Сергей Мавроди - Сын Люцифера

— Ну, ладно… — чувствовалось, что друг-Борька слегка обижен. Вероятно, он ждал от Коли Шарго чего-то совсем иного. Какой-то иной реакции.

— Слушай, а ты сам-то как? — заторопился Шарго, желая несколько сгладить возникшую неловкость. — Где работаешь?

— Да так… — как-то неопределенно протянул Данильченко. — Кручусь…

— А остальные как?

— Да тоже… До тебя никто не дорос! Ты у нас самый преуспевающий.

— («Понятно», — подумал про себя Шарго. Он уже твердо решил не идти. На этот слёт неудачников. По сути всё, что он хотел, он уже выяснил.)

Послушай! — вдруг неожиданно осенило его. — А ты же вроде с Бобрышевым дружил?

— Ну, да… — в голосе Данильченко сквозило явное удивление. С чего это, дескать, Шарго его вспомнил? Бобрышева этого… Даже не из их группы…

— И как он там? С женой не развёлся?

— Да нет… — удивление Данильченко ещё более усилилось.

— Ну, привет ей от меня передай! Я же в неё влюблён одно время был.

— Ты!!?? — Данильченко, казалось, не верил собственным ушам.

— Я, я!.. — усмехнулся Шарго. — Было дело… Чисто платонически, разумеется, чисто платонически!.. Ничего серьёзного…

Ладно! Я всё понял, — тут же зачастил он торопливой скороговоркой, резко сворачивая беседу. Ему внезапно захотелось побыть сейчас одному. — В общем, я тебе перезвоню завтра и скажу! Смогу я или нет. Давай, а то мне тут по другому телефону звонят! Всё, до завтра!

— До завтра.

Шарго с облегчением отключился.

Потом встал и медленно подошел к окну. Воспоминания нахлынули и захлестнули с головой как морская волна. Как девятый вал. Как цунами!

Зима. Снег. Слякоть. Московские улицы. Грязь пополам со снегом. Восемнадцатилетний Коля Шарго торопится в институт. Троллейбус. Метро. Эскалатор вниз — поезд — эскалатор вверх. Люди, люди, люди… Спешащие куда-то, полусонные, сумрачные, неразговорчивые. Серые. Коля выскакивает из метро. Светофор. Площадь. Быстрее!!.. Машины уже тронулись!.. Улица. Какое-то «Ателье» на углу. Теперь направо. Пара домов и налево. Ещё одна улица. Институт.

Угрюмое приземистое ободранное здание из красного кирпича с какими-то немыслимыми железными винтовыми лестницами внутри — по слухам, бывшая женская тюрьма. Очень похоже. Судя по некоторым архитектурным особенностям… Очень похоже! Вахтёр. Коля с гордостью предъявляет свой новенький, пахнувший ещё типографической краской, студенческий билет. Раздевалка. Очередь. Шарго замечает несколько знакомых лиц. Студенты с его потока. Интере-есно…

Так… Где у нас сегодня первая пара?.. В актовом зале?.. Лекция по матану?..

Коля садится на последний ряд и пытается добросовестно записывать за лектором. Как и все остальные. Как и все вокруг. Скука… Тяжелая, отупляющая… Время тянется, тянется…

Господи! Сколько ещё осталось!?.. 15 минут… 10… 5… Уф-ф!.. Наконец-то!.. Перерыв.

На второй час Коля уже не идет. Он находит какую-то пустую аудиторию и дремлет там. У него зверски разболелась голова…

Четвертый-пятый курс. Весна. Или лето. Во всяком случае, теплынь. Он, Шарго, выходит из трамвая и, посвистывая, идет к институту. Уже к другому, главному его корпусу. (Оказывается, первые два курса студенты учатся в том, старом, обшарпанном, в бывшей женской тюрьме, а начиная с третьего курса — уже в новом, цивильном.) Коля легко одет. На нем только рубашка с короткими рукавами и летние тонкие брюки.

