Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Я… Я… Я… — Максим в диком, чисто животном страхе всё пятился, пятился и пятился, пока не упёрся спиной в каменную колонну. — Она же ребёнок совсем!.. Ей же и пятнадцати лет ещё нет! Точнее, не было… — он заворожёно, широко раскрытыми глазами смотрел на плавающее в луже крови тело девушки. — Сначала мать… потом дочь… Они обе были моими… его… любовницами… Обе любили его!.. Действительно любили! Преданно, всем сердцем!.. И он убил их обеих!! Хладнокровно и спокойно. Не задумываясь и не колеблясь. Порезвился с каждой из них напоследок, а потом спокойно перерезал им глотки. Как овцам. И он даже не раскаивается нисколько! И ему их ничуть не жаль! — Максим прислушался к своим ощущениям. — Да-да!.. Я же чувствую. Я же, это и есть он. Я знаю, что он сейчас испытывает… Ничего! — Максим снова прислушался. — Ни малейшего раскаяния! Наоборот!.. — он в панике заметался по комнате. — Что теперь с нами будет?! Что со мной будет!!?? Он сумасшедший. Его казнят теперь наверняка!.. Меня… нас… Какой-нибудь ужасной казнью. Распнут и четвертуют.

Я не хочу умирать!! Нет! Мне страшно!! Я боюсь! Я не хочу! Не-е-е-ет!!!..

— Эй! — Сулла, пьяно улыбаясь, дёрнул за руку проходившую мимо гетеру и усадил её рядом с собой. — Подожди минутку. Куда ты так спешишь?

— Ты знаешь мои расценки, Корнелий, — холодно усмехнулась та и попыталась встать.

— Знаю! — Сулла грубо обнял девушку и жадно стиснул левой рукой её грудь. — Вот твои сестерции. Приступай! Прямо здесь.

— Пойдём лучше в соседнюю комнату, о, мой Корнелий! — гетера проворно спрятала деньги и с нежной, заискивающей улыбкой заглянула Сулле в лицо. — Где нам никто не помешает… — она обвела выразительным взглядом огромный пиршественный зал.

— Нет! — залпом допил своё неразбавленное фалернское Сулла. — Приступай. Прямо здесь.

Мне отвратителен этот человек, — скривился Максим. — Сейчас, когда ИХ тела ещё лежат где-то здесь, рядом; когда даже кровь ИХ ещё не остыла… С гетерой!.. О боги мести, фурии! Если вы действительно!..

— Так это уже дело решённое? Тебя и правда назначают?

— Да, — Саллюстий пьяно усмехнулся и снова кивнул виночерпию. — Ты же знаешь, я не люблю работать, но, к сожалению… — он поморщился. — Придётся послужить республике.

— Понятно, — Сулла задумался на мгновенье, нахмурив брови. — Что ж, поздравляю!

— Я хочу, чтобы ты стал моей правой рукой, Корнелий!

Сулла вопросительно вскинул глаза.

— Да, да! — Саллюстий растроганно смотрел на него. — Ты единственный человек на свете, которому я полностью и целиком доверяю. Как самому себе! Мы же друзья, Корнелий. С детства. Так давай же поклянёмся друг другу в верности! — в неожиданном порыве потянулся он к Сулле. –

По старинному обычаю! Страшной и нерушимой клятвой. Как клялись ещё наши деды и прадеды. Отцы и основатели Рима. На оружии! — он обнажил свой меч.

— Давай! — Сулла тоже достал свой меч. — Спасибо, Саллюстий! — с чувством, тихо произнёс он дрогнувшим голосом, чуть помедлив. — Спасибо. Я тронут. Правда. Я никогда не нарушу этой клятвы. Или пусть меня покарают боги! Я не люблю много говорить, но тут…Ipsae res verba rapiunt. ("Сам предмет подсказывает слова" — лат.) Спасибо. Мы теперь больше, чем друзья! Мы братья. Навек. Братья по оружию.

— Да, подтверждаю! — Сулла твёрдо смотрел в глаза сенаторам. — Он действительно призывал меня принять участие в заговоре против республики. Вы знаете, мы друзья с Саллюстием, друзья с детства, но я прежде всего римлянин, а потому интересы государства для меня превыше всего. Даже дружбы! Virtutis et vitiorum grave ipsius conscientiae pordus ist: qua sullata, iacent omnia. ("Собственное понимание добродетели и пороков — самое главное. Если этого понимания нет, всё становится шатким" — лат.) Вот почему я здесь. Я не могу молчать!

