Татьяна Труфанова - Счастливы по-своему

— Хочет купить новую машину. Каприз, не спорю…

— Вот уж не каприз. У него такая развалюха!

— Согласен. Я даже думаю: может, хрен с этой дачей в долг? — уставился на собеседницу Богдан, будто ожидая ответа. — Я ведь мог бы просто купить ему машину!

Директорша изумилась.

— Ну да, какую-нибудь «Шкоду», «Фольксваген» — недорого и сердито — я вполне мог бы ему подарить, — продолжал Богдан невинно.

— С какой стати?! — наконец воскликнула риелторша.

— Как, я вам не говорил? Я же его отец.

Вероника откинулась в кресле и с минуту смотрела на довольно улыбавшегося Соловья-старшего, обиженно выпятив губу. Затем смилостивилась и тоже улыбнулась.

— Ну вы хитрю-уга! Хотя я могла бы вспомнить, что Степа — Богданович… Но он совсем на вас не похож! Ой, извините, — спохватилась Вероника, — если я что-то сказала про него резковато…

— Ничего нового про Степу я не узнал, — отмел Богдан.

— Между прочим, а просил ли он в долг? Или вы все придумали, чтобы меня попытать насчет него?

Богдан покаялся. Да, но… неужели вы устояли бы, если б заглянули, например, на работу к своему мужу… Рыжеволосая риелторша призналась, что не замужем, а точнее — в разводе. Богдан тут же удивился, какой осел отпустил от себя такую красавицу?! Накрутив еще пару комплиментов, Соловей поинтересовался, что Вероника делает сегодня вечером.

— Я занята, — лукаво улыбнулась Вероника.

— А завтра? — мгновенно спросил Богдан.

— Завтра тоже занята… — Вероника ожидающе замолчала, Богдан тоже молчал, и тогда она живо прощебетала: — Зато в пятницу вечером я иду на танго! Вы умеете танцевать танго? Если нет, не страшно, новичков тоже берем.

— Умею ли я танцевать танго? — На губах Богдана замерцала ленивая улыбка, предвестница расписной истории. — Десять лет назад я впервые приехал в Буэнос-Айрес. И знаете, куда я отправился первым делом? В школу знаменитых тангерос…

— Ты, Степа, мягковат, — сказала соседка Анна Витальевна и пощекотала Ясину пяточку. — У ти госпидя! — Яся игриво взвизгнул. — Из тебя, получается, жена веревки вьет. Любой каприз — пожалуйста. Что это значит — захотела на работу выйти? А ребенка рожала зачем? Как вообще Юля вздумала тебя с Яськой оставить?! Ты же все можешь забыть, перепутать! Это не ты сейчас должен маяться тут, Юля должна. Она мать или кто? У ти госпидя!

Яся, сидевший на руках у Степана, снова взвизгнул и бросил кокетливый взгляд на полную и румяную, как булочка, Анну Витальевну. Степа же стоически сносил нотацию, надеясь, что взамен пожилая соседка, жившая во второй половине дома, согласится забрать Быстрого хотя бы на пару часиков.

— А это тебя кто разукрасил? — Соседка показала на Степино лицо, и тот вспомнил, что верхняя губа у него разбита — привет от отца, что называется.

«Я же не спрашиваю вас, почему у вас нос в белой пудре, мука ли это?» — подумал Степа, но ответил кратко:

— Так, о шкаф приложился.

— У ти малипуська! — снова запищала Анна Витальевна, а потом продолжила допрос обычным голосом: — Извини меня, а бабушки ваши?

Степа перехватил Ясю поудобней и вздохнул. Прежде он не раз советовал Юле попросить о помощи соседку, милейшую женщину, подкинуть ей Ясю на часок, теперь же Степа начал понимать, почему жена на эти советы отвечала только: «Нет-нет».

— Вы же знаете, моя мама, она в Питере вместе с мужем…

— Приехали бы!

— Работа у них. Угу. А Юлина мама…

— Вот именно, Юлина-то мама!

— Ну, тут, м-да… как бы сказать, — замялся Степа, — все сложно. Тоже не может.

— Ай-яй-яй, куда это годится? — покачала головой Анна Витальна и сделала Ясе козу. — У ти мой цыпленочек-малышоночек! Пойдешь к бабе Ане? Пойдешь? Я тебе пюрешечку сделаю…

Румяная соседка, так уж и быть, согласилась взять Ясю на час. «Больше не могу, у меня еще дел полно, да и спина болит, в прошлый раз за внучкой побегала, а у нее в попе будто пропеллер!..» Степа передал сына с рук на руки и рванул домой.

Оказавшись за компьютером, он начал не с программирования, а с более срочной задачи. Няня! Нужно было немедленно, еще вчера, найти няню. Поиск привел Степу на сайт, заполненный множеством объявлений, с фото и без. Десятки жительниц Домска готовы были «окружить ребенка теплом и заботой». Все потенциальные няни писали, что любят детей, а некоторые — что очень любят. Все сообщали, что они неконфликтны, коммуникабельны, ответственны и надежны. Дальше начинались вариации.

Одна няня знала все детские песни и, окончив музучилище, прекрасно пела и играла на аккордеоне. Другая в совершенстве владела французским. Третья с гордостью сообщала, что жила в Румынии и работала в посольстве. Все они, увы, были для Степы дороговаты. Четвертая, рассказывавшая сказки на русском и английском языках, запрашивала в три раза больше, чем получала Юля в своем музее. Эта роскошная няня имела загранпаспорт, шенгенскую, английскую и американскую визы и могла немедленно выехать с семьей подопечного на любой из зарубежных курортов.

Степан решил отказаться от высокообразованных нянь, пока финансовое положение их семьи не улучшится кардинально.

Затем он отмел «няню професанальную», похожую на торговку семечками, и даму с глазами-буравчиками и педагогическим стажем в двадцать пять лет, обещавшую: «Быстро научу вашего ребенка соблюдать распорядок дня» (она напомнила Степе его свирепую первую учительницу). Но выбор все еще оставался ошеломительно велик.

Стоило ли предпочесть мать двух сыновей, которые «учатся в гимназии без троек»? Или бабушку троих внуков? А может быть, лучше позвонить няне, написавшей о себе: «Я, увы, одинока, поэтому отвлекаться во время работы на семью нет причин»?

Одни няни сообщали о себе крайне мало. Другие давали массу подробностей, от внушающих трепет: «Воспитала четверых восточноевропейских овчарок… кандидат в мастера спорта по самбо и дзюдо» — до элегических: «Меня бросил муж, знак зодиака — Дева, всегда надеюсь на лучшее, рост 160 см, вес 90 кг».

Степану понравилось фото русоволосой женщины с мягким печальным ртом, написавшей: «По утрам обливаюсь холодной водой и медитирую». Он прокрутил страницу вниз, чтобы выяснить, по карману ли им эта няня, увидел огорчительную цифру и не успел вздохнуть, как услышал требовательный звонок в калитку. Степа недовольно загудел. А ведь еще полчаса не прошло! Эх, Анна Витальна…

Выйдя в сени, Степа на всякий случай приостановился и глянул через квадратики стекла наружу: соседка ли это?

За сизым забором, достававшим ему до середины груди, лениво прогуливался отец. Он с иронией оглядывал Гороховую улицу, задирая нос так, будто был Сальвадором Дали, посещающим хохломских ложкарей.

Отец повернул голову, и Степа мгновенно присел. Спрятался. И еще нагнулся, чтоб голова уж точно была ниже окон.