Пэм Муньос Райан - Эхо

— Это не музыкальный инструмент!

Мистер Дэниэлс скрестил руки на груди.

— Кого-то, возможно, удивит, если я скажу, что есть классический виртуоз игры на губной гармонике, Ларри Адлер. Он выступает с симфоническим оркестром и ездит с гастролями по всему миру. Я слышал по радио, как он играл «Рапсодию в стиле блюз» [28] Rhapsody in Blue ( англ .) — одно из самых известных произведений американского композитора Джорджа Гершвина (1898–1937). , это было божественно. Айви, у тебя гармоника с собой?

Айви кивнула.

— Сыграешь нам что-нибудь?

Айви встала, вынула из кармана губную гармошку и огляделась. Кое-кто посмеивался, прикрываясь ладонью. Вдруг она плохо сыграет? Над ней тогда еще больше станут смеяться.

Она сыграла пару аккордов для разминки и мысленно услышала голоса мисс Дельгадо и Фернандо. Они говорили, что у нее талант. В эту минуту она вдруг поняла, что имеет такое же право здесь находиться, как и ученики основной школы имени Линкольна. Она заиграла «Когда Джонни вернется домой» [29] When Johnny Comes Marching Home ( англ .) — популярная американская песня времен войны Севера с Югом. .

Айви закрыла глаза, и песня захватила ее. Айви знала, как это, когда тоскуешь по дорогому для тебя человеку, а он где-то далеко. Она часто представляла, как радостно будет встретиться вновь. Первый куплет она сыграла как марш — решительный и воодушевляющий. Второй — медленно и печально. Кабинет был специально рассчитан на то, что в нем будет звучать музыка. Все звуки здесь усиливались. Айви запрокинула голову, чтобы музыка отражалась от потолка и возвращалась к слушателям.

В последний куплет она вложила все ожидание встречи и всю силу духа, какую смогла найти в своем сердце. Когда замерла последняя нота, несколько секунд было совершенно тихо, слышно только, как кто-то ерзает на стуле. Айви ожидала услышать хохот, но вместе этого вокруг захлопали.

— Айви, спасибо! — сказал мистер Дэниэлс. — Безусловно, блестящее исполнение. У тебя есть способности. И я предчувствую, — он улыбнулся, наставив на нее палец, — что ты всей душой полюбишь флейту.

Айви села, сияя. Щеки горели после игры. Вот бы Фернандо сейчас ее слышал! Он бы дал за этот концерт больше цента!

— Итак, если больше никто не желает высказаться по поводу Айви и губной гармоники — а я вижу, что желающих нет, — давайте поговорим о расписании репетиций. По понедельникам у нас будут занятия струнными инструментами, по вторникам — ударными, по средам — медными духовыми, а по четвергам — деревянными духовыми. Инструменты я вам выдам через неделю, когда закончатся каникулы. После одиннадцатого января мы начнем работать всерьез!

Айви слушала как зачарованная. Слова мистера Дэниэлса — «захватывающее приключение», «красота и свет», «безусловно блестящее», «начнем работать всерьез» — пробуждали в ней оптимизм.

— Ты сегодня правда здорово играла, — сказала Сьюзен, когда они у входа в школу ждали миссис Уорд.

Айви протерла губную гармошку подолом платья.

— Спасибо, что ты предупредила мистера Дэниэлса, что я буду приезжать из той, другой школы.

Сьюзен зашептала:

— Айви, прости! Я думала, ты знаешь, что у нас две школы. А ты, оказывается, не знала. Мне так стыдно! Моя мама тоже ужасно переживала после того, как поговорила с твоей. Она говорит, ей и в голову не пришло об этом специально сказать. Наверное, для вас всех это было очень неприятно.

— Я раньше никогда не училась отдельно. Никогда и нигде.

— У нас так принято, — сказала Сьюзен.

— Но у вас в школе учатся филиппинцы. И японцы учились, пока их не выслали. Почему мексиканцам нельзя?

— Не знаю. Так всегда было.

— Вспомогательную школу называют фермой старого Макдональда.

Сьюзен опустила глаза:

— Я знаю.

— Мой папа вчера ходил разговаривать с директорами обеих школ, но…

У Айви глаза защипало от слез.

— Угу, — сказала Сьюзен. — Каждый год кто-нибудь из мексиканцев пробует перевести своего ребенка в основную…

Она не договорила.

Айви догадалась, как должна была закончиться фраза: «Но никогда ничего не получается».

— Моя мама так расстроилась… Хотела даже вернуться во Фресно.

Сьюзен жалобно сморщилась:

— Вы же не уедете?

Айви посмотрела в ее испуганные глаза.

— Не уедем. Мы останемся и будем бороться. И я останусь в оркестре.

Сьюзен перевела дух:

— Я так рада!

— Я тоже, — сказала Айви.

— Завтра мы уезжаем на праздники к бабушке, — сказала Сьюзен. — Папа вернется сразу после Рождества, а мы с мамой пробудем там до Нового года. Встретимся у телеги на следующий день после того, как я вернусь? В то же время?

Она с надеждой скрестила пальцы.

У Сьюзен было все, кроме друзей. И она так отчаянно хотела дружить с Айви. Может, для других учеников основной школы имени Линкольна Айви ничего не значит, но она уж точно что-то значит для Сьюзен. Разве можно ей отказать?

Айви кивнула:

— Обещаю!

Без Фернандо Рождество было совсем не то. Фернандо всегда требовал, чтобы все обязательно выпили горячего шоколада, и поели печенья, и не ложились спать до полуночи, когда можно открыть подарки.

Айви сидела на диване между мамой и папой. Они соблюдали заведенную Фернандо традицию, но остро чувствовали, что его самого здесь нет.

Папа поднял вверх чашку с какао:

— Счастливого Рождества!

Мама и Айви тоже подняли свои чашки:

— Счастливого Рождества!

Мама поправила школьную фотографию Фернандо, сдвинув ее чуть-чуть влево. А потом снова вправо.

— И за тебя, Нандо, — сказала она. — Мы по тебе скучаем.

— Душой он с нами, — сказал папа. — И еще… У меня для вас сюрприз!

Он выхватил из-за спины два конверта.

— Письма? — ахнула Айви.

— Сегодня утром пришли, — сказал папа. — Я как раз был около дома, когда появился почтальон. Я их припрятал, чтобы вас удивить.

Айви взяла адресованное ей письмо. Мама прижала свое к груди. Даже в полутьме Айви видела, как блестят у мамы глаза.

Мама развернула письмо, поднесла поближе к лампе и стала читать вслух.

«Дорогие мама и папа!

Простите, что давно не писал. Во время усиленного курса нам не разрешали отправлять письма, только получать. Наверное, не хотят, чтобы наши радиосекреты случайно просочились наружу. Болтун — находка для шпиона. Это значит, если мы будем болтать обо всем подряд не задумываясь, ценные сведения могут попасть в руки врага. Вчера я получил папино письмо. Дом в округе Ориндж! Это нечто. Сразу видно, удачная сделка. Хорошо будет вернуться домой насовсем. Хочется где-то пустить корни. А теперь мои новости. Я получил удостоверение полевого радиста. Быстрей всех в нашем отряде разбираю и собираю радиопередатчик и могу добиться устойчивого приема, когда другие не могут. Меня прозвали „Марс“ Лопес. Друзья шутят, что я, если захочу, могу отправить радиосообщение на другую планету».