— Хорошо, — раздался среди гробовой тишины голос одного из старейших сенаторов. — Отечество не забудет твоих заслуг, Луций Корнелий Сулла.

Это чудовище! — Максим пребывал в каком-то шоке. — Для него вообще нет ничего святого! Он с лёгкостью переступает через всё. Через любовь, через дружбу… Лучший друг!.. Они же детьми вместе играли! Ели за одним столом! Вчера он клялся ему в верности, а сегодня предал его и написал донос в Сенат. Обрекая на смерть. Просто, чтобы занять его должность.

Матерь Божья!.. — Максим вытер дрожащей рукой лоб. — Я не хочу больше находиться в его теле. Не хочу иметь с ним ничего общего. Не хочу знать его мысли, его порочные страсти, его тайные желания!.. Ничего не хочу!! Он мне омерзителен! Я чувствую, что схожу с ума. Это дьявол! Человеку нельзя так тесно соприкасаться с дьяволом. Нельзя слишком приближаться к нему. Чтобы самому не стать дьяволом.

Закончите эту проклятую игру! Вытащите меня отсюда!! Я не хочу!!!

— Поздравляю, Корнелий! — голос собеседника звучал льстиво и заискивающе, но в глазах плясала бешеная зависть. — Такая должность и такой удачный брак… Ты теперь один из самых богатых и влиятельных людей Рима. Боги благоволят к тебе, о, Сулла!

— Они благоволят к сильным, — лениво зевнул Сулла, наблюдая за разворачивающимися на сцене событиями. — Кто тот молоденький комедиант в костюме Эндимиона? Пригласи его ко мне.

Какая мерзость!.. — Максима всего передёргивало от отвращения. Хотелось под душ, вымыться!.. смыть с себя всё как можно быстрее. — Хотя какой здесь душ?!.. Это же Древний Рим. До рождества Христова. У них тут только бани. Термы. Чёрт бы всё побрал!! И эти их термы, и этого Суллу, и эту игру! Авторов её обезбашенных. Что они вообще себе позволяют! Ну, ладно ещё женщины!.. Гетеры там всякие, матроны… Но мальчики!.. Тьфу!! Мерзость. Неужели в Риме действительно такие нравы царили? Разврат, лицемерие?.. Кошмар! Ка-а-шмар!.. "Et nudam pressi corpus adusque meum". ("Я прижал её нагую к моему телу" — лат.) Что это?! Откуда? Я что, тоже по-латыни уже заговорил? Что со мной происходит??!! Во что я превращаюсь?! Я сливаюсь постепенно с этим чудовищем, с этим страшным Суллой!.. С этим убийцей, предателем, пьяницей, клятвоотступником, а теперь ещё, как выясняется, и гомосексуалистом. Любителем мальчиков, — Максим вспомнил молоденького комедианта, и его опять передёрнуло. — Боги, не допустите этого! Спасите меня!! Закончите эту проклятую игру!!!

Командиром 10-ого легиона?.. С Гаем Марием? На войну с Югуртой?!.. Господи, зачем ему это надо? У него же всё есть! Деньги, власть… Красавица-жена… Гетеры, любовницы… Даже мальчики, если уж на то пошло. Чёрт уж с ним!

Он же всего добился!.. Методы, конечно… Но в конце концов, это же Древний Рим. Тут всё это в порядке вещей. Тут все такие. Да и кто я, Юпитер, что ли… тьфу! Господь Бог, что ли, его судить? Сам пусть со своей совестью разбирается. Главное, что сейчас у него всё есть! Живи и радуйся. Зачем всё это ставить под угрозу? Зачем куда-то ехать? На какую-то там войну. Зачем!!?? Там же и убить могут! Пусть другие воюют. У которых ещё нет ничего. Ни ему-то зачем?! Не понимаю! — Максим недоумевающе пожал плечами. — А если с ним там что-то случится, то что со мной будет?.. — ему вдруг стало страшно. — Да это же игра! — напомнил он себе. — Игра!! Да… Игра… Хм… Ч-ч-чёрт!