Пэм Муньос Райан - Эхо

— Ага, и у меня то же самое. Я думаю про Мышонка. Он вообще живет на улице. Что он будет делать, когда наступят холода? А у меня тут одеял целый ворох. Я часто задумываюсь: почему мы сюда попали, а не кто-то другой? Мы везучие, мелюзга!

Фрэнки улыбнулся дрожащими губами.

Майк хотел бы сам верить своим словам. Да, им повезло, и все-таки слишком многое не сходилось. Миссис Поттер говорила, что они привыкнут к непонятностям. Три недели прошло, но Майк так и не привык, и на душе у него было неспокойно. Его постоянно что-то грызло… Куда более трудный вопрос, чем рояль, на котором некому играть.

В комнату заглянула миссис Поттер:

— Мистер Говард пришел. Фрэнки, иди сюда, умоем тебя немножко.

— А она с нами пойдет? — спросил Фрэнки.

Майк заметил мелькнувшую в глазах миссис Поттер жалость.

Она чуть качнула головой, а потом нацепила на лицо улыбку:

— Не сегодня. Но в парке еще продают всякую всячину после праздника. Тебе понравится!

Она взяла Фрэнки за руку и повела умываться.

Из открытого окна доносились голоса. Майк подошел поближе. Внизу, у входа в дом, стояли миссис Стербридж и мистер Говард. Миссис Стербридж была одета на выход — как всегда в черном, в руках перчатки и сумочка.

Мистер Говард подбоченился:

— Едешь встречаться с Голдингом, сегодня? Почему бы тебе не поехать с нами?

— Я стараюсь исправить то, что наворотили.

— Юни, они хорошие ребята! И очень талантливые. Сама увидишь, если дашь им шанс.

Майк не расслышал, что миссис Стербридж сказала в ответ. Увидел только, как она опустила глаза.

Мистер Говард покачал головой:

— Я знаю, Юни, ты многое выстрадала. Этим мальчикам в жизни тоже пришлось нелегко. Прости, что сделал не то, что ты ожидала. Я старался, как мог, учитывая, что времени совсем не оставалось. Ты же знаешь… Твой отец всего лишь хотел, чтобы в доме были дети и музыка и чтобы ты вновь открыла свое сердце.

Тут она посмотрела в лицо мистеру Говарду:

— Что в том хорошего? Все, кто мне дорог, меня покидают!

— Неправда! Я всегда рядом с тобой. И на детской площадке, когда ты, совсем маленькая, потеряла маму. И когда ты вышла замуж за человека, которого не одобрял твой отец. Я был с тобой, когда малыш Генри… И твой отец… — Он задохнулся и на несколько секунд умолк. — Я никогда тебя не покидал. И сейчас я здесь. Но если ты пытаешься мне сказать, что я тебе не нужен, то, быть может, пора мне оставить все это в прошлом.

Он отвернулся и вошел в дом.

Она провожала его взглядом, потом подняла глаза и увидела, что Майк смотрит на нее из окна.

У Майка запылали щеки. Она, наверное, рассердится, что он подслушивал? Но было непохоже, что она злится. Скорее, что вот-вот заплачет. Майк не успел моргнуть, как она, резко отвернувшись, быстрым шагом направилась к «Паккарду». Мистер Поттер открыл ей дверцу.

Машина уехала, а Майк остался. Теперь его мучили еще и новые вопросы.

Какое отношение имел ее покойный отец к их усыновлению?

Кто такой Генри?

И что она старается исправить?

Всю дорогу до парка мистер Говард молчал, даже не насвистывал, и походка его была совсем не такой бодрой, как обычно.

Когда они проходили мимо его дома, Фрэнки спросил:

— А вы лазали на эти деревья?

Мистер Говард покачал головой.

— В детстве только. Но вы можете на них лазать, когда захотите.

— Майк не полезет, он боится высоты.

— Правда, Майк?

Майк кивнул.

— А я пауков боюсь, — объявил Фрэнки. — А вы чего боитесь, сэр?

— Эх, Фрэнки… Я боюсь потерять все, что в жизни любил. — Он посмотрел на Фрэнки и Майка. — Еще я боюсь потерять то, что только начинаю любить.

