Тамара Лисицкая - Тихий центр

— Я красивая? — спросила Оля.

— Офигенно красивая.

— Ты тоже.

— Вот е-мое…

Ой, какой мучительный бред.

Игорь точно знал, что в случае сомнения надо быть ироничным, надо хотя бы делать вид, что ты контролируешь ситуацию. Женщины этого ждут, смотрят искоса. У них вообще веерное зрение и коварные установки. Игорю уже двадцать восемь стукнуло, он кое-что волок в жизни. С таким, правда, столкнулся впервые.

— Вы не бойтесь, — улыбнулась Оля. — Я вас не укушу. Ничего с вами не сделается, просто мне приятно на вас смотреть. Видите, я сказала правду!

— Отлично, — порадовался Игорь. — И что мне с этой правдой делать? У меня жена, между прочим, есть!

— А кто вам говорит, что я буду мешать вашей жене? Я же вашей женой быть не собираюсь!

— Ну, слава Богу, а то я столько не зарабатываю! Я вообще не зарабатываю, на всякий случай!

Уффф… Выровнялось! Улыбается.

Игорь встал к плите.

— Кофе?

— Спасибо, я не пью какой попало кофе!

— Ой, что вы, что вы! А я пью!

— Да пейте пожалуйста!

— Разрешаете! Спасибо вам, владычица морская!

Оля ласково улыбалась, видя свое отражение в дверце шкафчика. Как можно не влюбиться в такую? Сразу за дверцей начиналась спина Игоря, причем спина голая, поскольку Игорь, как нормальный маргинал, ходил по дому в заношенных штанах на голое пузо. По спине стекала незначительная струйка волос, остальные Игорь сколол карандашом на затылке. И от этой картины — довольно простецкой в описании — в Оле начал бушевать огонь, пока не выбивавшейся из рамок нормы: красивая девушка должна быть ментально свободной и темпераментной, как говорит Глянцевый Журнал. И Оля любила это чувство жгучей бодрости в себе, тем более что ничем противозаконным обычно это не заканчивалось. И вот Оля так думала, думала, смотрела на спину Игоря, а потом вдруг ее как включило в реальность!

Еще несколько мгновений — и она будет гладить эту спину, она не сможет остановиться. Ей больше жизни сейчас надо дотронуться до Игоря. А дотронувшись, уже не отходить. И гладить, и гладить, и гладить, и даже целовать… вот в эту родинку под лопаткой… целовать… целовать…

— Ладно, пойду.

Игорь обернулся, уже совсем ничего не понимая. А Оля увидела его близко-близко, а при дневном свете — еще со всеми прекрасными подробностями и бровными волосинками на переносице, и с солнечным лучом в шоколадной радужке… — и удрала, громко хлопнув дверью. Игорь после этого сидел за столом минут пять и даже кофе свой не пил. Что это было? Как могла эта женщина, эта сносящая крышу красота быть здесь, а потом вдруг уйти? Полная кома. А Оля дома повалилась на свою перламутровую кровать и сделала почти все для того, чтобы задохнуться в шелковом покрывале. Даже получила какое-то странное удовольствие, когда в висках начало стучать, и уже с претензией — помираю, как бы… Только потом вынырнула, отдышалась и сказала бриллиантовой люстре:

— Влюбилась ведь, а? Вот дура! Д-у-у-ура!

Таня бежала на остановку, увидев толпу зрителей и скорую помощь. Периферия толпы горячо обсуждала происшествие, самые активные зрители пытались протиснуться вперед. И все это было грустно, хоть и бытово, и Таня промчалась бы мимо — вон к той подплывающей маршрутке — но зазвучал знакомый голос.

Этот голос уже не первый год сводил с ума весь дом. От этого голоса вздрагивали днем, просыпались ночью. Этот голос включался при любом самом микроскопическом треске, от падения тополиной пушинки. В этом голосе была вся мерзость бытия маленькой дрожащей твари… Тощей, нервной, пучеглазой Чапы. Чапин лай нельзя было перепутать с любым другим лаем — он въелся в барабанные перепонки насмерть.

И маршрутка сразу отошла на второй план, а потом отошла и от остановки. Таня уже бежала на лай.

Два медпредставителя, одним из которых была женщина, заталкивали в скорую носилки. Женщина морщилась, но не возмущалась — и не к такому привыкла. А на носилках была… Таня обошла, чтобы не мешала дверца, Светлана Марковна?

О, Господи!

— Светлана Марковна! Светлана Марковна!

Светлана Марковна поднесла руку к лицу, но вряд ли как-то уж очень осознанно.

— А вы куда ее везете?

— В больницу скорой помощи везем.

— А что с ней?

— Откуда мы знаем? Разберемся.

Очумевшая Чапа пыталась вскочить на те же носилки, но ее каждый раз сбрасывали.

— А собачку! Собачку куда? — совсем разволновалась Таня.

— Вы их знаете? Даму с собачкой!

Но Таню никто не спрашивал. Как только Чапа в очередной раз прыгнула к Светлане Марковне, ее сгребли и передали Тане.

И вот она стояла с Чапой в руках и думала, куда теперь.

Скорая устало отъезжала, раздвигая толпу.

Потом Чапу от волнения стошнило прямо на Таню, и вопрос решился.

Оля набрала умную московскую подругу. Начала сразу, без реверансов.

— Юлька, я влюбилась!

— Ого, — сказала Юлька, помолчав, — и в кого же?

— В соседа… Он просто как кинозвезда… Такой… такой… ну… не насмотреться… Первый раз увидела, еще не могла понять, что влюбилась! Но сегодня!

— Ты его каждый день ходишь смотреть?

— Юлька! Я не знаю, что делать! Я готова ходить и смотреть, и вообще! Что мне делать, Юлька?

— Забудь!

— Забыть?

— Забудь!

— Ладно, хорошо. Пока.

Оля и сама понимала, можно было не озвучивать. Хотя нет, надо было озвучить! И хорошо, что Юлька тоже так думает! Сколько уже таких как бы любовей прошло сквозь телефонную трубку и Юлькин мозг! Эта тоже пройдет часика через полтора…

Позвонили в дверь. И Оля чуть сознания не лишилась от счастья и ужаса — неужели Игорь? Так бежала открывать, что расплющила мизинец об угол плинтуса. Но за дверью оказался не Игорь.

За дверью стоял благородный джентльмен в белом, хотя всего час назад он же был замечен в дамском халате и безумном обществе квартиры номер четыре. Сейчас — совершенно другой человек, элегантный, даже пижонистый. Рядом — дама с мундштуком, только теперь уже без мундштука. И тоже при параде. И двое детишек, мальчик и мальчик, один другого краше, в жилетках и бабочках. Джентльмен держал в руках корзинку с бантом.

— Разрешите нанести вам ответный визит? — спросил он, играя бровью.

Оля отступила, пропуская безумцев в родную квартиру. Любой бы уступил.

— Итак, вы здесь живете? Шарман, реально! — джентльмен жеманно помахал кистью. — Отличные условия! Я думаю, мы будем часто приходить к вам в гости!

— Это радует! — не очень искренне ответила Оля.

А дама выхватила из рук джентльмена корзину и зычно прикрикнула:

— Митя, при чем тут твои желания? Мы пришли совершенно с другой целью, правда, дети?

— Правда! Правда! — согласились дети, ломая кресло. — А где ваш красный диван? Он так и не поместился в подъезд? А мы думали, вы его распилите на кусочки! Если он вам не нравится, отдайте его нам! У нас есть ужик, мы его туда поселим!