Тамара Лисицкая - Тихий центр

— Юлька!

— Ну, рассказывай! Мы с девками тут с ума сходим!

— Ой, я просто на седьмом небе!

— Где?

— Я в ванне, в бывшей квартире.

— А Вадим?

— На работе, где ж ему быть?

— Охренеть…

— Да ладно, он меня сейчас боится! Я ведь и в суд могу подать на алименты!

— Ага, как же… Ладно, рассказывай давай!

— Юлька… — Оля погладила свою пенную ногу. — Какая я счастливая!

— Да ты что? Реально, что ли?

— Ага! Я не знала, что такое бывает! Мы прямо не можем оторваться друг от друга!

— А кто вас кормит?

— В смысле?

— Еду вам кто носит?

— Да никто… Я ее в холодильнике беру…

— В каком?

— В обычном, белом…

— Холодильник Вадима?

— Ну… Так а что? Он мне денег пока не дал, чтобы мы сами покупали!

— Блин, смотри, Олька… Сколько Вадим это терпеть будет?

— Потерпит! Я его тоже не один месяц терпела!

— Дура ты…

— Ага! — Оля улыбнулась. — Дура. Влюбилась как дура! Мне так хорошо, прямо стыдно… Как представлю себе жизнь других людей, хочется плакать. Скучно все остальные живут, неинтересно!

— Только ты одна у нас крутая!

— У меня у одной есть Игорь!

— Н-да… А работать он собирается?

— Он каждый день работает! Вчера ночью встал, пошел на кухню играть! Бусечка моя! Такой красивый, Юлька!

Повалялась еще минут тридцать, привела себя в порядок перед нормальным зеркалом, потом еще приготовила легкий завтрак — тосты, кофеек. Господи, как они заживут! Вот только разберутся с деньгами, с дележкой, с разводами — и заживут! Быть красивыми чудесно!

Она выглянула на лестницу — нет ли кого? В частности, полоумной алкоголички Ирины Павловны? Она в такое время уже спит, но на всякий случай. Не хотелось бы столкнуться и с Таней. Она не наедет, не станет качать права, но просто неприятно. Да и Алию не очень прикольно встретить. Алия как будто не одобрила Олино решение. Ведет себя, словно не знакомы. И Лилию Степановну с ее дауном видеть не в кайф. И Насть всех сразу…

Никого…

Звонок телефона. Пришлось вернуться.

— Да!

— Оля, привет! Это продюсер! Помнишь, я к тебе приходил на Хэллоуин?

— А, да. Слушай, я здесь больше не живу. Можешь, конечно, звонить, но я не всегда смогу снять. Звони на мобилу.

— Ок. Слушай. Я насчет этого парня-дауна!

— Насчет кого?

— Насчет дауна!

— Какого? — Оля стояла на сквозняке, дверь открыта, в руках поднос. — Какого дауна?

— Сосед твой, который рисует!

— Слушай, мне некогда!

— Я быстро! Тут просто им очень заинтересовался один покупатель…

— Пока!

Оля бросила трубку — еще разговаривать насчет даунов каких-то…

Таня открыла дверь Светланы Марковны своим ключом. И тут же у входа — застывшая кучка.

Ой, как стало стыдно! Как же стало стыдно! Несколько дней не появляться! Светлана Марковна! Чапа! Простите!

Светлана Марковна спала. Видно, что вставала. Рядом с кроватью — тарелка, до блеска долизанная Чапой. У них и еды-то не было! Мама дорогая! Как же Таня так? Как она могла их оставить?

Прибежала Чапа, залаяла. Светлана Марковна открыла глаза.

— А, это вы? — сказала она с сарказмом. — Спасибо за беспокойство! Но я в вашей помощи не нуждаюсь!

— Нуждаетесь! — заорала на нее Таня. Так трудно дались эти дни, кровью, выжигающим холодом, слезами, а теперь еще тонко пикироваться с этой женщиной? — Нуждаетесь, и еще как! Без меня вы тут никому не нужны! Что? Зашел кто-то к вам? Покормил? Выгулял Чапу?

