Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

- Да-а, Бориска, с тобой бы я по бабам не пошел.

- Это почему же? - насупившись, осведомился флагштур.

- Уж больно ты вонюч!

Похоже, это обидело Бориску гораздо больше многоэтажных конструкций прозвучавших ранее. Он засопел и убыл в сторону кают-компании, ибо только одно снадобье могло исцелить его душевные раны - вожделенная «севрюжка».

Но вернемся к Дидыку. К тому времени он уже был бравым командиром отделения рулевых-сигнальщиков, в обязанности которого, помимо всего прочего, входит проверка отсечных часов. Ежедневно он обходил все отсеки подлодки, подводя стрелки и продолжая сеять религиозную пропаганду. Но сверхпопулярной личностью он стал только после своего вынужденного купания в студеных водах Баренцева моря.

Как-то раз «С-11» возвращалась в базу, солидно опережая график. Чтобы не сеять панику в ближних полигонах БП (боевой подготовки), лодка замедлила свой бег, а затем легла в дрейф милях в пяти от побережья полуострова Рыбачий. Того самого, что «растаял в далеком тумане» в известной песне. Весенний день можно было бы назвать ясным, если бы не дымка, ограничивающая видимость до 10-15 кабельтовых. Невдалеке мерно покачивались на крупной зыби два рыболовных траулера. Судя по выставленным сигналам, снасти были выметаны, таким образом, по внешним признакам шел активный лов. Однако никаких признаков жизни на мостиках и палубах не наблюдалось. Два месяца, проведенных на консервах и мороженом мясе - отличный фон для того, чтобы помечтать о свежатине.

- Товарищ командир, может, высадим абордажную команду? - обратился я к капитану 2 ранга Червакову Валентину Федоровичу, замечательному человеку и исправному моряку, которого старался не подводить, за что он был мне весьма признателен. Это был один из редких случаев, когда мой начальник не только не скрывал своей симпатии, но при случае демонстрировал свое расположение. Порой мне было даже неловко перед товарищами.

Приходит лодка, к примеру, в Гремиху. Древнее и забытое богом поселение как раз начало бурно развиваться, как база ударных ракетоносцев. Местным «дредноутам», число которых стремительно росло, мы были нужны для отработки задач. Готовность к выходу - четыре часа. Всем приказ - оставаться на корабле! Ну что ж, не впервой. Разбиваемся на пары для турнира в «козла», как вдруг командир заявляет:

- Штурману «добро» на сход, он ведь у нас не женат. Пускай сходит, осмотрится.

- Спасибо, - говорю, - товарищ командир, за доверие, но куда здесь идти-то? Даже знакомых нет.

- Вот сходишь, и появятся!

Пожимая плечами, одеваюсь и ухожу под шепот старпома Валеры Комарова:

- В любимчики вышел, гад...

Самое интересное, что буквально сразу же обнаруживаю кучу знакомых, среди которых мой старинный приятель - Жорка Веревкин, сосланный сюда из «столичного» Мишукова (селение на берегу Кольского залива напротив Мурманска - база северной гидрографии) за чрезмерную для молодого офицера инициативность. К этому времени он уже успел понять, что инициатива на флоте наказуема. Про него сказ отдельный...

Итак, Валентин Федорович активно подхватывает идею об абордаже, но вместо того, чтобы, как повелось, назначить командиром «группы захвата» инициатора плана, приказывает начальнику РТС Юре Коклину (он же Нач) взять с собой пару человек потолковей, ящик вина для демонстрации доброй воли и отправиться на надувной шлюпке ЛАС-5 на ближайший «рыбак». Самым толковым из находившихся в поле зрения показался жуликоватый Дид, казалось, созданный для подобных операций. Третьим стал азербайджанец - вестовой Раджапов, который был должен оценить качество захваченной добычи на месте. Прибыв несколько месяцев назад из учебного отряда с документами кока, Раджапов был весьма радушно встречен, так как всем почему-то показалось, что сейчас мы, наконец, отведаем кавказской кухни. Как бы не так! Раджапов признался, что ничего, кроме перловой каши, готовить не умеет, так как, слабо владея русским, мало что понимал на занятиях в учебном отряде. Поэтому было решено, что лучше всего ему отправиться в офицерскую кают-компанию вестовым. Уж там-то его быстро выучат литературному русскому языку. Кто как не флотский офицер является истинным носителем культуры. Расчет оказался верным. Несмотря на природную флегматичность и врожденную заторможенность, Раджапов, пользуясь добрым расположением офицеров, довольно быстро выучил основы флотского лексикона, позволявшие поддерживать светскую беседу в любых условиях обстановки. А в знании дробей через каких-то полгода ему вообще не было равных. К примеру, спускается с мостика к столу слегка подмороженный на вахте гигант-старпом Ляонас Казлаускас (он же Железный Густав) и добродушно рявкает: «Ну-ка, Раджапов, плесни чайку пять шестых и «крем-брюле» в маленький тазик».

И что вы думаете? Раджапов, невзирая на качку, отмеряет именно 5/6 стакана горячего чая, а не 7/8 или 3/4 и сопровождает его розеткой, наполненной сгущенкой, разбавленной клюквенным экстрактом.

А ведь как начинал! На просьбу командира налить ему пол тарелочки супу, вбухивал половником до самого верха, ласково приговаривая: «Щто, мине жалко, щто ли?»

Тем временем, абордажная группа загрузилась в шлюпку и, выслушав инструктаж о мерах безопасности, благополучно отвалила. Грести было недолго, лодка подошла к рыбаку почти вплотную. И вскоре обитатели мостика с удовлетворением отметили благополучную высадку на борт «рыбака». Что же предстало их взору на мостике?

По словам Нача, даже памятуя о флотской поговорке «БОЙСЯ ПЬЯНЫХ РЫБАКОВ И ВОЕННЫХ МОРЯКОВ», он не подозревал, до какой степени она может быть верна. Разумеется, если опустить вторую часть изречения.

Мостик «рыбака» оказался безлюден. Штурвал был закреплен шкертом в положении «лево на борт», мерно рокотал дизель на малых оборотах. Первого живого человека, как оказалось капитана, удалось обнаружить минут через пять, выудив его из койки. Ничему не удивляясь, тот, слегка оклемавшись, заявил, что охотно даст за предлагаемый ящик «венгерского», копченого окуня, палтуса и пр. в количестве, соизмеримом с водоизмещением нашей шлюпки. Казалось бы, операция близка к успешному завершению, но море это такое место, где сюрприз - явление более обыденное, нежели случайное. На лодке закрепили швартовный конец и даже выгрузили богатую добычу, как вдруг мощная, набежавшая невесть откуда зыбь, смыла Нача и Дидыка за борт. Юра Коклин нечеловеческим телодвижением успел зацепиться за шпигат и был мгновенно подхвачен проворными матросскими руками. А вот Дид успел побултыхаться в студеной водице пару-тройку минут. Учитывая, что даже летом температура воды не превышает здесь 6 градусов, можно себе представить, что пережил старшина. Во-первых, уже отогревшись, он уселся в углу у переборки ЦП и целые сутки, истово крестясь, приговаривал: «Тильки женився, тильки женився...»