Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Хотя нет!.. — пришло вдруг в голову Циркину, и он криво усмехнулся. — Именно что человеческий! Единственный достойный человека ответ. Это любой другой был бы Не человеческий. УЖЕ не человеческий. Любой другой означал бы, что нет больше такого человека: центурион Октавиана Г.Мевий. Есть трус Г.Мевий.

Циркин зажмурился. Ему стало отчего-то не по себе. Словно дохнуло в лицо ледяным дыханием Вечности. Вечных истин и вечных чувств. И Предательство, озираясь трусливо, прячет на груди отравленный кинжал. И Верность, усмехаясь, смотрит тебе в глаза… "И вина есть вина, и цена есть цена! И всегда хорошо, если честь спасена…"

"Прикажи убить меня…" Фактически, Мевия просто спросили: "Кто ты?" И он так же просто ответил: "Человек". Только другими словами. И на другом языке. На общечеловеческом. На языке Вечности. На языке Чести. "Прикажи убить меня…" В той ситуации и в ту эпоху слово "человек" прозвучало по-латыни именно так.

— Ну, что, Циркин! — Циркин вздрогнул и открыл глаза.

Перед ним стоял зам начальника отдела Фонкич Валерий Матвеевич собственной персоной, молоденький ещё совсем мальчишка, только что после института. Или даже после школы. Ну, в общем, лет двадцати, не больше. Чей-то там сынок, по слухам. Мразь редкостная! В отделе его все побаивались. Циркин и сам тоже… опасался. Ну его на фиг! Лучше подальше от него держаться. Да и вообще… Не связываться. На всякий пожарный. Так оно вернее будет.

— Ну что, Циркин? — издевательски повторил двадцатилетний Валерий Матвеевич, злорадно ухмыляясь. — Опять на работе спим? И в кабинете опять накурено. Ну, и что мне с тобой делать?

Это "тыканье", хамский тон!.. Этого зелёного юнца!!

Циркин уже открыл было рот, чтобы ответить, но в последний момент осёкся. Благоразумие привычно взяло верх.

Ну его на фиг! — малодушно мелькнуло, как всегда, у него в голове. — Лучше не связываться.

— Извините, Валерий Матвеевич! — заискивающе-льстивым тоном пробормотал он, жалко улыбаясь. — Виноват. Больше не повторится.

Фонкич ещё немного полюбовался его смятением, страхом; потом повернулся и, ничего не говоря, вышел.

Циркин сидел весь пунцовый. Руки его дрожали, в ушах противно звенело. Ему было мучительно стыдно. За себя, за этого мальчишку… За жизнь всю эту распреподлую!!

Неужели я такое ничтожество?!.. — беспорядочно думал он, бесцельно перебирая на столе какие-то бумаги. — О которое можно ноги вытирать… Эх… если бы не семья!.. Не дети!.. Если бы!!.. Если бы!..

"Прикажи убить меня…" — вновь раздался в голове его негромкий и спокойный голос, и он тяжело сглотнул и забегал глазами.

А по сути меня ведь тоже только что спросили: кто ты?.. — Циркин почувствовал, что у него дёргается левое веко. Он попробовал прижать его пальцами. Но это не помогло. —

А я что ответил?.. — он тоскливо вздохнул и обвёл глазами кабинет. —

Впрочем, с языками у меня всегда было плохо. Язык чести мне незнаком… — Циркин поискал взглядом зажигалку. —

И как будет звучать на нём слово "человек", я не знаю… (Чёрт!.. Куда я её засунул!?..) А подсказать тут, увы, некому… В нашем-то отделе, по крайней мере, полиглотов таких уж точно нет!

Циркин встал и, доставая на ходу сигареты, пошёл в курительную.

__________

И спросил у Люцифера Его сын:

— Но нельзя же требовать от человека, чтобы он был героем?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Нет никаких героев! Их придумали трусы. Есть просто люди, и есть просто трусы. Больше нет никого.

И настал сто пятый день.

И сказал Люцифер

— Никогда не верь никаким клятвам и обещаниям. Особенно любовным. К ним вообще нельзя относиться всерьёз. Они — всего лишь часть любовной игры и не более того.

— Я люблю тебя! И я буду с тобой всегда, что бы ни случилось До конца! Как жёны декабристов.

— Спасибо, милая. Я тоже люблю тебя. Больше жизни.

"Дорогая Инночка!

Хочу тебе кое-что пояснить. Ни ты сама, ни твоя дальнейшая судьба не интересуют меня нисколько, ни в малейшей степени. Все деньги, которые тебе сейчас выделяются, выделяются исключительно только на ребёнка. Ис-клю-чи-тель-но! А вовсе не на твои забавы и увеселения. Если бы не Надя, ты бы не получала от меня ни копейки.

Между тем до Нади, как я вижу, доходят лишь жалкие крохи. Ты не в состоянии купить ей даже какой-то там несчастный велосипед, лето она провела безвылазно в Москве, сейчас в больнице ты её даже не навещаешь и пр. и пр.

Так вот, милочка! Если эта ситуация в ближайшее же время коренным образом не изменится, то последствия могут быть самые плачевные, уверяю тебя. Во-первых, я распоряжусь, чтобы денег тебе вообще больше никаких не давали, в во-вторых, предприму определённые усилия с тем, чтобы лишить тебя того уютного домика, в котором ты сейчас с таким комфортом устроилась. Тем более, что сделать мне это будет совсем несложно. Достаточно официально заявить следствию, что дом этот был куплен на деньги вкладчиков. А значит… Как тебе такой вариант?

Так что советую не дразнить гусей и не будить лихо, пока оно тихо. Всё, что от тебя требуется, это просто обеспечить ребёнку нормальную жизнь. Вывозить его летом на отдых, покупать элементарные подарки, навещать в больнице и пр. Чтобы Надя не чувствовала себя полностью брошенной и знала, что у неё есть мать. Пусть даже такая дрянь, как ты. Любить ты её, я понимаю, не можешь — любишь ты только деньги, но сделай хотя бы вид. Всё ясно?

С приветом, твой бывший муж".

Заборских запечатал конверт и протянул адвокату:

— Передайте моей бывшей жене. И добавьте на словах… Впрочем, не надо. Вы когда теперь придёте!.. В четверг? Хорошо. Ладно, до свидания.

Как только дверь за адвокатом захлопнулась, в кабинет вошёл охранник.

— Лицом к стене, руки н а стену!

Заборских послушно повернулся, и охранник начал быстро и сноровисто его обыскивать.

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— А если бы жизнь сложилась по-другому, если бы тот мужчина не попал в тюрьму?

И ответил, усмехнувшись, Люцифер Своему Сыну:

— Тогда, возможно, те мужчина и женщина жили бы долго и счастливо и умерли в один день.

И настал сто шестой день.

И сказал, усмехнувшись, Люцифер:

— Всё суета сует…

— Вы что мне принесли? — Керит брезгливо рассматривал этикетку на запылённой винной бутылке. — Вы же знаете моё любимое вино!

— Извините, Зиновий Александрович! — испуганно залебезил официант. — Кончилось. Завоза пока не было. Попробуйте это. Это тоже очень хорошее.