Юрий Любопытнов - Озеро призраков

— Как говорил горбатый, здесь вблизи остались две деревни — Кудрино и Стройково. Сначала в Кудрино, а затем в Стройково и будем держать дальше путь к Дмитрову.

— Добро, — ответил Говерда и ударил своего жеребца плетью так сильно, что тот от неожиданности присел на задние ноги.

10.

Белёсый туман тяжёлыми слоями выползал с опушек леса и стекал в луговины и овраги, опоясывающие Кудрино. Пожелтевшие травы, набухшие от воды, никли к земле. Солнце, скрытое за лесом, не пробивало седую мглу осеннего утра. Дорога, соединяющая деревню с сельцом Озерецким, и пролегавшая сбоку Кудрина в окружении густго леса, была пустынна. Деревня, казалось, тоже вымерла: не шёл дым из труб и оконец волоковых, не мычали коровы и не блеяли овцы, и небольшие серо-жёлтые поля с острой стернёй, оттеснившие лес вдаль от изб, промокшие от изморози, также застыли в немом ожидании предстоящего утра.

От Чёрного оврага на конях проскакали двенадцать всадников. Были они одеты в кафтаны, подбитые овчиной, в бараньих шапках, на поясах висели сабли и кистени, у некоторых были самострелы, у скачущего впереди было кремнёвое ружьё — фузея. Это был отряд Ивана Чёрмного. А из леса с противоположной стороны, от Вринки, небольшими группами выходили люди — в домотканных рубахах, поверх которых были надеты приталенные полукафтанья, все были обуты в лёгкие лычницы. Шли они нестройно, серые в серой мгле осеннего рассвета, кто с топором на длинном топорище, кто с вилами или рогатиной, кто с жердями, на концах которых торчапли кованные крючья. Крестьян было более сорока человек. Шумная ватага ребятишек по двенадцать-четырнадцать лет катила на бугор колёса от телег.

Атаман спрыгнул с коня, и его окружили мужики. Он оглядел широкое пространство и спросил Вороного:

— Здесь ждать будем?

— Это самое удобное место, — ответил Фёдор. — Есть, где помахаться.

— Вы встанете здесь, — указал атаман поперёк дороги, — а я со своими скроюсь вон там за кустами. — Он показал на склон, поросший ольхой. — Как только сшибётесь, и казаки ввяжутся в сечу, мы нападём на них сзади и с боков, клиньями врежемся в них… Крючья — это хорошо, — сказал он, оглядывая самодельные багры. — Такой штукой цеплячй его за шею, за руку, просто за одёжу и вали с коня. Казак силён на коне, а без коня он такой же мужик, как ты или я.

Он тут же отослал двоих своих людей на конях в разведку — предупредить о появлении казаков. Конные ускакали и скоро скрылись в лесу.

Не в правилах Ивана Чёрмного было вот так среди бела дня воевыать во главе крестьянского лапотного войска с хорошо обученным и вооружённым противником. Товарищи разбойника — ночь да кистень, да нож засапожный, а тут приходится рисковать людьми и своей головой ради призрачной добычи. Хотя, думал он, чем мужик хуже обученного воина? У Ивана Исаевича Болотникова в войске было очень много пахотных крестьян и ничего — били они воевод царских. И филимоновский Ивашка Чёрмный участвовал в бою на Лопасне, отличился и наравне с другими был обласкан крестьянским вождём. Так что ему теперь встреча с казаками — жизнь одна, но и свобода одна. Придя к таким мыслям, Чёрмный стал расставлять людей, как ему подсказывал опыт недавних битв в составе отряда Болотникова.

Ребятишки закатили колёса на высокий бугор, сложили их рядами и стали ждать момента, когда их можно будет обрушить под ноги казацких коней. Атаман отдал фузею Сеньке Кресту, отозвал своих стрелков с арбалетами и приказал им отойти в укрытие, чуть в стороне, и когда подойдёт время, сразить предводителя меткой стрелой или пулей.

— Не бойся, не промахнёмся, — уверил атаман Сенька Крест, дёргая серьгу в ухе. — Отличу я красные шаровары сотника от портков его свиты.

Вороной ходил среди мужиков, подбадривая их:

— Не вешай, мужики, носы. Не осрамимся перед бабами да детьми своими. Лучше в сече полечь, чем иметь срам от ворога.

Уже расступились над лесом облака и появилось солнце, и туман стал редеть и таять, а дозорных всё не было. Беспокойное ожидание было утомительным. Часов около одиннадцати со стороны леса послышался конский топот. Люди встрепенулись. По узкой дороге во всю прыть неслись двое верховых.

— Наши возвращаются. Шибко скачут, небось с хорошими вестями, — сказал Крест, кладя фузею на плечо.

— Идут, — встревоженно донёс приехавший первым разбойник. — Казаки идут. За ними обоз.

— По местам! — скомандовал атаман. — А вы спешивайтесь, коней отведите в сторону. Живее, живее!..

Вскоре из-за поворота, за которым дорога спускалась в ложбину, на луг, кое-где промытый паводковыми водами, показались казаки. Впереди отряда, покачиваясь грузным телом в расшитом седле, ехал Мокроус. Из-за лесной сырости кунтуш был застёгнут на все пуговицы. Он лениво стегал коня плетью, ехал самоуверенно, будто влитой в седло. Сбоку от гнего, то вырываясь вперёд, то чуть отставая, гарцевал Говерда. Днём его кровоподтёк под глазом и над бровью стал ещё заметнее. Он надвинул кучму на лоб, чтобы скрыть след, оставленный руками русской пленницы. Шляхтич Добжинский, насупленный и недовольный всем: и казаками, и плохо проведённой ночью, и сырой погодой — бросил поводья, дав волю коню, который нёс его, повинуясь общему движению. За ними, выставив копья вперёд, будто идя в атаку, ехали остальные, некоторые зевая, а другие, втянув голову в плечи от сырости, пробиравшей до костей. Сзади, понукаемые возницами, тянулись обозные лошади. Пустые телеги кренились в канавах, скрипели, оставляя на сырой земле узкие колеи от колёс, стянутых коваными шинами.

Мокроус привстал на стременах — вдали за луговиной завиднелись соломенные крыши деревни. Избы стояли недалеко друг от друга, серые с узкими оконцами.

Неожиданно сотник заметил, как из леса, окружавшего луг, стали выходить люди с копьями, вилами, рогатинами, длинными палками и дубинами. Они перегородили дорогу, выстроившись узким клином. Кто-то из казаков свистнул. Все разом перестали клевать носами и посмотрели туда, куда им указывал Мокроус. Сотенный голова сразу оценил обстановку. Он решил сомкнуть отряд, на полном ходу наехать на мужиков и смять их.

— Сомкнись! — раздалась команда сотника, и казаки, как один, поспешили выполнить его приказ.

— Сейчас мы покажем этому быдлу, — взревел Говерда и вытащил саблю из ножен.

— Их там много, — проговорил Добжинский, подъезжая к сотнику. — Полсотни будет.

— Это лапотники, — бодро ответил сотник. — Мои хлопцы зараз разметают это скопище нищих. Вот проверим твою храбрость, — засмеялся он, поглядев на шляхтича, — каков ты в бою. Это тебе не девок полонить.