Виктор Пелевин - Тайные виды на гору Фудзи [litres]

– Я еще веток принесу, – сказала она умоляюще. – Минутку.

Набрав еще одну охапку веток, она опомнилась.

Дело было не в том, что она наконец поняла, как странно себя ведет. Нет, она это, конечно, поняла – но понимание сделалось возможным только после того, как ее отпустила какая-то сила.

Эта сила имела такую природу, что думать про нее, пока она действовала, было невозможно. Тане просто в голову не приходило, что она суетится и бегает под внешним воздействием. Она уверена была, что все делает сама.

Таня бросила ветки на землю и вернулась к костру.

– Как ты это сделала?

– Что? – спросила Кларисса и опять запрокинула голову.

– Не надо больше, – попросила Таня. – Мне страшно.

Кларисса засмеялась.

– Что это было? – спросила Таня.

– Я показала тебе свою внутреннюю мангу , – ответила Кларисса. – А потом набросила на тебя пиздокрюк. Чтобы ты знала, как это переживается изнутри.

– А что это за внутренняя манга?

– Это техника использования крюка, которой я хотела тебя научить. Она особенно полезна, когда женщине немного за сорок. Но если ты передумала…

Кларисса засмеялась. Таня даже разозлилась.

– Ты… Ты… Так нечестно.

– Ты спросила, что тебе это даст, – сказала Кларисса. – Вот это.

– Так нехорошо. Ты пользуешься… Ты используешь…

Таня замолчала. Она не могла найти нужных слов.

– Верно, – вздохнула Кларисса. – Нехорошо и нечестно. Я играю на эксплуатационных скриптах, инсталлированных в тебя патриархией. Это не слишком благородный метод. Но зато действенный. Разве нет?

Таня ничего не сказала. Что тут можно было сказать.

Кларисса даже не спросила, изменилось ее решение или нет. Она просто замурлыкала какую-то песенку.

Через минуту на поляне появилась Жизель. За ней шла невысокая пожилая женщина. Жизель на секунду осветила ее своим фонариком.

Женщина была одета в обычного вида пуховик, но на голове у нее белела странная вязаная шапочка, с которой на лоб спускались бусы на нитках. У нее было морщинистое лицо, похожее на запеченную солнцем картошку. В руке она несла пакет, где что-то слегка позвякивало.

– Это Марья Семеновна, – сказала Жизель. – Наш проводник-куратор по России. А это Таня.

Марья Семеновна поздоровалась с Клариссой, а потом уставилась на Таню.

– Ты сегодня ничего не ела, дочка?

– Нет, – сказала Таня. – Только свежий сок пила. Морковный и яблочный. Три часа назад. Или два.

– Хорошо. Давай тогда сразу начнем, а то времени мало… Ты вон какая большая. Жизель, давай ее свяжем?

– Зачем? – обомлела Таня.

– Чтобы ты не повредила себе чего… Тебя по лесу ловить не шибко хочется.

Она вынула из своего пакета три старых брючных ремня и бросила их на землю рядом с костром.

– Ты в туалет сходила?

– Нет, – сказала Таня.

– Тогда сходи прямо сейчас. Давай-давай, не тормози.

– Вы меня что, резать собираетесь?

– Что-то типа, – не улыбаясь, ответила Марья Семеновна.

Она вела себя сурово и властно, но Жизель из-за ее спины делала круглые глаза и успокаивающе жестикулировала.

Таня повернулась и пошла к краю поляны, борясь с искушением убежать в темноту – ночной лес уже казался ей вполне безопасным местом по сравнению с тем, что на нее надвигалось… Но она переборола себя и твердо решила не перечить, не задавать лишних вопросов и стойко перенести все, что пошлет судьба.

– Снимай куртку и лезь в спальник, – сказала Жизель, когда Таня вернулась к костру. – Ничего не бойся. Я все время буду рядом и не позволю, чтобы с тобой случилось что-то дурное.

Таня поступила как было велено.

Марья Семеновна полезла в свой пакет. В руке у нее появилась не особо чистая пластиковая бутылка из-под софт-дринка. В другой – небольшой стеклянный стаканчик с золотой каемкой. И мятая бутылка, и особенно этот стаканчик наводили на мысли о бомжатнике. В бутылке плескалась какая-то непрозрачная мутная жидкость самого мерзкого вида.

Марья Семеновна налила жидкости в стаканчик и протянула его Тане.

– Пей, – сказала она.

Таня поглядела на прыгающий возле ее лица золотой ободок.

Стаканчик был бомжеватый, да.

Но это была необычная бомжеватость. Странные золотые узоры на стекле и сама форма этого сосуда указывали на дурной вкус и бедность. Но на такую бедность и такой дурной вкус, какие встречаются где-то в бассейне Амазонки.

Таня перевела глаза на пластиковую бутылку в руке Марьи Семеновны. Грязная и мятая, да. С надписью «Inca-cola» в желтом квадратике.

Таня никогда в жизни не видела такого софт-дринка.

– Марья Семеновна очень занятой человек, – сказала Жизель, заметив, что Таня колеблется. – Прилетела специально ради тебя, а завтра вечером опять улетает в Лиму. Пожалуйста, не задерживай ее.

– Что это за питье? – спросила Таня.

– Нельзя задавать такой вопрос, – сказала Жизель. – Произносить имя духа следует в нужный момент. Оставь это проводнику. Доверься нам, сестричка. Все будет хорошо.

Таня взяла стаканчик, зажмурилась и выпила все, что в нем было.

У жидкости был противный горький вкус, словно у крепкого кофе, в котором размочили несколько окурков. Таня выдохнула и отдала стаканчик. Жизель сразу застегнула на ней спальник и спеленала ее ремнями. Теперь Таня уже не могла вылезти из мешка сама.

– Как куколка, – сказала она.

– Ничего не бойся, – повторила Жизель.

Кларисса свернула снятую Таней куртку в рулон и подложила ей под голову вместо подушки. Таня с удивлением отметила, что ей очень комфортно на этой холодной ночной поляне – почти как в собственной кровати.

– Сейчас тебе захочется спать, – сказала Марья Семеновна. – Посмотри вот сюда… Жизель, посвети-ка фонариком.

В ее руке появилась фотография. Таня различила каменную фигурку толстой женщины с отвислыми грудями, сидящую на прямоугольном каменном троне. Она чуть не задохнулась от узнавания.

– Ты ее видела? – спросила Марья Семеновна.

– Не просто видела, – ответила Таня. – Я сама ею была.

– Тогда и она должна тебя увидеть и узнать… Ну что, подруга – вперед. Как говорится, сломай хуй …

Таня напряглась от таких слов, особенно в устах пожилой женщины – но тут же сообразила, что это, видимо, что-то вроде «ни пуха, ни пера» в новом для нее культурном контексте. Это даже казалось своего рода боевым напутствием – хотя Жизель, например, могла на такое и обидеться.

Впрочем, нет. Жизель все понимала.

Над Таней наклонилось большое, красивое и странно подрагивающее по краям лицо Клариссы.

Кларисса начала говорить. Таня внимательно слушала и кивала. Потом Кларисса щелкнула пальцами перед ее лицом и сказала:

– Теперь все это забудь. Уже забыла? Умница… Ты будешь вспоминать мои инструкции постепенно, по мере необходимости. Это освободит тебя от забот, страхов и, самое главное – ожиданий… Все будет хорошо, подруга. Ничего не бойся – это просто сон. Но от того, что тебе приснится, будет зависеть многое, когда ты проснешься. Так что спи очень внимательно.