Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Но всё же это уже не имело решительно никакого значения. Русс нутром чуял опасность, печёнками! Этому он тоже там, в Чечне научился.

И вот теперь он почуял в сидящем напротив с безмятежным видом человека даже не опасность!.. нет!.. а… Этому даже слов подходящих не было. Словно перед ним сидела сама смерть. Принявшая на время человечье обличье. Или сама судьба. Перед лицом которой все равны. Все одинаково ничтожны.

И он, со всем своим огромным опытом реальных военных действий и со всей своей хвалённой супервыучкой суперэлитного героя-спецназовца, и любой неразумный младенец. Любой сопляк, сосунок. Как она, судьба, решит — так и будет. Захочет — и Давид опять победит Голиафа. Сто голиафов! Тысячу!! Миллион!!! Всё в руке божьей. Господа нашего. Или дьявола. Тоже нашего. Князя, мира сего. "Предана мне власть над всеми сими царствами и слава их…"

— Садитесь, Герман Львович! — требовательно произнёс мужчина, и Русс на сей раз послушно и безропотно, как овечка, уселся рядом с ним.

Уж кто-то, а он-то дразнить и испытывать судьбу вовсе не собирался. Он был для этого слишком опытен. Не-е-ет!.. Что такое смерть, он знал не понаслышке. Он был знаком с ней хорошо. Там, в чеченских горах она часто бродила где-то совсем рядом. Правда, так близко, как сейчас, всё-таки никогда ещё не подступала. Да и обличье у неё там, на Кавказе, было другое.

Но всё это не могло обмануть Русса. Он узнал её. Безошибочно.

— Так значит, Герман Львович, Вы всерьёз полагаете, что выбор есть всегда? — словно продолжая только что начатую светскую беседу, с любопытством поинтересовался?.. поинтересовалась?.. поинтересовалось?.. сидящее рядом с присмиревшим, испуганным Руссом кошмарное существо. И, не дожидаясь ответа, продолжило. — Должен Вас разочаровать. Хотя, впрочем, возможно, Вы в некоторой степени и правы… Есть-то он есть, но есть также и нюансы! — мужчина весело рассмеялся. — Иногда весьма существенные.

Русс всё это с напряжённым вниманием слушал и пока ровным счётом ничего не понимал. Впрочем, в том, что всё вскоре прояснится, он не сомневался ни минуты. Равно как и в том, что лучше бы не прояснялось. Ничего хорошего ждать не приходится. Он умудрился, сам того не желая, разозлить госпожу судьбу, и теперь она, похоже, вознамеривалась слегка его проучить. Знать бы только, что по её меркам значит "слегка"!

— В общем, так, Герман Львович! — мужчина достал из кармана сигареты и не торопясь закурил.

"Marlboro"! — с изумлением отметил про себя привыкший всё замечать Русс. Сатана, курящий “Marlboro”!..

Мужчина покосился на Русса и лениво усмехнулся.

— Так вот, — после нескольких глубоких затяжек продолжил он. — Насчёт выбора. Есть, значит, говорите?.. Всегда?.. Ладно! — он снова замолчал, пристально разглядывая Русса.

Как мерку снимает! Для гроба, — невольно пришло тому в голову, и он поёжился.

Умирать Руссу не хотелось. "Уходить!" — так это они там, в Чечне, между собой называли. "Уйти"… Уходить ему не хотелось. Не сейчас!.. Рано! Он ведь по сути и не жил ещё. Почти и не начинал. Только-только!.. Рано!!

— Сколько Вашему сыну лет? — вдруг неожиданно, без всякого перехода, спросил страшный собеседник Русса и тут же ответил сам себе. — А, ну да… пять… Артур… хороший мальчик… Имя, правда, несколько странноватое… Вы не находите, а, Герман Львович?.. Ну, не важно. Дело Ваше.

Итак, Герман Львович, — мужчина ласково улыбнулся Руссу. — Возможно, он болен. Очень тяжело. Смертельно.

Впрочем, я ничего не утверждаю! — шутливо вскинул он обе руки, предупреждая инстинктивное движение вздрогнувшего всем телом Русса. — Я лишь говорю: "возможно". И возможно также, — он улыбнулся ещё ласковей, — что, если он болен — заметьте, я говорю: "если"! — так вот, если он и в самом деле болен, то, совершив жертвоприношение, Вы его спасёте.

Человеческое жертвоприношение! — пояснил кто?.. дьявол?!.. сатана?!.. видя немой вопрос, загоревшийся в глазах Русса. — Естественно, человеческое. Возможно, я соглашусь обменять его жизнь на чью-то другую. Например, другого такого же точно мальчика. Или девочки. Или, скажем, двух мальчиков. Или девочек. Или даже трёх. Словом, чем больше мальчиков и девочек, тем лучше, сами понимаете! — жизнерадостно и заразительно расхохотался дьявол в обличии мужчины. —

Только вот что, Герман Львович! — всё ещё продолжая смеяться, игриво заметил он. — Не всё так просто! Есть тут один нюансик… Я же предупреждал Вас с самого начала, что он будет! Помните?.. Ну, вот видите! — словно в ответ на реплику Русса воскликнул он, хотя Русс молчал. —

А нюансик такой… — дьявол внезапно перестал смеяться и уставился на Русса тяжёлым немигающим взглядом. — Никаких чудесных исцелений ради Вас я тут устраивать не собираюсь! Это не по моей части, — он хмыкнул. — Просто пока ситуация не определена. И качнуться она может в любую сторону. Пока никто точно не знает, болен Ваш ребёнок или нет. Может, он здоров, и я Вас просто пугаю, голову Вам морочу! Я же дьявол, а дьяволу верить нельзя. Я могу лгать. Мне это просто по роду деятельности полагается! — он вновь расхохотался. —

Так что можете мне не верить и считать, что я просто-напросто Вас искушаю. Лукавлю!

Вы знаете, кстати, откуда происходит это слово?.. От "лук" — согнутое древко. Искажение идеала, искривление его. "Люцифер исказил себя, отпав от Бога, и с тех пор стремится втянуть в эту кривизну человека, а через него весь мир. Падший дух — лжец. Он искажает Божие творение".

Вот так-то! А я Вам что говорил?!.. Верить мне опасно.

Но помните!.. — он снова вдруг стал серьёзным и предостерегающе поднял вверх палец. — После того, как Вы убедитесь — изменить уже будет ничего нельзя. Ситуация станет определена. Вы меня понимаете?

— Нет, — беспомощно покачал головой Русс. Он действительно ничего не понимал.

— Дело Ваше, — равнодушно пожал плечами мужчина. — Это тоже входит в условия игры. Ваше непонимание. Я Вам сейчас один раз скажу и больше повторять не буду. Так что слушайте меня внимательно, Герман Львович!.. О-очень внимательно! Это в Ваших же интересах. И постарайтесь всё же понять. А то как бы потом не раскаяться, — он помолчал.

Русс, затаив дыхание, слушал, стараясь не пропустить ни слова. Он был предельно собран и вообще чувствовал себя так, словно он находится на боевой спецоперации.

— Если Вы проведёте своему сыну обследование, и выяснится, что он болен — изменить уже будет ничего нельзя. Ситуация станет определённой. Поэтому торопиться не советую.

— Так болен он всё-таки или не болен?! — жалобно проскулил Русс.

Сердце его словно сжимала, какая-то невидимая и безжалостная рука. И сжимала с каждой секундой всё сильней и сильней. Всё его натужное спокойствие и собранность полетели к чёрту!