Сергей Мавроди - Сын Люцифера

А так!.. Надо сосать — выключила совесть… а потом включила — и опять робеющая, смущающаяся и краснеющая пай-девочка, сама святая невинность. Наивная Дюймовочка-недотрога. Да-а… Страшное дело! — Шарай даже головой недоверчиво покрутил, настолько эта нарисованная воображением кошмарная картина его поразила. — Хорошо, что таких баб реально нет. Они бы весь мир завоевали. Легко! Всему бы пиздец пришёл. Всем и вся! Всё бы их пиздой накрылось! Медным тазом. Мир шлюх! Отныне и вовеки веков. Аминь!

Впрочем, ладно, — реальность снова предстала перед Шараем во всей своей безобразной ужасающей наготе. (Нашествие родственников… Лариса… надо что-то решать…) Весёлость его сразу же куда-то бесследно испарилась. На душе снова стало мерзостно и гадостно. Словно дождь там холодный осенний опять пошёл. Зарядил-заморосил. Пополам со снегом.

— Во-первых, он и сейчас почти такой. Этот блядский мир. Мир блядей. Всех мастей и расцветок. Почти шлюх. То есть не шлюх ещё, но уже — блядей. Уже! А что дальше будет?

А во-вторых, хуй её отключишь, эту совесть! Н-да… Хуй… — по губам Шарая, вновь, против воли скользнула слабая улыбка. — В общем, совесть эта со стыдом — точно хуй с мудями. Болтается между ног, мотается, мешает и встаёт всегда, когда не надо. Когда же надо… — ему кое-что припомнилось, и улыбка его стала чуть шире. — Словом, ведёт себя непредсказуемо. А заденешь — болит. Самое больное место у мужчины… Ну, точно! — Шарай хмыкнул. — Полная аналогия!..

Если её продолжить, кстати, то получается, что совесть есть только у мужиков и чтобы успокоить её — желательно кого-нибудь выебать. Бабу какую-нибудь. А что?.. Так оно и есть. Так и говорят: для очистки совести, — Шарай готов был думать и рассуждать сейчас о чём угодно. На любые отвлечённые темы. Лишь бы не возвращаться мыслями к действительности. Поскольку действительность была слишком уж уныла и беспросветна. Хмарь какая-то неопределённая. Серость. Слякоть. Безвыходность и безысходность. Тоска. —

Ну, конечно, бабы и мужики здесь в широком смысле понимаются. Не в смысле физиологическом. А в том смысле, что и мужик бабой может быть. Если как баба себя ведёт. А баба… Баба… Что такое баба?.. Ясно, что. Не мужик! Ни х у я, ни совести. Самой природой предназначена, чтобы совесть мужскую успокаивать. Излишне перевозбуждённую. Чёрная дыра какая-то сплошная и бездонная, в которой всё тонет: и стыд, и совесть. И всё успокаивается. И ничего от него в итоге не остаётся. От этого “всего”. От всей этой мужской гордости. Только вялая, съёжившаяся-сморщенная кожица-оболочка. Проткнутый и сдувшийся воздушный шарик.

Вообще интересное создание баба! Нравится, когда её ебут. И чем больше её ебут — тем ей лучше.

Н-да… Что ж, по крайней мере, я не баба. И на том спасибо, — Шарай опустил глаза, сцепил руки и рассеянно покрутил одним большим пальцем вокруг другого. — Ну, если и баба где-то, то только наполовину. Ебать себя я хотя порой и позволяю, но мне это не нравится. Когда меня пользуют. Мне от этого плохо становится. Вот как сейчас!

Но как же всё-таки так?!.. Как так получается? Объективных факторов — никаких, всё в моих руках; а тем не менее — полный пиздец! Я сам мчусь навстречу собственной гибели.

Та же Лариска, к примеру. Ну, на хуй она мне нужна?!! Ясно же уже!.. Ну, пошли её в пизду, казалось бы, — и дело с концом! А однако же…

Или те же гости бесконечные… Впрочем, я уже, кажется, по второму кругу пошёл. По циклу. По замкнутому. Ёб твою мать!! Нет, ну, ёб твою мать! Совесть… Совесть всё проклятая… Заела. Замучила. Да заебала уже просто!! Достала! Черти бы её взяли!

