Флора Олломоуц - Серебряный меридиан

Откуда ему было знать, что этим детям уготована удивительная судьба. Что они будут неразлучны. Что они будут понимать друг друга без слов, будут разительно опережать сверстников в своем развитии, при этом в чем-то долго оставаясь детьми.

Джон поступил так, как сказал Мэри, ни секунды не сомневаясь в своей правоте и уступив лишь в одном — разрешив Адаму Эвансу при крещении дать новорожденной девочке имя того же святого, каким вознамерился наречь сына.

На земле шел 1564 год от Рождества Христова. В то время в графстве то тут, то там вспыхивала чума. Весной в городе, где они жили, карантина не было, а предугадать, когда он случится, было невозможно. Было решено, для Мэри будет безопасней рожать на родительской ферме в Уилмкоте в трех милях от города подальше от городских нечистот и оставаться там до очищения [53] Женщине разрешалось войти в церковь после совершения обряда очищения через шесть недель после родов (прим. автора) . .

Роберт Арден, отец Мэри, происходил из старинного рода фермеров, гордившихся своим благородным происхождением. Он был самым состоятельным фермером и крупнейшим землевладельцем в Уилмкоте. Мэри была седьмой дочерью и его любимицей. Ей одной Роберт завещал «всю землю в Уилмкоте, зовущуюся Эсбис, и весь урожай с нее после сева и пахоты». Кроме того, он владел домами в городе и в расположенных недалеко от него селениях. Его фермерский дом в Сниттерфилде арендовал его будущий родственник — отец Джона. Нельзя сказать, что Роберт баловал своих дочерей. Однако он, как многие состоятельные люди его времени, всеми силами пытался убедить общество в якобы существующих родственных связях своей семьи с первыми семействами графства. В умении читать и писать крылся ключ к безусловному первенству среди равных и избранности в местном обществе. К этому следовало прибавить хозяйственную сметливость, усердие в работе и умение общаться с людьми, наделенными властью. Мэри и еще две самые толковые из ее сестер научились писать. Ее почерк отличался четкостью и изяществом. Каждой из них отец подарил на совершеннолетие личную печать. Мэри досталась с изображением скачущей лошади — символом быстроты и усердия.

За восемь лет до того, как для Мэри и Джона прозвучали венчальные колокола, зажиточный землепашец Ричард, арендовавший дом Роберта, отправил в город своего двадцатилетнего сына на обучение к кожевеннику Томасу Диксону. В 1556 году Джон уже значился в городских реестрах как «перчаточных дел мастер». Роберт Арден не дожил одного года, чтобы самому отвести Мэри к алтарю. Ее мать и родные не сомневались, что он был бы счастлив благословить младшую любимую дочь на этот брак.

Ранним утром в среду 26 апреля 1564 года Джон постучал в дверь соседа, галантерейщика Уильяма Смита. Уильям был не только соседом, но и его хорошим другом — верный, честный, добрый труженик. Они уговорились, что Уильям станет крестным отцом сына Джона, и теперь ему предстояло не только крестить наследника соседа в церкви Святой Троицы, но и подарить ему свое имя. Джон думал было назвать сына Джорджем по имени Святого, в день прославления которого он родился, но потом решил дать ему имя другого славного воина — земного завоевателя, и крестил его Гильельмом — Уильямом.

В тот же день в приходской церкви Уилмкота Адам Эванс, управляющий фермой Арденов, в присутствии своего верного друга — Генри Сидни, крестил дочь Мэри и Джона, назвав ее Гильельминой.

Так, в один и тот же день у двух купелей обоим крестным отцам дали наставление проследить, чтобы Гильельм и Гильельмина посещали богослужения, выучили «Символ веры» и «Отче наш» на «родном английском языке».

При закрытых дверях и плотно закрытых окнах в двух домах — в городе на Хенли-стрит и в Уилмкоте на ферме, где Мэри оставалась до очищения, две семьи, приверженные прежней католической вере, тайно крестили детей по старому обряду на латыни. Англиканская вера, ставшая в стране официальной, для многих британцев могла и не быть действительно их истинной верой. Джона несколько раз в течение жизни включали в список инакомыслящих «за то, что не посещал ежемесячно церкви, как предписано законом Ее Величества». Спустя много лет в доме на Хенли-стрит нашли духовное завещание, в котором говорилось о принадлежности Джона «Католической, Римской и Апостольской Церкви», содержались молитвы к Деве Марии и «ангелу-хранителю» и обращение о помощи к «святой жертве за всех». Подпись Джона сопровождало упоминание о его небесной покровительнице — Святой Уинифред, гробница которой во Флинтшире издавна была местом паломничества богатых католиков Уорвикшира. Текст датирован 1581 годом. А в городской часовне католические образы были забелены лишь спустя четыре года после Королевского указа [54] Реформация церкви — смена «старой» католической веры англиканским протестантизмом в XVI–XVII вв. связана с масштабной компанией иконоборчества, когда уничтожались церковные скульптуры, фрески и иные изображения (прим. автора) . .

С этой весны дела Джона заметно пошли в гору, а в семье стали рождаться здоровые и сильные дети — Мэри родила еще пятерых. Усомнился ли он действительно в жене или это был страх сродни животному, когда здравый смысл изменяет человеку на время или навсегда отравляет ему жизнь. Предубеждение Джона против близнецов оставалось, а с годами усилилось, просачиваясь в его сердце, как вода в трещину лодочного дна, размывая пробоину все шире. Впрочем, прежде чем лодка станет тонуть, пройдет не меньше десяти лет. У восемнадцатой арки каменного моста, ведущего через реку Эйвон, можно наблюдать необъяснимое зрелище — водяной вихрь, закручиваясь, проносится по течению вниз и возвращается, влекомый неведомой силой, обратно, против течения. Сомнения, подобно этому вихрю, не покидали его мнительную душу. Даже во сне он думал, как поступить, чтобы о втором ребенке ничего не узнали. На улице Хенли-стрит, как и на других улицах города, соседи, многочисленные родственники и свойственники, называвшие друг друга кузенами, знали друг о друге все. Джон боялся даже представить себе лица тех, кому, не ровен час, пришлось бы объяснять случившееся. Единственно правильным было его решение — одного ребенка привезти домой, другого навсегда оставить на ферме. Так и будет.

Прошло три месяца. 11 июня 1564 года в приходской книге церкви Святой Троицы в Стратфорде-на-Эйвоне появилась запись «Hic incipit pestis» [55] И начинается чума (лат.) . .

Джон, Мэри и Гильельм, по-домашнему Уилл, к этому времени уже были дома. Они счастливо прошли испытание, в который раз обрушившееся на город. Эпидемия миновала и Уилмкот, где в семье Адама Эванса набиралась сил Гильельмина — Эльма.