Сергей Мавроди - Сын Люцифера

− Кстати, Сергей Кондратьевич! − старший адвокат сделал озабоченное лицо. − Не забыли, что завтра у нас продление?

− Какое ещё продление? − перестав на секунду жевать, удивлённо уставился на него Паутов.

− Срока содержания под стражей, − вежливо подсказал второй адвокат.

− И что? − Паутов снова уткнулся в свою тарелку.

− Значит, завтра мы сюда не придём, имейте в виду, всё равно в суде встретимся.

− Так меня что, тоже в суд потащут? − Паутов поднял глаза и замер с вилкой в руке.

− Естественно, − пожал плечами старший адвокат.

− Я не поеду, − Паутов вновь принялся за второе. − Могу я отказаться?

− Наверное, − адвокаты переглянулись. − Напишите заявление. На имя начальника изолятора.

− А в какой форме?

− Да в произвольной. «Прошу не везти меня завтра в суд на рассмотрение вопроса о продлении срока моего содержания под стражей. Согласен на рассмотрение дела в моё отсутствие». Так примерно.

− А почему Вы не хотите ехать, Сергей Кондратьевич? Могут же освободить! − неуверенно хохотнул второй депутат. Не тот, который про сою спрашивал. Другой. Новый какой-то. Кажется.

− Шутите? − угрюмо покосился на него Паутов, наливая себе сока. − Кто это меня освободит? Освободят, как же! Ждите! − с горечью хмыкнул он, отхлёбывая из пластикового стаканчика. − Для чего ж тогда они меня арестовывали? Чтоб освобождать? А ездить, думаете, удовольствие такое? − он вспомнил свою поездку в Верховный Суд и передёрнулся. − В автозеке на морозе по два часа сидеть. На хуй-на хуй, короче! Такие поездочки. Последнее здоровье всё угробишь.

− Тогда мы завтра к Вам придём вдвоём, как обычно, − решил старший адвокат. − С обедом. А остальных я в суд пошлю.

− Только к начальнику сейчас зайдите, − посоветовал Паутов. − Чтоб он в курсе был. А то постучит завтра утром дежурный: «На выезд!» − вот и всё заявление. «А я ничего не знаю!» И пиздец! Проконтролируйте, в общем, − Паутов поколебался, не выпить ли ему ещё соку, но так в итоге ничего и не решил. Ладно, может, попозже.

− Обязательно, Сергей Кондратьевич!

− Вот и прекрасно! − Паутов всё же налил себе ещё сока. Витамины, блядь. Надо беречь себя. Для грядущих подвигов. За здоровьем следить.

− Поздравляем, Сергей Кондратьевич! − сияющие адвокаты буквально ворвались в кабинет и бросились к мирно обедавшему Паутову. − Вас освободили!

− Что?! − Паутов от изумления поперхнулся супом и уронил ложку и хлеб. − Что? − повторил он, откашлявшись. − Как освободили?!

− Собирайтесь! − стук был какой-то робкий и неуверенный. Еле слышный.

− Да я готов! Пошли! − Паутов подошёл с пакетом двери. Внутри всё ликовало. Господи! Неужели?!

