Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

Я не устану благодарить тебя за то, что ты помог мне решиться на отъезд. Даже если многое идет не так, как задумано, все складывается к лучшему. Видишь, я почти принял вашу философию. Я больше не страдаю, что уехал из Амбара, потому что знаю, что вернусь туда. Ты со мной каждый день.

Передавай от меня привет всем жителям деревни. Я ложусь спать, а тебе скоро вставать. Думаю о вас.

Полин отодвинула банку с вареньем, увидев, что Жан-Мишель протянул к ней руку.

– Вам нельзя.

– Даже немножко?

– Нет.

– Это не для того, чтобы заболеть! А потому что оно вкусное.

– Не настаивайте, – вмешался доктор. – Вы на диете, без сахара и электричества.

Шанталь и Франсуаза захихикали. Франсис отказался от варенья в знак солидарности с Жан-Мишелем, в то время как Элен, закрыв глаза, наслаждалась ароматом своей чашки чая.

Медсестра встала у края стола и, сделав строгое лицо, обратилась к присутствующим:

– Пока вы все здесь, я хотела бы знать, кому из вас пришла в голову блестящая идея посоветовать моему сыну выдать вас за группу инопланетян, пораженных ужасными болезнями, чтобы стрясти денег с одноклассников. Он собирался торговать фотографиями в надежде привезти сюда целый автобус своих друзей и за плату показывать им вас в качестве ярмарочных уродов.

Все сделали вид, что ничего не слышат.

– Я жду ответа… Франсис?

Полковник возмутился:

– На меня снова возводят поклеп! Бросают позор мне в лицо! Пусть легионы невинно павших во имя справедливости поднимутся и защитят мое доброе имя! И потом, почему опять я? Почему каждый раз, когда совершается какая-то глупость, подозрение падает на меня?

– Еж твою медь, – процедил Жан-Мишель.

– Надо заметить, что вы идеальный подозреваемый… – заметила Франсуаза. – Кстати, запомните, что позор не бросают, им покрывают. Бросают оскорбление.

– Правда?

– Слово учительницы.

– Если у вас есть твердое алиби, – добавила Элен, – вы будете полностью оправданы…

– Но в данном случае алиби ничего не дает! – раздраженно воскликнул Франсис. – Мы не знаем ни даты, ни времени, ни места преступления!

– Значит, – продолжила Элен, – вы не отрицаете наличия фактов, упомянутых Полин. Это почти признание…

Франсис поперхнулся от гнева, выплюнув крошки поджаренного хлеба, а Тома опустил голову, чтобы никто не заметил, что он еле сдерживает смех.

Подняв указательный палец, Жан-Мишель торжественно произнес:

– Убийство совершил Полковник, на кухне, при помощи своей придури.

– Вы можете сколько угодно валять дурака, – проворчала медсестра, – но если виновник не признается, вы все будете лишены печенья минимум на две недели. А если этого недостаточно, больше никто не будет ездить со мной в гипермаркет.

– Тачка вообще-то моя, – буркнул доктор.

– Я не шучу, – настаивала Полин. – Я требую, чтобы вы перестали забивать голову Тео своими безумными идеями. У него самого их хватает, особенно учитывая, сколько вдохновения он черпает здесь, у вас.

Убедившись, что медсестра не шутит, Шанталь медленно подняла руку. С виноватым видом она призналась:

– Ладно. Это я. Я просто хотела, чтобы он заработал немного карманных денег, выдав нас за семейку монстров. Я могла бы сыграть прокаженную, мне понравилось. К тому же я в кои-то веки нашла применение этому дурацкому колокольчику…

Франсис направил на виновницу обвиняющий перст.

– Меня чуть не осудили вместо тебя…

– Это компенсировало бы те разы, когда тебе удалось выкрутиться. Как с моим париком, например…

Полковник немедленно принял позу поруганной добродетели.

– Меня снова обвиняют! Это настоящая охота на ведьм!

– На ведьм в париках… – фыркнул Жан-Мишель. Тома коснулся руки Шанталь.

– Оставьте его в покое. Это не он. Это я.

И хотя фраза была произнесена тихо, услышали ее все.

– Вы баловались с моим париком? – ошеломленно спросила Шанталь.

– Простите. У меня не было ничего другого под рукой, а меня не должны были узнать…

Тома повернулся к Полин, пытаясь оправдаться:

– Это было в тот вечер, когда я подбросил сумку Эммы в сад Селин. Я сильно рисковал…

Все присутствующие застыли в изумлении.

– Вы вынесли мой парик из дома?

– Да. И прошу у вас прощения.

– На улицу?

– Да, и ехал в автобусе.

– Вы катались на автобусе в моем парике?

– Я его тогда еще не надел, он лежал в сумке. Я достал его, только когда добрался до нужного места.

– Послушайте, вы могли бы признаться в своем злодеянии раньше! Если вы любите переодеваться женщиной – это не наше дело, никто не станет вас осуждать, каждый волен распоряжаться своим телом, как хочет, – но это избавило бы меня от незаслуженных обвинений!

– Я не люблю переодеваться в женщину, я просто взял то, что было под рукой, чтобы меня не узнали.

– Если вам это так нравится, я могу вам отдать одно из своих старых платьев, – предложила Франсуаза. – Вы стройнее меня, и оно наверняка вам очень пойдет.

– Бог мой, да не нужно мне ваше платье! Я просто хотел извиниться, что позаимствовал парик Шанталь для маскировки.

– Это не маскировка, это мои волосы! Не вздумайте стащить мою вставную челюсть, чтобы замаскировать свой рот!

Франсис с ухмылкой поинтересовался:

– Вы этому у индейцев научились?

– Чему?

– Вставлять везде перья и воровать чужие скальпы?

– Франсис, я над вами не глумился, когда все вас обвиняли, вы тоже могли бы проявить немного…

– Вы правы, док. Вы всегда вели себя порядочно. Простите.

Полин наблюдала за сценой с нескрываемой радостью.

– Нет, вы посмотрите на них… В конечном итоге идея показывать вас как цирк чокнутых была не такой уж глупой. С вашими способностями мы могли бы даже разбогатеть.

Шанталь поинтересовалась:

– Все в порядке, наказание снято? Мы не будем лишены печенья?

– Посмотрим.

Жан-Мишель произнес с назидательным видом:

– За признание – половина наказания. Мы имеем право хотя бы на половину порции…

Тут каждый поспешил вставить свой ценный комментарий. Медсестра воспользовалась этим, чтобы наклониться к Тома и тихонько спросить:

– Знаете, доктор, несколько недель назад у меня пропал тюбик с губной помадой. Это случайно не вы…

– Полин, не усугубляйте.

– Помнится, вы назвали меня похотливой медсестрой. А сами тем временем…

– Я просто много выпил.

– Знаю, вчера я разговаривала об этом с кошкой. Она скучает по своей большой, ароматизированной алкоголем грелке. Скажите, месье Селлак, если вы говорите мне такие вещи на пьяную голову – насчет того, что вы наиболее предприимчивы натощак, к чему мне готовиться?

Она ему подмигнула. И снова мозг Тома моментально превратился в зоопарк. Одни эмоции упали с деревьев, другие принялись искать блох при свете солнца, и многие из них прыгали с высокого обрыва туда, где не было воды.