Тамара Лисицкая - Тихий центр

— Какие разговорчивые дети!

— Э! Замолчите там! — по-своему отреагировала дама и протянула корзинку Оле. — Корзинка ваша, мы никакой нормальной тары дома не нашли…

— Не в трехлитровой же банке нести! — вклинился джентльмен Митя.

— Поэтому возвращаем вам вашу же корзинку, но зато в ней кое-что другое!

— Правда? — Оле даже стало любопытно. — Что же там?

— Там бутылка водки, банка огурцов, карта города, маска смерти и ужик! — заорали дети.

— Чего ты гонишь, какой ужик? — Митя бросил в детей катышком чего-то, найденным в кармане. — Ужик дома остался! Хотя лучше б вы его подарили кому-нибудь! Вам, хозяйка, не нужен ужик?

Оле и бутылка водки не была нужна, и маска смерти. Она покачала головой.

— Ну-с, продолжаем знакомство! — Митя сел в кресло, махнул рукой в сторону своей дамы. — Это моя жена Алия. Беженка. Актриса. Оракул. Сейчас временно работает на рынке. Я, собственно, тоже с высшим образованием, только не очень помню, с каким…

— Химик ты! — Алия уселась на подлокотник, оказалось, что у нее красивые туфли на тонких каблучках. — Или физик.

— Или физик, — согласился Митя. — Не отвлекай меня, блин, слышишь? А это наши дети. Эй, дети! Это Тристан, это Эрик.

— Как-как? — Оля чуть многострадальную корзинку не уронила. — Как?

Алия и Митя с нежностью переглянулись.

— Эрик Дмитриевич Горюнов-Алиев и Тристан Дмитриевич Горюнов-Алиев. Что непонятного?

— Все понятно…

— Ну, тогда открываем водку!

— Игорь! Я тут на работу опоздала! — Таня выпустила Чапу на пол, и та убежала под стол. — Игорь, ты у себя?

— У себя.

Игорь лежал на тахте, забросив руки за голову. Гитара грустила, прислонившись к комбику, — редкий случай.

— Игорь! Тут форс-мажор случился. Светлану Марковну из первой квартиры забрали в больницу, а Чапу оставили нам.

— Ху из Чапа?

— Это собачка… Маленькая.

— Где?

— На кухне под столом.

Игорь еще минуту не реагировал, даже не моргал. Потом повернулся на бок и поджал ноги.

— Таня! — хрипнул он. — Мне плохо!

— Маленький! Что с тобой? Где болит?

— Нигде не болит! Просто плохо!

— Ну, это бывает! Муки творчества…

— Какие, на хрен, муки творчества?

— А какие тогда муки?

Игорь обернулся, хотел сказать, что ему хочется другой жизни, других звуков и запахов, другого интерьера, даже другой женщины, может быть! Вот такие муки! Но не сказал, зачем Тане больно делать? Она-то при чем?

— Таня, достало меня все! Сколько можно? Я ведь хорошую музыку пишу! Хорошую?

— Очень хорошую!

— Так в чем тогда дело? Какого…

— Тссс, тише…

— Какого черта у меня нет ни бабок, ничего!

— Не знаю, Игорь…

— А у тебя какого черта ничего нет? Ты же умная, книжки читаешь!

— Ну, за это мне доплачивать не должны!

Игорь посмотрел на Таню — шутит? А вот как она может шутить? Игорь впервые остро осознал, что у него не очень счастливая и не очень красивая жена, и он сильно виноват если не во втором, то в первом…

— Таня… Что нам делать?

— Все то же самое. Работать…

Игорь упал обратно на кушетку.

Светлану Марковну привезли в больницу, по дороге она пришла в себя, была слаба, но яростно сопротивлялась любой попытке дотронуться до нее.

— Где мои очки? — страшно кричала она, прикрывая лицо и глаза так, будто в нее только что вылили ведро муравьиной кислоты. — Где моя собака?

— Собака у ваших соседей! Очки мы не нашли!

— Это ужасно! Ужасно!

А кто спорил…

Потом была короткая борьба в приемном отделении. Светлана Марковна наотрез отказывалась выходить на контакт, сообщать о себе какие-либо сведения, пока случайно с ней не заговорила пожилая, усталая врачиха, явно махнувшая рукой на свою внешность.

Ей Светлана Марковна рассказала, как ее зовут, где она живет, сколько ей лет, ответила еще на какие-то технические вопросы. В частности, призналась, что поликлинику не посещала лет десять. А как лечилась? А она не болела. Она всегда вела правильный образ жизни, следила за собой…

— Болит где-нибудь?

Светлана Марковна честно призналась, что болит. Кое-что болело давно, что-то присоединилось сегодня, после падения.

— Пойдемте на рентген. Зачем нам перелом в вашем возрасте?

Вот тут Светлана Марковна взвилась:

— У меня нормальный возраст! Вы, прошу заметить, не намного моложе!

— Женщина… — врачиха вздохнула, — вы потеряли сознание. У вас загрудинная боль и голова разбита!

Светлана Марковна и не заметила… Ах, как страшно! Потрогала пальцами. На пальцах была кровь.

— Я что — умираю?

Врачиха пожала плечами:

— Может, и умираете. Если не дадите осмотреть рану, так и не узнаем.

— Осматривайте… Только не рассматривайте…

Светлана Марковна чувствовала, что она на грани катастрофы. Все сразу: и кровь, и снимок, и десяток людей, — а она без очков!

Еще больший шок ее ожидал в рентген-кабинете.

— До пояса разденьтесь, — тихо попросила врачиха.

— Зачем???

— Надо посмотреть, может с ключицами, с ребрами что.

— Не разденусь! — возмутилась Светлана Марковна. — Вы с ума сошли? Раздеваться! Не разденусь!

— Женщина, я вас умоляю, не шумите так… У меня со вчерашнего утра смена!

— Раздевайтесь, вам же добра желают! — включилась еще одна монстрица в белом халате и кошмарном переднике. Штатный мясник? И это называется рентген?

Врачиха отвернулась.

— Раздевайтесь, давайте не будем ругаться.

— Вот еще, стану я с вами ругаться!

Светлана Марковна хотела сказать, что она актриса, что она выступала на одной из лучших сцен, ей носили цветы и писали любовные телеграммы! Что она была вхожа в лучшие дома, хоть и не пользовалась этим, поскольку считала себя человеком тактичным и серьезным, а тут — раздевайтесь!

— Женщина!

Светлана Марковна заплакала и стащила свитер, потом рубашку, потом майку — все сдержанное, темное, со вкусом, кроме серой от стирок майки…

— К свету подойдите.

— Куда?

— К свету!

Заливаясь беззвучными слезами, оскорбленная, поруганная Светлана Марковна встала под убивающе яркий луч. Когда-то она стояла на сцене… А теперь — здесь…

Врачиха хищно склонилась, пощупала ребра, шею, потом очень внимательно вылупилась на грудь Светланы Марковны.

Когда-то у Светланы Марковны была хорошая грудь. Когда-то. Сейчас ничего не осталось. Светлана Марковна старалась пореже видеть эту грудь, она даже от себя ее прятала. А теперь чужая женщина, хоть и успокоительно некрасивая, активно рассматривает это все! Что она хочет? Посмеяться? У нее-то, вероятно, все в полном порядке?

— Вы к маммологу когда ходили? — спросила врачиха.

— Послушайте, хватит меня мордовать! Отпустите! Я чувствую себя совершенно нормально!

— Я вам выпишу направление в онкологию, слышите, женщина?