Юрий Корчевский - Выбор всей жизни

– Просим вас покинуть отделение, после восемнадцати часов посторонним находиться в отделении запрещено.

– Да я же отец пациентки…

– Порядок для всех одинаков. У нас отделение для маленьких деток, у них режим.

– Всё-всё, ухожу…

Николай поцеловал жену, погладил ручки дочери.

Он вернулся в гостиницу – надо было поспать, набраться сил. Приняв душ, Николай улёгся в постель. Но сон не шёл. Как-то всё сложится? Дочь совсем ещё мала, сосудики крохотные. Как хирург, он представлял себе всю техническую сложность предстоящей операции. И как в дальнейшем будет у неё со здоровьем? Вопросы, вопросы, и все без ответа.

Забылся он уже под утро. Проснувшись, выпил горячего чаю с лимоном – еда просто не лезла в горло.

Приехав в больницу, Николай Нади с дочерью в палате не обнаружил. Он сразу кинулся к постовой медсестре.

– Папаша, что вы так волнуетесь? На обследовании ваш ребёнок.

Надя с дочерью на руках появилась часа через два.

– Бедняжка, она так плакала! Ей все пальчики искололи, кровь брали.

– Успокойся, родная, это необходимо. Ты хоть спала?

– Немного вздремнула. Спать не могу, вся на нервах.

– Покорми дочь и ложись спать. Будешь изводить себя – молоко в груди пропадёт.

Выглядела Надя неважно: она была уставшей, под глазами – тёмные круги, и никаких намёков на макияж.

– Да, отдохну, что-то я себя неважно чувствую.

Надя приложила ребёнка к груди.

Поев, Настя уснула. Прилегла на кровать и жена.

А Николай уселся на стул и сам не заметил, как под ровное дыхание жены уснул.

Сколько он так просидел, он и сам не знал. Вздрогнул от звука открывающейся двери – в палату вошёл заведующий отделением.

– Прямо сонное царство какое-то! Видимо, крепкие у вас нервы, – улыбнулся он.

– Крепкие? Заблуждаетесь.

– Шучу. Операцию назначаем на завтра. Анализы подтверждают диагноз. Утром мамочка пусть покормит малышку – и всё, даже воды не давать.

– Сделаем.

– Желаем нам всем удачи. – Заведующий вышел.

– Боюсь я, – прошептала Надя.

– Успокойся, всё будет хорошо.

– Тебе проще, у тебя нервы железные.

– Посмотри, дочь не капризничает. Через неделю дома будем.

– Если всё обойдётся, по приезде в церковь пойду, всем святым свечи поставлю.

– Договорились.

Персонал отделения ушёл с работы, остались только дежуранты.

Поговорив немного на отвлечённые темы, чтобы успокоить жену, уехал и Николай. Времени было уже восемнадцать часов, и ему не хотелось, чтобы его вывели. Но в эту ночь он спал как убитый.

На следующий день он приехал в больницу пораньше, но ему пришлось некоторое время ждать в холле. Охранник не пропускал – рано.

Когда он зашёл в палату, дочка сладко спала. Зато жена была бледной, и её всю трясло.

– Надя, возьми себя в руки. От нас теперь ничего не зависит.

– Какие-то вы, мужчины, бесчувственные! – Надя была на грани нервного срыва.

Николай сходил на пост медсестры, попросил валерьянки, а лучше – афобазола. Потом опомнился:

– Простите, валерьянки.

Надя кормит грудью, а после наркоза дочери афобазол противопоказан, может передаться с грудным молоком.

Дал выпить настойку жене. Запах пошёл по всей палате, и довольно специфический.

В десять часов пришла медсестра и унесла дочь.

Надя уткнулась носом в вещи дочери и заплакала. Николай сидел на стуле молча, не успокаивал. Пусть выплачется, может быть, легче станет.

Время тянулось медленно. В палате висела тишина.

Николай то и дело поглядывал на часы.

– Ты бы прилегла, отдохнула, немного, – посоветовал он жене.

Лошадиная доза валерьянки подействовала или усталость, нервы, но Надя его совета послушалась, прилегла, а вскоре и уснула. Николаю так даже легче было.

А через два часа та же медсестра принесла дочь. Настя кряхтела, потом заплакала.

Надя мгновенно проснулась:

– Покормить её можно?

– Можно, но немного, а то срыгнёт.

Видимо, дочь проголодалась, грудь сосала жадно. Потом покапризничала несколько минут и уснула.

Надя стояла на коленях перед кроваткой дочери, смотрела на неё и смахивала слёзы.

– Всё хорошо. Сама видишь, дочь отошла от наркоза, жива – что плакать?

Николай пошёл в кабинет заведующего. Тот обложился бумагами и что-то писал. Ну да, в медицине так: сделал – обязательно запиши все действия, иначе потом упустишь мелочь, а проверяющие комиссии нагрянут и долго ещё трясти будут. И ведь не докажешь, что ты не нарушал ничего. Нет записи, стало быть, ничего не сделал. А хуже всего иметь дело с прокуратурой, те документы едва ли не под лупой изучают.

– Всё прошло просто замечательно! – вскинул обе руки, предваряя вопросы, заведующий. – Несколько дней понаблюдаем, сделаем анализы и выпишем.

– Надолго?

– Через полгода снова пожалуйте на проверку. И постарайтесь оградить её от инфекций – гриппа, ОРЗ. Сейчас у неё иммунитет снижен, всякая зараза цепляться может. Лучше месяца два дома в масках ходить и не появляться с девочкой в общественных местах. Бережёного, знаете ли, бог бережёт.

– Ну да, а не бережёного караул стережёт. Спасибо вам!

Николай вышел от заведующего с улыбкой, а на лестничной клетке услышал за спиной шепоток:

– Точно говорю, олигарх, причём сумасшедший. В моей палате мамочка лежит, так он операцию её сынку оплатил. А ведь совсем незнакомы. Ну и скажи после этого – не сумасшедший ли? И откуда у простого человека такие деньжищи?

– Наворовал, не иначе, – согласилась вторая невидимая Николаю собеседница.

Шепоток был громкий, с явным расчётом на то, что он услышит, будет задет, оскорблён.

Сначала Николай хотел обернуться – кого же это зависть одолела? Но пересилил себя. На каждый роток не накинешь платок, пусть сплетничают. Был врачом – стал олигархом. Мелочь, а приятно. Николай засмеялся.

– Во, точно ненормальный! Смеётся-то чего?

Николай вернулся в палату.

– Наденька, у меня хорошие новости. Разговаривал я с заведующим. Понаблюдают Настеньку несколько дней, потом возьмут анализы и, если всё будет хорошо, выпишут.

– Слава богу! Домой хочу, а больше всего хочу здоровья дочери.

– Всё наладится, самое страшное уже позади. Ты сама-то ела?

– Не помню.

– Ешь и пей, а то молоко пропадёт. Или ей прикорм сейчас положен?

– Пусть поспит. Есть захочет – проснётся.

Николай уселся на стул и долго смотрел на личико дочери. Жалко её. Такая кроха, а уже на операции побывала. А ведь жизнь длинная, как-то всё ещё сложится?

Он нервного стресса, недосыпания он и сам уснул на стуле, просто вырубился. Но мгновенно проснулся, когда дочь заплакала. Однако Надя уже была рядом с Настей, дала бутылочку со смесью. Дочь почмокала и вновь уснула.

Когда подоспел вечер, Николай поднялся: