Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Жена вздохнула во сне и пошевелилась…

Когда Агеев снова пришёл в себя, он обнаружил, что сидит за столом на кухне и тяжело дышит. Сердце колотилось неистово. Всё тело его сотрясала крупная дрожь. Он поймал себя на том, что прислушивается постоянно, не скрипнет ли дверь? «А вдруг выйдет?» Эта мысль наполняла всё существо его каким-то тёмным и совершенно непереносимым ужасом. Как Хому Брута в пустой церкви с мёртвой панночкой. Он чувствовал, что умрёт тогда, наверное, на месте. Прямо здесь вот, за этим самым столом! Сердце у него тотчас же разорвётся! Если она шаг хоть только один к нему сделает. Один-единственный! Просто взглянет!! Как там, во сне… Господи!!!

Сон тут же снова встал у него перед глазами.

Вчерашняя их вечеринка, его сияющая и оживлённая жена, весело и громко хохочущая над чьей-то шуткой, какая-то вчера особенно красивая и нарядная в своём новом чёрном вечернем платье. Это все, кстати, заметили, не только он один. И наговорили ей массу комплиментов. Как она, мол, прекрасно сегодня выглядит; как ей это платье идёт и пр. и пр. Всё в том же духе… Да…

(Агеев непроизвольно поёжился и стал вспоминать дальше.)

Так… потом… Потом сразу, без всякого перехода, резкая перебивка, скачок! как это часто бывает во сне… и вот уже комната большая полутёмная непонятная… не комната, собственно, даже, а палата, что ли?.. в больнице какой-то или в морге?.. Неясно ничего, в общем. Серые кровати… серые столы… на кроватях, кажется, кто-то спит, а может, и нет… не видно толком… но зато на одном из столов лежит голый труп мужчины с распоротым животом и распиленной грудной клеткой. Ну, как в морге обычно бывает. Вот это видно отчётливо.

Сам Агеев тоже находится в комнате. Он одновременно наблюдает за всем как бы сверху откуда-то, извне, в общем, со стороны, словно в неком странном кино, и в то же время сидит почему-то то ли под столом, то ли под кроватью… Или, может, лежит под скомканным одеялом или простынёй… Ну, словом, его не видно. Он вовсе не прячется ни от кого, просто как-то так оказалось.

За закрытой дверью идёт их вчерашняя вечеринка, и Агеев это знает. Звуки сюда почти не доносятся, в комнате тихо, но он всё равно это знает. То, что комната эта и не часть их квартиры вовсе — во сне не имеет никакого значения. Тут свои законы. Зачастую абсурдные совершенно и нелогичные. Как-то она всё-таки с их квартирой связана, эта немыслимая и жутковатая комнатка. Через эту дверь!

И вот тут эта дверь открывается внезапно, и входит женщина…

(Агеев почувствовал внезапно, что пот опять заливает ему глаза. Он машинально вытер его дрожащей рукой. Вот чёрт!)

…Женщина весела, оживлена и даже, кажется, слегка пьяна. В руке её полупустой бокал шампанского. На губах её ещё играет не успевшая исчезнуть улыбка. В раскрытую дверь на секунду врывается гул праздника: музыка, гомон, чьи-то громкие голоса, звон посуды и т. п. Дверь захлопывается. Звуки тотчас же резко обрываются, будто их обрезали каким-то огромным невидимым ножом или ножницами. В комнате опять воцаряется тишина.

Женщина ставит бокал на ближайший стол, подходит неспешно к столу с мертвецом, наклоняется и начинает спокойно и деловито копаться руками во внутренностях. С соседней кровати приподнимается вдруг перебинтованный весь какой-то, неестественно худой и длинный мужчина, смотрит выпученными глазами с выражением дикого ужаса на лице на происходящее и тут же снова тихо опускается назад. Очевидно, что он боится панически, как бы женщина его не заметила. Та его действительно пока не замечает. Она вырывает тем временем куски мёртвой плоти откуда-то из области паха, из самого низа разрезанного живота трупа и начинает их пожирать, удаляясь постепенно от стола и держа в руках что-то красное и осклизлое, от которого она периодически откусывает.

Агеев лежит в своём случайном укрытии ни жив, ни мёртв. Он сомневается ни на мгновенье, что если эта женщина… эта ведьма! его обнаружит!!.. — то, что она с ним тогда сделает, он даже себе и вообразить не может! Но несомненно нечто ужасное. Нечто чудовищное!! До такой степени ужасное и чудовищное, что!.. О возможности какой-то там борьбы с ней, какого-то сопротивления он даже и не помышляет. Это — немыслимо!

Внезапно ведьма останавливается и замирает, прислушиваясь. Как будто ей что-то почудилось или послышалось. Агеев замирает вместе с ней. Теперь он не смеет даже вздохнуть! Если она его найдёт!.. Господи!!.. Господи!.. Сквозь закрытую дверь прорывается неожиданно чей-то приглушённый кокетливый вскрик. Ведьма усмехается и снова принимается есть. Агеев с трудом переводит дыхание. Пронеси!.. Сохрани, Господи!.. Я не выдержу сейчас и закричу от ужаса!! Завизжу!!!.. Пусть она уйдёт!! Пусть!..

Женщина заканчивает наконец свою кошмарную трапезу, вытирает рот тыльной стороной ладони, берёт со стола свой бокал и залпом допивает его. Затем ещё раз внимательно прислушивается (всё тихо!), делает уже вроде движение к двери, берётся за ручку и вдруг останавливается и резко вскидывает голову. Агеев встречается с ней глазами и кричит, кричит во сне! проваливаясь, проваливаясь, проваливаясь в какую-то мрачную, бездонную, хлюпающую жадно, засасывающего его трясину!.. Это его жена!!!

— Ты с ума сошёл? — жена Агеева ошеломлённо смотрела на закуску, на водку, на угрюмого, уткнувшегося в пустой стакан мужа. — Ты что, специально ночью встал и напился?

— Сон мне приснился, — нехотя буркнул её спятивший за ночь благоверный, неизвестно что делающий один-одинёшенек ранним утром за кухонным столом. Он помялся немного и повертел зачем-то в руках пустой стакан. — Кошмар.

— Какой ещё «кошмар»?! — Оленька словно всё никак не могла поверить до конца в неоспоримую реальность происходящего. Чтобы её тихий, спокойный, уравновешенный всегда, практически и непьющий-то совсем Виталик — ну там, может иногда грамм сто за компанию себе позволить, как, скажем, вчера на вечеринке — и чтобы он вот так вот встал среди ночи!.. И, главное, зачем? Зачем?! — Какой ещё «кошмар»? — с нарастающим изумлением повторила она.

— Такой, — Агеев поднял на мгновенье глаза и тут же снова опустил их. Казалось, он избегает почему-то смотреть на свою супругу. — Что ты вчера вечером… — он запнулся, поставил стакан, потом снова взял, затем снова поставил.

— Что «я вчера вечером?» — побледнев, тихо-тихо переспросила Оленька. Ей вдруг стало отчего-то не по себе.

— Ответь мне честно, Оль. Только честно, — муж, казалось, всё никак не решался задать какой-то мучивший его вопрос. Супруга почувствовала, что её против воли охватывает паника. Что он может знать?!.. Да ну, чушь! Откуда? Не может быть!! А вдруг!!!???.. –

Ты ведь не… (Женщина затаила дыхание. Неужели?!..) …«оборотень?» — вдруг неожиданно совершенно услышала она.