Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

Когда до дома добрались Жан-Мишель и Франсис, Элен, Франсуаза и Шанталь тут же усадили их в кресла и налили выпить. Ромен отодвинул стулья, мешавшие доктору.

– Вам следовало меня предупредить, что вы собираетесь драться. Я бы вам помог.

– У вас и без того достаточно проблем, не хватало еще участвовать в этом беспределе. Если хотите мне помочь, поднимитесь в мою квартиру. В шкафу справа от входной двери увидите медицинский саквояж с красным крестом сверху. Принесите мне его.

– О’кей.

Затем доктор обратился к медсестре:

– Полин, найдите мне, пожалуйста, салфетки и компрессы.

Дыхание Аттилы было учащенным. В его боку зияла широкая рана.

– Скажите мне, что он выживет, – взмолился Майкл.

– Мы сделаем все возможное. Хоть крови и много, я думаю, артерии не задеты. Майкл, перестаньте ломать себе руки. Лучше сядьте рядом с ним. Он должен чувствовать, что вы тут. Вы нужны ему. Ему сейчас страшно. Поговорите с ним. Успокойте.

Полин вернулась из кабинета, таща все, что удалось найти на роль компрессов, – огромную упаковку памперсов.

– Не совсем то, что надо, но ничего другого нет.

– Подойдет. Нужно очистить рану, чтобы оценить ее глубину. Думаю, придется накладывать швы…

– Я вам помогу.

Медсестра заметила, что Тома весь испачкан в крови.

– Вы сами не ранены?

– Нет, спасибо, все хорошо.

Наконец Ромен вернулся с медицинским саквояжем. Он тоже выглядел потрясенным.

Почти целый час доктор занимался Аттилой, очищая и дезинфицируя рану, накладывая швы. Полин сделала псу общеукрепляющую, болеутоляющую и противовоспалительную инъекции, аккуратно подобрав дозировку по весу собаки. Анальгетик успокоил Аттилу, и доктор смог спокойно наложить ему швы.

У Майкла не было сил видеть раны своего друга, поэтому он смотрел в его полузакрытые глаза.

– Я здесь. Я тебя не брошу. Все будет хорошо.

Он ужасно хотел обнять Аттилу, но боялся. Пальцы молодого человека зарывались в собачью шерсть в поисках тепла и признаков жизни. Он предпочел бы сто раз быть раненным вместо пса.

Отрезав последнюю нить, доктор прошептал своему четвероногому пациенту:

– Ну что, дружок, я лечил разных людей от всевозможных ран, но ты мой первый пес, и я буду гордиться, если ты выкарабкаешься благодаря мне. Доставь мне это удовольствие, борись за свою жизнь. Я знаю кое-кого, кто ужасно боится за тебя…

На этот раз в жесте, которым Тома погладил собаку, не было ничего неуклюжего.

Когда по прошествии часа Полин предложила постояльцам отправиться спать, они категорически отказались. Все захотели остаться и в полной тишине наблюдали за доктором, стоящим возле Аттилы.

Пес был обессилен.

– Вколем ему еще одну инъекцию, – сообщил Тома. – Я сделал все возможное. Он молодой и крепкий, у него есть все шансы поправиться. Сейчас ему нужно отдохнуть. Я побуду с ним этой ночью.

Майкл выпрямился.

– Я тоже останусь. Это мой долг. Я даже не смог его защитить.

– Майкл, перестаньте себя терзать. Мы все говорим себе однажды, что оказались не на высоте по отношению к тем, кого любим… Вы делали, что могли.

Начиналась странная ночь.

К двум часам ночи они пришли. Словно почувствовав, что с их другом случилось несчастье. Кошки не оставили Тома выбора. Встав на задние лапы, они мяукали за застекленной дверью до тех пор, пока он им не открыл.

