Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Шарай зашёл в свою комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Эта комната оставалась пока ещё последним бастионом. Последним оплотом. Убежищем. Единственным во всей квартире местом, на которое бесчисленные пришельцы пока ещё не покушались. Не претендовали. Пока!.. А что дальше будет? Бог весть. Судя по тому, как всё идёт… О-о-о-о-ой!..

Шарай плюхнулся на кровать, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку.

Что же делать?! Что же всё-таки делать? Что!?.. Ну, что?!

Неожиданно он почувствовал, что подушка тоже чем-то пахнет. Чем-то тоже чужим. Духи! Женские духи. А, ну да… Лариса же вчера приходила…

Духи были дорогие, французские (сам же и дарил), но Шараю их слабый аромат сейчас почему-то неуловимо напомнил запах соседних комнат. Словно оба они, оба эти запаха имели одинаковую природу, одну и ту же, в сущности. Оба вызывали у него сходные ассоциации. С чем-то глубоко чуждым ему, чужеродным, прилипчивым, физически неприятным, от чего хотелось избавиться во чтобы то ни стало, как можно скорее! но от чего избавиться, тем не менее, было никакими решительно силами невозможно. Чего ни делай!

А-а, чёрт!! — Шарай схватил подушку, перевернулся и в ярости запустил ею в дверь. (Дверь задрожала. Подушка мягко упала на пол.) Потом сел на кровати, длинно и тяжело вздохнул и обхватил руками колени. — Ну, почему!? Почему всё так получается? Какой-то жизненный тупик! Есть же выход?! Должен же быть? Должен!!

А какой выход? — заворочались в голове тяжёлые и угрюмые думы. — Нет никакого выхода! Вся же проблема чисто во мне. Никаких реальных барьеров и препятствий нет, не существует. Барьеров, которые было бы преодолеть, устранить — и всё будет о’кей. Все проблемы чисто психологические. Нравственные. А они неразрешимы. Если я не способен человека на хуй послать — что я могу поделать? Не способен вот — и пиздец! Хоть ты тресни!! Можно, конечно, гордиться при этом, какой ты честный, благородный и высокоморальный — да что толку? Сиди с этим своим благородством и хуй соси. В окружении целого кагала родственников. У которых с моралью и благородствам — полный порядок и никаких проблем. (Из комнаты уже, блядь, лишний раз выйти боюсь! В своей квартире!)

Да… “Сиди”… Вот и сижу!.. С благородством… И с женитьбой на Ларочке в самой ближайшей перспективе. Не хочу я на ней жениться!! Не хочу!!! Я её не люблю и вообще никогда она мне всерьёз не нравилась! ("А аборты?" — "Да причём здесь это?!")

Да не хочу вот — и всё! Пусть я сволочь последняя, подлец — да кто угодно! Всё равно не хочу!! ("Ну, покричи, покричи!.. А всё равно ведь женишься. Сам же знаешь", — ехидно подсказал Шараю какой-то невидимый собеседник. Шарай, понимая его бесспорную правоту, даже не возразил на это ничего.)

Лучше бы она мне изменяла с кем-нибудь! — зашевелились в голове гаденькие мыслишки. Думать так о женщине, с которой уже семь лет без малого делишь как-никак почти супружеское ложе, было отвратительно. Шарай был и сам себе противен. Но он ничего не мог с собой поделать. Мысли и мыслишки продолжали раскручиваться. Целый клубок мыслей. Негромко и зло шипящих, как гнездо потревоженных змей. Преследующих неустанно человека, плюющихся ядом африканских болотных гадюк. — Застукать бы её!.. "Ах, так!.. Прощай, дорогая!.. Как же я тебя любил! А ты!.. ты разбила моё сердце!" И… свалить потихонечку. Под шумок. Под этим предлогом.