— Нас, например? — спросил Фрэнки.

Мистер Говард улыбнулся, но улыбка вышла грустная.

У Майка больно сжалось сердце.

— Понимаете, я надеялся, что когда-нибудь, может быть, мы с Юни…

Мистер Говард нахмурился.

— Поженитесь? — подсказал Фрэнки.

Мистер Говард покраснел. Даже веснушки ярче выступили на лице.

— Вы ее любите? — спросил Фрэнки.

Мистер Говард развел руками:

— Возможно, это уже не имеет значения. Мне на работе предлагают в конце года перевестись в отделение фирмы в Сан-Франциско. Я пока не ответил ни да, ни нет.

Фрэнки схватил его за руку:

— Пожалуйста, не уезжайте!

— Я не могу обещать, что останусь. Все зависит от того, как пойдут дела.

Майк никак не мог догадаться, что же такое должно произойти, чтобы мистер Говард остался?

В парке Фрэнки сразу побежал вперед и стал играть в мяч с какими-то мальчишками. Майк с мистером Говардом сели на скамейку.

Что с ними станет, если мистер Говард уедет? Не будет субботних походов в парк, не будет игры в мяч на лужайке перед домом, не будет шашек после обеда. Без него дом начнет казаться еще больше, а их жизнь сделается совсем пустой, ведь миссис Стербридж с ними даже и не разговаривает почти.

Майк вдохнул поглубже. Главный вопрос жег его изнутри. Он заставил себя спросить:

— Мистер Говард, сэр! Почему миссис Стербридж нас усыновила? Мы ее всего пару раз видели с тех пор, как здесь живем. Вроде мы теперь и одеты прилично, а ей все равно не нравимся.

Мистер Говард снял шляпу и уставился на нее, как будто в шляпе хранились все ответы.

— Вероятно, так может показаться… Я думаю, ты уже достаточно взрослый, все поймешь, и ты вправе знать. Видишь ли, Майкл, вы с Фрэнки — последняя воля ее отца.

— В смысле он так распорядился перед смертью?

Мистер Говард откинулся на спинку скамейки.

— Не совсем. Понимаешь… Когда Юни было двадцать лет, она вышла замуж за скрипача. Познакомилась с ним в Нью-Йорке, на благотворительном концерте. Он уезжал на гастроли за границу, и она целыми месяцами жила у своего отца, в большом доме. Муж то появлялся, то снова исчезал. Через несколько лет у них родился сын. Генри. Дом преобразился, когда по нему сперва ковылял, а потом носился малыш. Всегда веселый, счастливый, такой живой. Он стал для Юни и ее отца светом в окошке. Они с мистером Дау немножко его избаловали.

— В отделе одежды для молодых джентльменов! — вспомнил Майк. — А где сейчас Генри?

— Однажды муж Юни против ее воли взял сына с собой на озеро, тут неподалеку. Генри было всего три годика, он не умел плавать. Муж Юни за ним не уследил. Встретил знакомых, отвлекся… Произошло несчастье. Генри утонул.

Все вдруг стало ясно.

Майк прошептал:

— Вот почему она не хотела приемных детей… Особенно мальчиков.

Мистер Говард смотрел куда-то вдаль.

— Она так и не простила мужа. Они еще несколько лет жили вместе, но он почти не бывал дома, транжирил ее деньги… В конце концов они развелись. Юни закрылась от мира. Почти не выходила из дома.

— Но у нее остался папа, — сказал Майк.

— Да, пять лет он у нее был. В инвалидном кресле. Полиомиелит. Она за ним ухаживала, это придавало хоть какой-то смысл ее жизни. Но мистеру Дау становилось все хуже, и он беспокоился, что Юни так больше и не заведет семью. Он всего лишь хотел, чтобы она вновь смогла радоваться и любить. Он втайне изменил завещание. Поставил условие: она получит наследство, только если в течение года после его смерти начнет процедуру усыновления или удочерения. Желательно, чтобы ребенок был музыкально одарен. В противном случае все имущество достанется благотоворительным фондам, в том числе и дом. Юни уже много лет не выступала в оркестре, так что, если бы она не выполнила условие, осталась бы совсем без средств к существованию.