А-ахуеть! − Паутов встал, постоял пару минут и опять сел. Ноги затекли. Хотелось поразмяться, походить, но ходить в том малюсеньком пенальчике, в который его засадили, было негде. Можно было только сидеть либо стоять. − Сколько я уже здесь торчу? Да часа два, не меньше. А то и все три! Бумаги, наверное, оформляют! − попытался успокоить он себя. На тысячный по счёту раз получалось это, однако, весьма слабо. Все эти отмазки с «бумагами» уже не катили. Зачем же заказывали тогда? Если бумаги не готовы?.. Да и сколько можно оформлять? Ну, полчаса, час… но не три же???!!! − Ёб твою мать! − Паутов в волнении вскочил, словно намереваясь куда-то сию же минуту бежать, и снова медленно опустился на жёсткую деревянную скамейку пенала. − Вот до чего лень-матушка доводит. Понты все эти корявые. «Не пое-еду!» − со злостью передразнил он сам себя. − Я ж такой крутой весь из себя. В лом мне лишний раз на автозеке-то прошвырнуться. Щас бы вышел уже, блядь!! Прямо в зале суда. Дома водку пил, − от этой мысли ему захотелось завыть. Он уже чувствовал, что всё идёт не так. И неспроста его тут три часа почти маринуют. Чего-то опять застопорилось. Шестерёнки какие-то друг за друга зацепились. − А чего, ясно чего! − Паутов от полного бессилия помотал ногами. − Решают, чего делать. Для них самих, небось, это полная неожиданность, что меня освободили вдруг. Вот и думают. Новое обвинение щас въебут и уже по этому новому закроют. Как это у нас обычно и делают. Даже из этого спецСИЗО не выводя. Не отходя от кассы, так сказать. Ну, я и мудак! − он в тоске обвёл глазами пенал. На двери прямо перед глазами красовалась надпись синей пастой: «МУСОРА КОЗЛЫ!!!» − Редкостный просто. Мудачина конкретная. Поделом мне!

Прошёл ещё час… Потом ещё… И ещё… Тоска и уныние Паутова постепенно сменялись яростью.

Да что же это делается-то?! Даже в туалет ни разу не выводили, твари!! Я им что?!..

Ключ в двери заскрежетал совершенно неожиданно. Как всё всегда происходило в этой блядской спецтюрьме. Никакого движения снаружи он, по крайней мере, не слышал. Шагов, там, голосов, шорохов и прочее. Подкрадываются они, что ли? Демоны. Порхают, по ходу. На нетопыриных крыльях. Как летучие мыши.

− Здравствуйте, Сергей Кондратьевич! − знакомый молодой опер (тот самый, которому Паутов заявление о голодовке писал) стоял с несколькими охранниками у распахнутой двери сборки.

− Здравствуйте! − раздувая ноздри, сквозь зубы процедил Паутов. − Ну, и как всё это понимать? Почему меня до сих пор не выпускают?

− Да я, Сергей Кондратьевич, как раз по этому поводу хотел с Вами поговорить! − радостно улыбаясь, сообщил опер.

Чего ты лыбишься, как параша, урод?! − злобно подумал Паутов.

− Понимаете, с документами задержка вышла, только сейчас оформили. А уже поздно, на улице темно, опасно, ну, куда Вы теперь уже пойдёте? Давайте завтра лучше с утра, а?

− Вы что, издеваетесь надо мной? − медленно приподнимаясь со своей скамейки, тихо прошипел Паутов через полминуты примерно, когда к нему вернулся дар речи. − Да меня там толпа, небось, сейчас у ворот ждёт! Вкладчиков. Плюс корреспонденты, охранники, адвокаты! Депутаты!! Кому опасно? Что опасно?! Немедленно выпускайте меня отсюда!!! Сию же секунду!! Я сам официально зарегистрированный кандидат в депутаты! Госдумы!!

Опер посмотрел некоторое время на взбешённого, тяжело дышащего официально зарегистрированного кандидата в депутаты Госдумы и… захлопнул дверь. Металлический лязг ключа, и всё затихло. «МУСОРА КОЗЛЫ!!!» механически прочитал Паутов оказавшуюся в нескольких сантиметрах от лица знакомую уже надпись на двери. Он постоял ещё немного и плюхнулся назад на скамейку. Внутри его всё клокотало.

А-ахуеть!.. Нет, это охуеть просто!!.. Ну, мрази!!! Козлы!! Суки драные!!! Ну, погодите!.. Куда этот гондон штопаный убежал? За начальником, наверное? Начальник, наверное, щас уговаривать придёт? Ну, я ему, блядь!!!!!..

Прошло ещё несколько часов. Наконец, когда Паутов уже вообще перестал чего-либо ждать, понимать и впал в какое-то отупение (а хуй ли! здесь и буду теперь жить, в этом пенале; Бог меня за глупость так наказывает, карцер для меня слишком жирно), дверь опять с лязгом открылась. На пороге стоял какой-то незнакомый толстый капитан со связкой ключей.