Вот он идет уже мимо здания института, подходит к проходной. Ветер дует ему прямо в лицо, рубашка прилипает к телу, брюки обвиваются вокруг ног. Он небрежно суёт сидящей на стуле бабке на входе свой засаленный и захватанный студенческий и заходит в вестибюль.

Делать Шарго в институте по сути совершенно нечего. Он и сам не знает, зачем он сегодня сюда припёрся. На лекции он давно уже не ходит, на семинары тоже. Экзамены?.. А-а!.. Чепуха. Сдам. Всё это не важно.

Важно, однако, что у него уже к этому времени не осталось ни друзей, ни приятелей. Школьные порассеялись, у них теперь своя собственная жизнь, свои институты, свои друзья; а новых он так за эти годы себе и не нажил. С сокурсниками отношения на уровне «привет-привет» — и не более того. Ну, внутри группы чуть теплее. «Ну, как ты?!.. Как жизнь?.. Всё нормально?..» Скучно! Ему со всеми скучно. Не о чем говорить. Нет общих интересов. Черт его знает, почему так получается! Все общаются между собой, дружат, разговаривают друг с другом… Бог ты мой! О чем они, интересно, разговаривают? Шарго тоже неоднократно пробовал. А-а!.. Бесполезно. Ещё тоскливее от всех этих «разговоров становится». Острее чувствуешь свою полную неприкаянность. Словно ты чужой, с другой планеты. Один! Всегда один!.. Чтение?.. Да, конечно, но сколько же можно читать? А пить он не пьёт. Вот такая вот катавасия у нас получается. Ситуэйшен. Пике. Петля Нестерова.

Девушки?.. Да… С девушками ещё хуже. Собственно, вообще никак. Какие-то смутные мечты… томления… Реального же — ничего. Это даже удивительно. Хотя, с другой стороны, а где ему с ними знакомиться-то? с девушками?.. При его абсолютно отшельническом образе жизни? Он же нигде не бывает! Ни на вечеринках, ни на пьянках… Никуда не ходит… Где ему с кем-нибудь знакомиться? На улице?.. Но на улице — смелости не хватает. Откуда ей взяться, если опыта никакого? Да и внешность у него… Так, средненькая, прямо скажем, внешность… Не Ален Делон. Серенькая…

Господи, да у меня же юности не было! — с ужасом сообразил Шарго. — Вообще!! Свою весну, молодость! когда надо было любить, безумствовать! которая так коротка, так быстро проходит и которая даётся человеку только раз, один только раз в жизни! — я прозевал её! Растратил, растранжирил бездарно неизвестно на что! На книжки.

Я же девственником до 24-х лет был! Спиртного капли в рот не брал! Пока институт не кончил.

Потом, правда, наверстал… С лихвой, — Шарго невольно усмехнулся, припоминая. — Да… Потом этого добра хватало. И спиртного, и баб. И на работе… Ну, а когда бизнесом занялся, деньги появились… Там уж!.. Бабьё это!.. Н-да!..

Да только толку! Это уже всё не то. Хороша ложка к обеду. А это всё!.. — он в затруднении пошевелил пальцами, подыскивая подходящее сравнение. Сравнения не находилось. — Не то, короче, всё это! Эрзац. Суррогат. Природу не обманешь. Любить смолоду надо. А потом уже!.. — Шарго горько махнул рукой. — Козы все эти… «Могу купить козу, но не имею желания!..» Н-да!.. Во-во! «Козу»!.. Тогда, в юности, были сплошь прекрасные Дамы, офелии, ундиды, таинственные блоковские незнакомки… а потом пошли только козы, овцы, куры, кобылы и прочий домашний скот. Который надо кормить, холить, лелеять, ухаживать даже за ним, но любить!.. Как можно любить козу? Ну, присунуть ей пару раз, отодрать — ещё пожалуй, но любить?!.. — он страдальчески сморщился и рассеяно погладил ладонью холодное стекло.