— Я попрошу вас не кричать на меня!

— А я прошу вас слушаться! Я трачу на вас свое время, я переживаю за вас, думаю о вас, ясно? Можно и послушаться! Тем более, альтернативы нет! Общением вы не перегружены!

— Как вы смеете? — Светлана Марковна приподнялась на тощих локтях.

— Смею! Я тоже человек! У меня тоже бывают плохие дни! Неудачные!

— Да как же вы смеете?.. Я умираю!

— Я тоже умру когда-нибудь!

— Я раньше!

— А вот это спорно! — Таня бегала по комнате, сгребая грязное тряпье, бумажки. — Вы этого знать не можете! Никто не может! Еще не известно, кто умрет раньше! Ни в чем нельзя быть уверенным! И ни в ком!

— Прекратите! Что вы делаете?

А Таня пыталась добавить свежего воздуха. Боролась с рамой. Рама не поддавалась, засохла-заросла на века. Пришлось кухонным ножом крошить старую краску. Светлана Марковна притихла, с ужасом наблюдала, прикрыв пальцами рот. Чапа носилась следом за Таней, хватала тряпки, яростно их казня мотанием.

— Я сейчас здесь все вымою, выброшу весь этот хлам! И только попробуйте хоть что-нибудь сказать, ясно? Тут дышать нечем! Это не комната, а гроб! Вам нравится так жить? Так вот это — не жизнь! Это смерть раньше той смерти, которую вы изо всех сил стараетесь ускорить!

Треск рамы, что-то свалилось, какие-то чашки, грохот. Потом тишина. И тихий плач Светланы Марковны.

Таня собирала осколки, стараясь порезаться. Долго сидела на полу. Встать и подойти к Светлане Марковне казалось уже невозможным никогда. И было стыдно до боли. И плохо до боли.

Таня прижимала ладонь к осколкам.

Пусть бы и побольнее стало! Пусть бы эта кожная боль превзошла ту, внутреннюю!

Но не получилось, чтобы превзошла.

Таня посидела еще чуть-чуть, а потом, пунцовая и притихшая, пошла к Светлане Марковне.

— Простите меня. Все, давайте успокоимся.

Светлана Марковна горько рыдала, дергая острыми лопатками. Бедная. Таня присела рядом.

— Ну, пожалуйста… Пожалуйста… Простите…

— Вы жестокая! Вы злая!

— Я не злая… Я несчастная…

— Как вы можете так со мной?

— А как вы можете так с собой?

— Вы не больны! Вы живы!

— Так ведь и вы живы…

— Я пока жива…

— И я…

Шторы пузырились, впуская свежий воздух. Свежий настолько, насколько он может быть свежим в центре большого города. Но все равно воздух.

Вместе с воздухом в комнату входили и поселялись тоска и покой.

— Светлана Марковна! Меня бросил муж. Он ушел к другой женщине. Я не знаю, как жить дальше. У меня просто нет никаких мыслей по этому поводу. Что бы вы мне посоветовали?

Покой и тоскаааа.

— Отдайте свою жизнь мне, — искренне попросила Светлана Марковна.

— Берите, — согласилась Таня.

Странно, но обеим стало легче.

— Вадим, ты чего? — его схватили, оттащили от колонны. — Ты совсем, что ли? Больной! Из-за бабы??

Но Вадим был посильнее. И мотивация у него была посильнее. Его бросила женщина. Его обманула жена. Его предала боевая подруга. А в лице подруги его в принципе предало человечество. И даже не это хуже всего. Человечество регулярно предает по мелочи, недовешивает, нарушает договоренности и любит пнуть без предупреждения. Сколько раз уже такое было? И там, в Москве, и здесь, дома… Но дома предают мягче, пинают теплее. Дома и не ждешь какой-то глобальной беды. И если она вдруг приходит, то это прежде всего вызывает стопроцентный ожог воли. Шок.