Мария Садловская - Бумажная роза [сборник]

Женщина обхватила голову руками и скорбно раскачивалась взад-вперед. Костик, нахмурив брови, воровато вытирал постоянно набегающие слезы.

Какое-то время молчали, затем Зинаида вдруг громко произнесла:

– Погодите, а почему мы не можем сказать, что наш папа остался в городе работать? И приедет, когда заработает денег? Официального-то развода нет, слава богу. Я за это алиментами заплатила! – сказала она и победно поглядела на Костика. – Ты слышишь, Костя? Кто бы ни спросил, где папа, отвечай – работает, скоро приедет. Слышишь?

Затем они с Костей начали наводить порядок в доме. Работали тихо – Сережа с Анюткой уже спали. Открыв кухонный шкафчик, Зина проверила лежащие на полке два пакетика – один с конфетами, второй с печеньем. И напомнила Косте, чтобы не трогали ни конфеты, ни печенье. Это лежит на случай для «проверяющих», мол, смотрите, у нас все есть. Костя, потупив глаза, ответил:

– Мам, мы с Сережкой не берем. А Нюшка, когда я не вижу, берет конфеты. Ты посмотри, там одни фантики в пакете.

Зинаида озабоченно развернула пакет, вытащила оттуда пустые яркие обертки. На дне осталось три конфетки. Она положила конфеты на стол, сказав Костику:

– Будет вам назавтра по конфете. Я займу до получки у Катерины десятку, куплю целый пакетик, положим на полку. Не придут же они сразу завтра!

Костик с умилением поглядел на конфеты, затем с покаянным видом сказал:

– Не люблю я, мам, конфеты. Лучше Нюшке свою отдам, пусть кушает.

Утром следующего дня Костя первым делом подоил Майку. Потом покормил Анютку и Сережку гречневой кашей, залив ее предварительно молоком. Закусили конфеткой. Нюшка, съев обе конфетки, разгладила обертки и, чувствуя что-то не то, одну обертку протянула Костику со словами:

– Котя, тебе!

А у Кости голова была забита вчерашним разговором с мамой. Он боялся. Как взрослый, был вынужден помнить все, что касалось их семьи. Через два дня он будет водить Нюшку в садик. Первое время – на полдня, с обеда и до вечера, пока девочка привыкнет. Мама об этом ему еще позавчера сказала. Сказала и, видимо, забыла. А он все помнит. Представил себе, что «из опеки» придут в садик и заберут Нюшку, а они с мамой и знать не будут. И он решил действовать. Не верилось, что ничего нельзя сделать!

Приказав Сережке закрыться с Нюшкой в доме на крючок и никого чужого не впускать, Костя надел новую рубашку, приготовленную мамой к школе, вылил оставшееся молоко в пустую баночку, обернув ее куском газеты, взял с собой и вышел во двор. Огляделся вокруг, стал думать. Походил по двору, собрав скудный букетик. В нем несколько запыленных ромашек, несколько веточек тысячелистника и еще какие-то мелкие, невзрачные цветочки – короче, собрал, что было. Костик вспомнил, как их папа когда-то пришел домой с букетом цветов для мамы. Она тогда была веселая целый день! Мальчик с сожалением посмотрел на свой невзрачный букетик и направился вдоль по улице.

Подошел к знакомому забору и стал громко звать хозяев:

– Тетя Оля, откройте калитку, я хочу к вам зайти!

Сначала никто не откликнулся, но Костик упорно звал:

– Тетя Оля-я-я!

– Иду, ид-у-у! Сейчас открою! Кто там?

Женщина открыла калитку и с удивлением уставилась на мальчика. Потом спохватилась и, посторонившись, сказала:

– Ну заходи, коли пришел!

Костик зашел во двор, стал перед женщиной и, протянув свой букет, произнес:

– Это вам! Тетя Оля, простите меня, что утащил ваши котлеты. Я больше не буду!

Потом, освободив банку от бумаги, протянул молоко женщине.

Удивлению Ольги Трусовой не было предела: во-первых, она не помнила, чтобы кто-то дарил ей букеты, поэтому так и держала чахлые цветочки на вытянутой руке. Второй рукой она машинально взяла банку и, так же не зная, что с нею делать, спросила:

– А это что?

Костя с готовностью ответил:

– А это козье молоко. Очень пользительное для здоровья. Баба Паша говорила. Это тоже вам, пейте! Только простите меня. Если не простите, у нас могут забрать Нюшку!

Ольга видела, что мальчик изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать. Она подошла к скамейке, поставила банку с молоком, затем пригласила мальчика:

– Иди, садись! Рассказывай, почему это у вас заберут Нюшу, или как ее?

И Костик, спеша, проглатывая окончания слов, рассказывал… Про заявление, про опеку, про Нюшку. А Ольга Трусова слушала и разглядывала букетик. Он ей очень нравился. Надо сейчас же поставить в водичку. А потом сходить прямо с мальчишкой к председателю.

Понятно, Танька Сидякина – балаболка, это все знают (как только ее Андрей терпит?). Но Юрий Антоныч-то что себе думает? Мыслимо ли так детей пугать из-за каких-то котлет? Тьфу!

Ольга сняла фартук, сказала Костику: «Подожди, я сейчас!», зашла в дом и вынесла что-то, завернутое в бумагу. Протянула Костику со словами:

– Возьми, будет вам к обеду!

Но мальчик в испуге шарахнулся в сторону, даже прикрылся руками со словами:

– Нет, нет! Тетя, нам не надо, у нас все есть!

Ольга положила обратно сверток на крыльцо и со словами: «Ладно, позже возьмешь» – скомандовала:

– Пойдем!

Костя поверил этой тете. Он еле поспевал за ней, не знал, куда они идут, но шел.

А Ольга всю дорогу неизвестно кому выговаривала:

– Совсем человечность потеряли! Так не только детей – людей всех перепугать можно!

Ведя за руку Костика, Ольга зашла в кабинет к председателю. Невероятно изумился Юрий Антонович такому тандему. До этого он все еще работал над своим многострадальным докладом. Отодвинув в сторону бумаги, председатель вопросительно глядел на вошедших, ожидая, что будет дальше. Ольга подтолкнула Костика вперед и, выговаривая чуть ли не по слогам каждое слово, сказала:

– Юрий Антонович! Вы должны это знать: в нашем поселке более воспитанного мальчика, чем этот, – нет!

После чего торжественно положила на стол перед председателем невзрачный букетик, уже основательно измятый.

– Ничего я не пойму, Трусова. Что за траву ты мне положила?

На лице женщины отразилось негодование, и она с презрением в голосе ответила:

– Это не трава! Это – цветы, не видно разве? А подарил мне их сегодня вот этот молодой человек. Я и не припомню уже, когда мне дарили цветы. Его зовут Костя. А пришли мы к тебе, Юрий Антоныч, чтобы исправить ошибку, которую ты допустил в своем председательском кресле!

Удивлению Юрий Антоныча не было предела: он никак не мог разглядеть среди этой травы цветы, и потом – какая ошибка? И как эти двое могут ее исправить?

А Ольга Трусова продолжала:

– Я что, не имею права приготовить котлеты и отдать, кому захочу? Это что же творится такое? Я отдала кастрюлю с котлетами вот этому мальчику. Он должен был принести мне ее вечером. Так эта балаболка Танька увидела во дворе Зинаиды кастрюлю и приволокла мне! Кто ее просил? А потом тебе написала заяву. А ты, Юрий Антоныч, хоть я тебя и уважаю, – опростоволосился, потому как поверил этой Сидякиной!