Или даже нет! Пусть действительно встретит кого-то!.. будет с ним счастлива. С ним! С этим кем-то. А я — соскочу опять же…

Только хрен её застукаешь! — Шарай сплюнул и грязно выругался. — Что она, дура? Да и кому она на хуй нужна! Ни рожи, ни кожи. Да и возраст уже…

Нашла меня, дурачка. Вот и присосалась, как пиявка. Всеми своими челюстями. Вцепилась намертво. Не отдерёшь. Со своими абортами!.. Дожила почти до тридцати лет и даже предохраняться как следует не научилась! Овца.

Всё это было несправедливо, чудовищно-несправедливо по отношению к Ларисе, но Шараю было уже всё равно. Им словно демон какой-то овладел. Бес вселился.

Послать бы их всех на хуй! — мечтательно и сладко уставился он в потолок. — И родственничков этих и Ларисочку. Всех!! Собрать всех в одну большую кучу и сказать: "А не пошли-ка бы вы все на хуй! Чтоб ноги вашей паскудной здесь больше не было! В моей квартире.

Да, да, Ларисочка, дорогая! И ты тоже. Вместе со всеми. Ты, так даже в первую очередь. Пошла вон!! Проваливай! Исчезни с глаз моих раз и навсегда, сгинь и никогда больше не появляйся! Если бы ты знала, как ты мне за эти годы заебала! До тошноты! Видеть тебя уже больше не могу!! Что?!.. Да по хую ты мне и все твои проблемы!! По хую!!!"

Да-а… "по хую"!.. Как же!.. — Шарай горько и безнадёжно усмехнулся. — "Всё равно её не брошу, потому что я хороший". Потому что я мудак! Полный. Нравственный урод. Шариков наоборот. Гуманоид. Человекообразное. Так и не избавившееся до конца от атавистических признаков своих далёких предков. На данном этапе эволюции ему, в сущности, уже абсолютно ненужных. Более того, даже мешающих. Вредных.

В частности, от хвоста. То бишь от совести. Вот насколько мне было бы удобнее, если бы её у меня не было. Ну, или если бы я включать-выключать её мог по желанию. Выключил, разогнал всех, а потом опять включил. И опять — белый и пушистый. Класс! Господи, насколько у меня бы жизнь была легче и проще! — Шарай с воодушевлением и восторгом стал обдумывать эту неожиданно пришедшую ему в голову идею. — Ну, почему действительно так нельзя? Щёлк! — включил, щёлк! — выключил. Вообще бы почти никаких проблем у меня по жизни не было! — Шарай всё больше воодушевлялся. Идея его захватила. — С тёлками, во-первых, никаких проблем — раз! — принялся загибать пальцы. — Так-то стесняешься подойти, мнёшься, комплексуешь — а так!.. щёлк! Выключил стыд и совесть — всё тебе по хую.! Ничего тебе не стыдно. "Разрешите?.. Нет?.. Да пошла ты на хуй! Других кругом полно". К следующей. "Разрешите?.." Кто-нибудь, да согласится. Оптимальная стратегия, в сущности.

Дальше. На работе, опять же. Карьера. Тоже очень удобно и полезно. Карьера же на чужих костях большей частью делается. На чужих судьбах. Чтобы самому выплыть, других топить надо. Подсиживать, подставлять, начальству жопу лизать, на подлости всякие идти. То есть, чем меньше принципов у человека, чем меньше совести — тем лучше.

Бабам особенно, — Шарай невольно ухмыльнулся. — Дала кому надо, отсосала у начальника — и всё в порядке. Дело в шляпе. Именно!.. — он снова ухмыльнулся. — Именно в шляпе. Начальнической… Если правильно этим оружием пользоваться… Короче, совесть тут только балласт, который всему мешает.

Конечно, совсем уж бесстыжие и бессовестные бабы всех отпугивают, на них словно клеймо какое-то подлое со временем проступает. Несмываемое. Сущность их гнусная, которую никакой косметикой не скроешь и не заретушируешь, не вытравишь ничем и не утаишь никак. Как шила в мешке по известной поговорке. Обязательно где-нибудь, да вылезет!