— Вы это серьёзно?

Шарай вздрогнул всем телом и испуганно поднял голову. В комнате никого не было. Он всё ещё шарил глазами по сторонам, когда голос раздался снова.

— Вы напрасно надеетесь меня увидеть, Александр Иванович.

— Кто это?.. С кем я говорю?.. — неуверенно пробормотал вконец перепуганный Шарай. Он чувствовал внутри какую-то противную дрожь, руки тоже тряслись. Чёрт! Что это?! Я схожу с ума?!

— Я просто не хочу Вас пугать. Но если Вы желаете, я могу появиться. Материализоваться.

— Нет!.. — поспешно сказал Шарай и принялся ожесточённо щипать себе руку. — Не надо.

Не надо сюда никаких призраков вызывать! — в панике приказал он сам себе. — Потом от них не избавишься! Если я с ума сошёл.

— Вы не сошли с ума, — перебил Шарая тот же невидимый голос.

— Кто Вы!!?? — вскочил с кресла Шарай и завертел головой. Ему даже под кресло нестерпимо захотелось заглянуть. — Кто???!!!

— Вы в бога верите, Александр Иванович? — ядовито осведомился голос.

— Что?.. В бога?.. Нет.

— А в дьявола?

— Какого ещё "дьявола"!?

— Тоже нет, — спокойно констатировал голос. — Какая жалость! Какая жалость, Александр Иванович, что Вы в меня не верите.

— Так Вы дьявол? — Шарай от изумления даже про страх забыл.

— Ну да! — весело подтвердил голос. — А кто же ещё? Могли бы и сами догадаться.

— Почему?

— Вы же сами меня вызывали.

— Я??!!

— "Черти бы её взяли!" — с интонациями Шарая ехидно процитировал голос. — В смысле, совесть Вашу. Вот я за ней и явился. Ну, что? Можно забирать? Отдаёте?

— Подождите, подождите! — Шарай опять рухнул в кресло и принялся изо всех сил тереть себе ладонями виски. Он всё ещё надеялся проснуться. Пробудиться от этого кошмара. — Ничего я Вам отдавать не собираюсь! — тут же решительно заявил он.

(Надо сразу определиться! Чтобы никаких непоняток потом не было. И недоговорённостей. А вдруг и правда чёрт?!.. Да какой ещё чёрт!!? Их же нет! Это у меня просто слуховая галлюцинация. От переутомления. На почве всех этих пиздецов… А вдруг??!!)

— Да-а?.. — иронически протянул его таинственный собеседник. — А что так? Вы же так хотели от неё избавиться?

— Ничего я не хотел!! — истерически взвизгнул Шарай. Противоестественная реальность происходящего начинала внушать ему ужас.

(Да что это, в самом деле, такое?! С кем я разговариваю? Сам с собой? Или?.. Что «или»?! Что происходит!!??) —

Я хотел, чтобы она у меня отключалась на время, если уж на то пошло! Чтоб я её мог включать-выключать по своему желанию.

— А-а!.. Ну что ж, это разумно, — с ленцой заметил голос. — Можно и так.

— Как "так"?

— Ну, так. Включать и выключать по желанию. Вы же этого хотели?

— А-а… Э-э… — Шарай смешался. Он не знал, как вести себя дальше.

— Так хотите Вы или нет? — с видимой скукой осведомился голос. — А, Александр Иванович? Определяйтесь уж, что ли, как-нибудь. А то ведь меня и других дел полно.

— Ну хорошо, хочу! — решился Шарай.

(Какая, в конце концов, разница, что говорить? Это же всё не всерьёз. Будем со всем соглашаться. Чтобы лишний повод к новым пререканиям не давать. Как все психиатры советуют: не спорь с сумасшедшим. Правда, в данном случае с самим собой получается, ведь это я и есть сумасшедший. Это мне уже голоса мерещатся, но всё равно. Лучше не спорить. Даже с собой. Успокоиться надо, успокоиться!.. Это у меня всё от нервов. Просто стресс. Нервный срыв. Это пройдёт!..)