Юрий Любопытнов - Озеро призраков

— Я люблю дождь, — говорила Марина. — А ты? — Незаметно для самих себя они перешли на «ты».

— Сегодня люблю, — ответил он и, найдя руку Марины, сильно сжал её.

Они шли домой и смеялись. Климов смеялся оттого, что она шла рядом, он ощущал её тепло, ему было хорошо. В мокрых брюках идти было неудобно: складки и швы резали тело, мокрые ботинки выскальзывали из-под ног, а ему было всё равно. Он был готов так шагать хоть всю ночь…

В окне её дома горел свет.

— Мама с Ирочкой ждут меня, — сказала Марина. — Наверное, беспокоятся. — Она уткнулась мокрым лицом Климову в плечо.

— Когда встретимся? — шёпотом спросил Климов, хотя никто не мог их услышать.

— Когда хочешь, — также шёпотом ответила она. — Завтра. Утром, На мостике. Часов в одиннадцать.

— Хорошо, — ответил Климов, выпуская её руку из своей.

Он был счастлив.

5

Часами можно сидеть у переката реки и слушать говорливые воды. Многое может порассказать река: и тихого, мечтательного, и шумного, весёлого. Дно близко. К середине водного потока — каменистое, ближе к берегу — песчаное. Песок даже взбирается на берег, но, дойдя до травы, задумывается, стоит ли ему карабкаться дальше, и останавливается. Климов сидел на гладкой тёплой спине валуна и смотрел, как лучи солнца, отражённые белыми камешками дна, преломлялись в воде и колыхались зыбкими зайчиками. Он не слышал лёгких шагов. Тёплые ладони закрыли ему глаза. Он не пытался высвободиться. Он знал, что это она. Он даже чувствовал, как тоненькая жилка бьётся под кожей ладони.

Мартина отняла руки и села рядом на валун. Её глаза смеялись, и вся она была жизнерадостная, светилась полуденным солнечным светом.

— Давно сидишь? — спросила она.

- С час, наверное.

— А я сегодня хотела тебя увидеть. Подошла к дому — пусто! Думаю, наверное, на реке. Где ему ещё быть. Я угадала, да? — Она провела рукой по его волосам, расправляя растрёпанную ветром прядь. — Я сегодня очень счастливая. Не знаешь почему? Или день такой солнечный? Пойдём на тот берег? — предложила Марина, взяв Климова за руку. — Походим босиком по лугу? — Она снизу заглянула ему в глаза. — Пойдём!

— Пойдём, — согласился он. Подвернув джинсы, вошёл в воду. — Давай я тебя перенесу?

— О нет! Пройду сама, — воспротивилась Марина.

Медленно, держа туфли в руке, она вошла в воду, пошла к берегу, оступаясь на скользких камнях.

- Бр-р-р, какая вода холодная.

— Ключи бьют, — пояснил Климов.

Зелёный луг звенел, дожидаясь сенокоса. Они сели недалеко от воды. Марина выдернула стебелёк мятлика, щекотала Климову лицо, шею. Глаза её были глубокие, как небо над ними.

— Мне всегда в последнее время, — говорила она, — чего-то недоставало в жизни. Теперь я не ощущаю этого…

Над водой летали стрекозы. Зависали, как вертолёты над осокой, кустами, потом прижимались к воде и снова стремительно взмывали вверх.

— Посмотри, — сказала Марина, — какие облака! Какие они величественные и спокойные.

Климов вскинул глаза, но посмотрел на Марину. Она взяла руками его голову и повернула к небу.

— Мне кажется, в облаках можно увидеть молчаливую гармонию жизни, — сказал он. — Её смысл, простоту и бесконечность превращений, бесконечность времени и пространства.

— А я только без тебя ощущаю бесконечность времени. А с тобой оно конечно. Я рада, что встретила тебя.

— Я тоже рад.

— Ты умеешь сочинять сказки?

- Не пробовал.

— А рассказывать?

— Наверное, смогу.

— Тогда расскажи мне сказку. — Она касалась губами его губ.

6

…Бывает, что Марина приходит неожиданно, когда Климов её не ждёт, хотя он ждёт её всегда. Она тихонько стучит в окно. Он открывает створку и видит её смеющееся лицо.

— У меня есть время, — говорит она. — Идём на реку?

Взявшись за руки, они бегут к реке. Садятся на перевёрнутую лодку и смотрят на другой берег, на таинственный лес, на прохладную воду, сидят и молчат, глядят в глаза друг другу и чему-то смеются.

Была середина лета.

7

Наступил август. Как-то Климов сидел дома и пытался писать, но работа не шла. Снаружи постучались. Он поднялся, толкнул дверь и увидел перед собой бледное, решительное лицо матери Марины. Он пропустил её в дом, подал стул. Она села, с минуту оглядывала убранство помещения, потом внимательно оглядела Климова, провела языком по подкрашенным губам и сказала:

— Мой визит, может, не столь и приличен, — она в упор посмотрела на стоявшего Климова, — но… Я по поводу… Марины.

Климов молчал. Ему казалось, что стук его сердца наполняет комнату. Мать Мартины продолжала:

- Я пришла как мать. Мне дороги интересы своей дочери, её счастье. — Она достала из узкого рукава платья носовой платок, промокнула им лоб, снова спрятала в рукав. — Я воспитывала свою дочь одна, так уж случилось, впрочем, для вас это не имеет никакого значения… Я не жалела для неё ничего, ни в чём ей не отказывала, и она ни в чём не нуждалась. У неё был муж, очень хороший, славный, добрый человек…

На глазах её блеснули слёзы. Она снова достала платок.

— Пять лет Марина жила одна, воспитывала дочь. О замужестве и слышать не хотела. Сейчас у неё есть хорошая партия, а вы…вы мешаете ей…

Климов хотел что-то сказать, но мать Марины не дала ему проговорить и слова. Она подняла руку с платком.

— Я знаю, что вы скажете. О подобном сейчас говорят все молодые люди, что это любовь, что вы жить не можете друг без друга, я знаю всё это. Дайте мне высказаться. — Она ещё раз оглядела его. — Не думаю, чтобы Марина вас любила…

Климов выпрямился, готовый к ответному слову.

— Я…

Резким движением руки она вновь заставила его замолчать:

— Это просто увлечение… Знаете, деревня, одиночество. Марина ещё молода, хороша собой… Вы здесь подвернулись. Простите, что я так откровенна. Мой возраст даёт мне такое право.

Онга была откровенна. Её слова, как ножи, полосовали сердце Климова.

— У Марины есть жених… Виктор… Всё уже согласовано. Уже и свадьба назначена, а вы явились человеком, который нарушил её спокойствие. Она… изменилась, как стала встречаться с вами, притом в худшую сторону… И вы?.. Не думаю, что любовь ваша так сильна. А потом, что вы можете дать Марине? Она привыкла к жизни городской, к развлечениям. А ваш так называемый свободный род занятий… он не позволит, не даст Марине всего того, чего она заслуживает. Знаю я этих писателей. Простите меня, у вас хоть есть квартира?