В гостиной остались гореть лишь настенные бра, озаряя комнату приглушенным светом. Все уснули в своих креслах или на диване. Даже Полин в итоге задремала, положив голову на локоть. Жан-Мишель и Франсуаза вовсю храпели. Ромен поднялся наверх, чтобы быть в форме к завтрашнему рабочему дню. Майкл забылся сном, прикорнув рядом с головой размеренно дышащего пса.

Едва оказавшись внутри, кошачье семейство гуськом направилось к раненому. Мать запрыгнула на стол в сопровождении агента Z 33 и еще двух своих малышей. Остальные члены семьи кружили внизу, подняв хвосты. Только мама подошла к Аттиле и принялась обнюхивать сначала его морду, затем всего его целиком, до тех пор, пока не обнаружила рану. Старательно вылизав ее, она вернулась к голове пса, улеглась в позе сфинкса и принялась урчать, словно баюкая его.

Эта странная солидарность была выше всех природных разногласий. Кошка вела себя с представителем так называемого враждебного вида так же благожелательно, как с собственными детьми. Она дарила ему свое участие и свою любовь, чтобы он чувствовал себя лучше. Боль знакома каждому живому существу нашей планеты. Желание видеть любимых живыми – тоже. Ученые утверждают, что животные не знают, что однажды умрут. Глядя, как эта кошка поддерживает собаку, можно было предположить, что животные гораздо сильнее осознают ценность жизни, чем многие из нас.

– Какие они милые, – прошептал Франсис, который только что приоткрыл один глаз и созерцал трогательную картину. – Люди не всегда так стараются для своих близких… Хотите, я присмотрю за Аттилой, а вы отдохнете?

– Благодарю вас, месье Ланзак. Я отлучусь минут на десять, чтобы принять душ. А то я весь в крови…

– Идите, доктор, я заступаю на пост.

– Спасибо.

Тома вышел из гостиной и на цыпочках поднялся на второй этаж. Усталость уже брала свое. Подойдя к своей двери, он с удивлением увидел Ромена, который ждал его, сидя на полу, и вид у него был на удивление не сонный.

– Что вы здесь делаете? Я думал, вы давно легли…

– Нам нужно поговорить, доктор.

– Без проблем, но предлагаю сделать это завтра. Вечер и без того выдался долгим.

– Я не хочу ждать до завтра.

Тома поморщился от его непривычно сухого тона.

– Проблема с Эммой?

– Нет. С вами.

Ромен распахнул дверь квартиры Тома и показал ему на комнату, где хранились все вещи его дочери. Доктор побледнел.

– Вы говорили о шкафе справа, но в спешке я перепутал дверь. Уж извините. Я с удивлением обнаружил эту коллекцию. Она сразу показалась мне знакомой. А когда я узнал свой собственный почерк на коробках, которые собирал вместе с Эммой, все стало ясно…

Ромен глубоко вздохнул и продолжил:

– Не знаю, больной вы или извращенец, но врун вы точно первоклассный. Вы влезли ко мне в душу, доктор. Не знаю, что вам от нас с Эммой нужно, но клянусь, сейчас вы мне все расскажете.

Первой фразой, которая пришла Тома на ум, была индийская пословица: «Правда всегда торжествует».

Двое мужчин кружили по квартире, словно хищники в клетке. Казалось, что молодой преследует старшего. Всякий раз, когда Ромен проходил мимо комнаты с вещами Эммы, его кулаки непроизвольно сжимались.

С трудом сдерживавший себя молодой человек буквально кипел от гнева, тем более что, пока он ждал доктора под дверью, у него было достаточно времени, чтобы придумать самые нелепые объяснения своему неожиданному открытию. Осыпаемый негодующими вопросами юного обвинителя, Тома не успевал ни нормально ответить, ни попытаться оправдаться. С самого начала их столкновения по меньшей мере пару раз доктор явственно ощущал, что Ромен еле сдерживается, чтобы не взять его за грудки и не прижать к стене.