Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

Медсестра устало махнула рукой.

– Меня уже ждут постояльцы. Пора помогать им приводить себя в порядок.

Она направилась по коридору, но прежде, чем повернуть за угол, обернулась:

– Знаете, доктор, больше всего меня расстраивает не то, что я потеряю работу и буду вынуждена уехать. Я люблю это место. Но еще больше я люблю этих людей. Я привязалась к нашим старичкам. Я люблю слушать их глупости. Мне нравится смотреть, как они грызутся друг с другом, при этом беспокоясь друг за друга. Я люблю, когда мой сын расспрашивает их о том и о сем, я обожаю слышать его смех, когда он играет в саду с собакой. И мне очень нравится сидеть с вами на берегу реки. Наверное, это глупо, но здесь я себя чувствую как в семье, которой не сумела создать.

Тома сделал ей навстречу несколько шагов.

– Я вас понимаю. Мне тоже есть что терять. Я не ожидал, что найду здесь так много. Я уже не представляю себя без вас. Мне будет не хватать каждого, даже Майкла и Ромена, которые не имеют права здесь находиться. Но к счастью, еще не время паковать чемоданы. Это всего лишь инспекция. Кстати, мне это напомнило похожий случай в небольшом лагере в Юго-Восточной Азии…

– И что тогда произошло?

– Они хотели нас переселить, чтобы было проще доставлять продукты. Приехали инспекторы, которые в итоге приняли решение оставить нас на месте.

– И почему они так решили?

– Мы заставили их поверить, что три четверти беженцев нетранспортабельны или очень заразны.

В глазах медсестры промелькнул огонек.

Полин и Майкл копали землю под огород. Каждый начал со своего края и постепенно продвигался вперед, размеренно взмахивая лопатой. Элен, укутанная в пальто, с лицом замотанным шарфом, сидела в плетеном кресле, болтая с ними и поглядывая на кошек, резвившихся неподалеку.

– Хорошо, что земля влажная, – заметила медсестра, – иначе у меня не хватило бы сил копать на два штыка. А вы, Майкл, справляетесь?

Молодой человек ответил, не останавливаясь:

– Работы по обустройству моего нового жилья привели меня в форму. Если вы устали, мадам Полин, я могу доделать сам.

Медсестра приподняла прядь волос тыльной стороной руки.

– Прошу вас, перестаньте называть меня «мадам». Когда вы так говорите, мне кажется, что мне восемьдесят лет. Или что я содержу публичный дом.

– Мне будет восемьдесят в следующем году, – тут же отреагировала Элен. – Я бы предпочла иметь ваш возраст и быть хозяйкой борделя.

– Ваши дети не приезжали к вам в этом месяце? – спросила Полин.

– У них каждый выходной встречи со строителями. Работа идет полным ходом. Если мне повезет, я отмечу свое восьмидесятилетие вместе с ними в новом доме.

Полин воздержалась от комментариев и продолжила копать.

При первом выстреле Аттила удрал словно заяц, а кошки бросились врассыпную. Элен, придя в себя, проворчала:

– Снова этот Франсис со своей проклятой пушкой… Вечно он всех пугает. Представляете, если кошки, пес и я одновременно получим инфаркт?

Тома вышел из дома и направился прямиком к фруктовому саду. Пройдя между голых деревьев, он обнаружил Франсиса на своем обычном месте. Но на этот раз он был не один: Ромен и Тео стояли по бокам. Малыш не скрывал своего восторга, молодой человек был возбужден ничуть не меньше.

– Добрый день, господа! – крикнул доктор.

Затем добавил, обращаясь к Ромену:

– Я видел, как вы с Тео вышли, и, когда услышал выстрел, испугался, что вы можете оказаться на линии огня.

– Мы встретили месье Ланзака, который готовился к стрельбе. Он предложил мне попробовать. Мне всегда этого хотелось…

– Мне тоже! – сгорая от нетерпения, воскликнул Тео.

Франсис успокоил доктора:

– Не волнуйтесь, я привык учить молодежь и всегда соблюдаю правила безопасности.

Полковник продолжил объяснения, предназначенные молодому человеку.

– Это затвор, а это предохранитель…

Внимание доктора тут же привлек один момент. Пусть месье Ланзак давно уже был не молод, его четкие и уверенные движения вовсе не были движениями старика. Пальцы скользили от одной детали ружья к другой без намека на дрожь.

Закончив объяснения, Франсис протянул оружие Ромену.

– Всегда направляй ствол либо к мишени, либо к земле. Целься в банку справа. Левую оставим для Тео. Каждый из вас получит по патрону.

Молодой человек кивнул и приложил винтовку к плечу.

– Поставь ноги как можно устойчивее. Дыши ровно. У тебя не игрушка в руках. Это ружье может убить человека с шести сотен метров.

Ромен старательно прицелился.

– Зажми приклад между щекой и плечом, словно твоя подружка тебя ласкает, а ты ее обнимаешь.

Тома удивился такому сравнению.

– Прицеливаешься, задерживаешь дыхание, нажимаешь на спуск.

– О’кей.

Ромен сконцентрировался под взглядом троицы, держащейся в отдалении.

Не успел прогреметь выстрел, как банка со звяканьем закрутилась.

– Браво, молодой человек! Неплохо для первого раза. Вы ведь стреляли в первый раз?

– Когда я был маленьким, на ярмарке…

– Холостые не в счет. Если ты понимаешь, о чем я… – подмигнул он. – Добро пожаловать в мир мужчин. А теперь верни мне оружие и иди, возьми себе банку на память.

Довольный Ромен направился к откосу. Тома показалось, что молодой человек покраснел, услышав намек Франсиса. В его возрасте он бы отреагировал так же, хотя уже был отцом ребенка, о существовании которого не подозревал.

Осторожно, стараясь не повредить спину, Полковник наклонился, чтобы проинструктировать Тео.

– Дружок, я позволю тебе выстрелить, но ты должен мне пообещать, что будешь четко выполнять мои указания. Ты меня понял?

Парнишка кивнул, не сводя глаз с ружья. Он протянул руки, чтобы его взять.

– Ты самый юный стрелок из всех, кого я когда-либо обучал, – добавил Франсис. – Твоей матери вряд ли понравится, что ты упражняешься с таким оружием, но лучше тебе сделать это сейчас с профессионалом, чем позднее с какими-нибудь балбесами. Ладно, пусть лишит меня лимонного печенья.

Тома подошел ближе.

– Вы уверены, что опасности нет?

– За кого вы меня принимаете, док? Он ничем не рискует, ну, разве что получит воспоминание на всю жизнь.

– Если можно, обойдитесь без своих игривых намеков…

Когда мальчик положил руки на оружие, его глаза округлились.

– Бери его. Оно еще не заряжено.

Тео чуть не выронил ружье, таким оно оказалось для него тяжелым.

– Что, тяжело?

Ребенок кивнул, но не выпустил его из рук, стараясь не ударить в грязь лицом.

– Делай как Ромен, приложи его к плечу.

Полковник приподнял конец ружья, чтобы помочь мальчику.

Тома наблюдал за происходящим со смешанным чувством нежности и клинического любопытства. Старый самец обучал юнца. Один хотел передать знания, второй – их получить. Сейчас между ними установилось особое доверие. Так могли себя вести отец с сыном. Однако между Полковником и Тео не было никаких родственных связей.