеть Ромена, ради того чтобы поехать помогать людям. Если ты не раздумывая ответишь «да», тогда уезжай, иначе рано или поздно ты начнешь его упрекать за то, что он тебя здесь удержал. Но если у тебя появится хоть малейшее сомнение, оставайся с ним. Создайте семью. Помогайте друг другу. Любите друг друга. Посвяти себя этому. Отказаться от испытания, для которого ты не создана, – это не трусость, а мудрость. Никогда не стыдись обходить препятствие, которое тебя разрушит. И не волнуйся, твое желание лечить и поддерживать людей можно осуществить, где бы ты ни находилась, ведь даже если на другом конце света кто-то страдает сильнее остальных, помощь требуется всем и везде. Выбери свое сражение. Это лучший способ его выиграть. И никогда не забывай о себе. Счастливые люди способны исцелить больше народу, чем одинокие.

– Алло? Простите за беспокойство, я позвонил в квартиру мадемуазель Шоплен?

– Доктор, это мобильный телефон. Я всегда отвечаю на звонки сама, если только у меня его не украли.

– Как вы узнали, что это я звоню?

– Вы внесены в мой список контактов.

– Волшебница! Вы просто волшебница! Я бы никогда об этом не догадался, если бы не знакомство с вами.

– Если бы мы с вами не были знакомы, вас бы не было в моем списке контактов, и я бы даже трубку не сняла.

– Простите, что звоню в столь поздний час…

– Нет проблем. Я все равно сейчас глажу белье. Тео спит. У меня, правда, тоже глаза слипаются. Так что, если услышите громкий вопль, значит, я перепутала утюг с телефоном. Тем хуже для моей щеки.

– Это первый звонок, который я делаю со своего мобильного.

– Надеюсь вы не станете, как Франсис, называть меня мамой?

– Ни в коем случае.

– И это означает, что…

Доктор перебил ее:

– Я видел Эмму.

– Мне казалось, что вы не собираетесь ехать в город сегодня вечером?

– Она сама приехала. Вместо звонка заявилась прямо ко мне на порог.

– Представляю… Вы же терпеть не можете сюрпризов. И как все прошло?

– Она задавала мне вопросы. Мне не удалось выдать ей то, что я репетировал, но все было замечательно. Мы оба были взволнованы. Меня это потрясло до глубины души, и многое всплыло на поверхность…

– Вау! Месье Кро-Маньон соблаговолил поведать о своих чувствах! Вам кто-то угрожает? Вам осталось жить один час? И вы решили позвонить мне! Какая честь!

– Что за чушь вы несете! Я ничего не понимаю.

– У вас странный голос. Доктор, с вами все в порядке?

– Лучше с тех пор, как я обнаружил у вас бутылку с какой-то дрянью, которую вы добавляете в блинчики.

– Вы ее выпили?

– Там еще немного осталось. Зато я допил ром. Вы все равно не знали, что с ним делать. Но давайте договоримся: я запрещаю вам спать с мужчинами или продавать почку, чтобы купить бутылку. Я верну вам деньги.

– Поверить не могу: вы напились!

– Герои тоже пьют, когда чувствуют себя несчастными.

– Вы чувствуете себя несчастным? Но вы ведь только что сказали, что с Эммой все прошло хорошо.

– Вы можете себе представить, как целый час разговариваете со своим ребенком, который даже не подозревает, кто вы такой на самом деле, и признаетесь ему в таких вещах, о которых никогда никому не говорили, даже себе, но при этом не можете ему сказать, кто и что он для вас? Кошмар. Она сидела передо мной, она меня слушала, а я не мог признаться, как много она значит для меня.

– Доктор, если вам нужно, за консервами есть еще бутылка коньяка. Кажется, хорошего. Это был прощальный подарок мэрии вашему предшественнику, но, когда коньяк доставили, след его уже простыл.

– Я больше не хочу пить, Полин. Больше никогда.

Слушая тягучий, заплетающийся голос доктора, Полин с трудом сдерживала смех. В трубке раздался странный шум, затем он продолжил:

– Именно так. Могу вам признаться, что я был законченным алкоголиком, жалким человеком, готовым предать всех своих друзей за глоток пойла. Это длилось три часа. Но сейчас – все! Я решил завязать. Я буду держаться. Говорю вам это глаза в глаза…

– Мы разговариваем по телефону, доктор.

– Плевать. Клянусь вам, что сойду с этой кривой дорожки. Путь будет долгим, но я знаю, у меня получится. А вы, Полин, даже если я буду вас умолять, даже клянчить алкоголь на коленях, не поддавайтесь.

Медсестра прыснула.

– Доктор, мне очень жаль, но я не смогу приехать, чтобы уложить вас в постель. Я должна остаться с Тео.

– Зачем укладывать меня в постель? Испорченная женщина! Похотливая медсестра! Вы что, сговорились с Франсисом?

– Доктор, послушайте. Идите и ложитесь спать. Вытяните ноги, переваривайте алкоголь, а я приеду завтра утром пораньше, после того как отведу в школу Тео.

– Хорошо, мадам. Поцелуйте от меня своего сына.

Полин услышала в трубке звук падающего предмета, затем испуганный вопль доктора:

– Да что на нее нашло? Помогите, меня схватила кошка!

– Вы говорили, что они будут раздумывать несколько месяцев…

– Я был в этом уверен. Ничего не понимаю.

Тома снова пробежал глазами официальное письмо, чтобы убедиться, что не пропустил никакой важной информации.

– Они даже не спрашивают моего мнения и не просят прислать им отчет. До новых распоряжений я все-таки здесь директор!

– Откуда приедет с проверкой эта женщина?

– По всей видимости, из городской комиссии по социальным вопросам.

– И чем нам это грозит?

– Не знаю, Полин. Если они решили кого-то прислать, значит, критика бывшего директора нашла свой отклик. Возможно, идея закрыть наш дома не кажется им такой уж немыслимой.

– Представляете, каким это будет стрессом для наших старичков? Это же психологическая травма для каждого! Чего они к нам пристали? Мы никому здесь не мешаем. Сидим себе спокойно между свалкой и старым заводом – как символично! Никто сюда не забредает, даже на машине…

– Мы стоим денег, Полин, и, если по возвращении из Индии я правильно понял обстановку, здесь каждый старается урвать отовсюду, откуда только можно.