Николай Коняев - Пригород

Центробежные силы выбрасывали к заводской стене и людей, и не прижившееся в основных цехах железо. Разборчиво выбирал завод нужное для себя оборудование, а ненужное, куда бы ни завезли его, сбрасывал назад к заводской стене, возле которой и сидели сейчас пригревшиеся на солнце хлопцы.

«Как уж только его не перекидывали! — думал Сват, разглядывая груду металлолома. — И тарой это было, и вместо груза приспосабливали, а все равно лежит теперь у стены как полный хлам, пока на свалку не свезут… И люди, похоже, так… А которые грузчики, так те особенно. И там человек поробит, и этам, а незаметно все ближе сюда, на заводскую окраину, перемешивается. Да… Здесь и доржавливает…»

Сват вздохнул, прислушиваясь к разговору сбытовского грузчика Антона. Присев на корточки, с усмешкой разглядывал он хлопцев.

— Значит, ро́бите все? — спросил Антон. — За себя, как говорится, и за того начальника? Ну-ну! На дураках и земля держится.

И подмигнул Термометру, который как-то особенно сочувственно слушал его.

— А гремите-то! Гремите-то! — Антон покачал головой. — Не, хлопцы… Это не дело. Я вот, например, не люблю, когда в ночную смену гремят. Так что вам не мешало бы понятие иметь, что некоторые люди ночью отдыхают…

Бригадир Максимович молча слушал Антона и только мелко-намелко ломал попавшийся в руки прутик.

— Ты этого… — Антон снисходительно усмехнулся. — Ты давай, Максимович, заяву рисуй. У нас место есть. Я похлопочу, и будешь как белый человек жить.

И он покровительственно похлопал бригадира по плечу.

— Я не коза, чтобы с места на место прыгать! — хмуро отозвался тот, отстраняясь от Антоновой руки.

— Во, дурья голова, а?! — Антон оглянулся, ища поддержки. — Я ему светлую жизнь гарантирую, а он упрямится.

— Я не коза! — оборвал его Максимович.

Бригадир, действительно, заупрямился, обидевшись, и это сообразил даже Антон.

— Ну и кидай свой силумин! — обозлился он. — Ты хоть норму на вагон знаешь? Два с половиной часа. А вам два вагона подали — и вы их за три часа выкидали! Думаешь, платить тебе больше станут за старание?

— Ничего я не думаю… — пробормотал бригадир. — Только они ж на простое, вагоны-то…

— Ну ты, как дите, Максимович! Колышет тебя простой? С начальников за простои процент режут, они пускай и переживают, ка́к эти вагоны вовремя разгрузить… Тоже мне… Силуминщик!

Максимович отбросил изломанный прутик.

— Силуминщик или нет, а робить все равно надо… — сказал он. — Это ты, как Термометр наш, с места на место скачешь… А которы постоянно, тем надо мантулить.

— Да я-то при чем?! — взвился Термометр. — Чего ты, Максимович, ко мне цепляешься?

— А ты не оправдывайся, не оправдывайся, парень! — покровительственно остановил его Антон. — Прыгаешь и правильно делаешь. Так и надо. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.

— Вот ты и ищешь! — глаза Максимовича сделались колючими, а на лбу зашевелились морщинки. Бригадир думал, как ему «уесть» румянощекого Антона.

— Он, хлопцы, — Максимович повернулся к Свату и заранее, как бы предвкушая что-то смешное, хохотнул. — Он, когда присягу давал, дак ведь не знал даже, где и склад находится! Честное слово, хлопцы, не знал. У меня, как пройти, спрашивал…

— Когда это я спрашивал? — вытаращил глаза Антон.

— Во! — бригадир снова хохотнул. — Не помнит! Ха-ха… Ведь не помнит, а? Не помнит, как спрашивал!

— Ну и что? Что из того, если и спрашивал? С чего это я, если на автозаводе робил до этого, ваш завод должен знать? Эка невидаль, человек не знает, где склады тут находятся…

— Во! — торжествующе сказал бригадир. — Что я говорил? Вспомнил ведь, что спрашивал… — Улыбка пропала с его лица, и глаза стали колючими. — А теперь вспомни, что я тебе сказал тогда… Я тебе сказал: вон туда, парень, на сбыт вали!

Последние слова были сказаны с такой нескрываемой угрозой, что Антон на всякий случай вскочил.

— Да ты что?! Псих совсем, да?!

— Вали-вали, парень! — лениво проговорил Андрей Угаров. — Человеческим ведь языком объяснили тебе, чтобы катился отсюда, пока целый…

— Дурные! — выкрикнул Антон, пятясь. — Совсем на силумине своем рехнулись, да?

— Ах, так ты еще здесь?! — сказал Андрей, но бригадир схватил его за руку, удерживая рядом с собой на теплых от солнца досках.

— Ненавижу! — мотнул головою Андрей. — Ненавижу этих, которые тайком живут. Самые гады и есть… И главное, тут на складах их — куда ни плюнь.

— Жизнь, видно, так устроена… — вздохнул Сват. — Мы тут робим по складам да вагонам, вот и видим только, что у нас на краю делается. А на окраине разве будет чего хорошее? Сюда со всего завода железо негожее выбрасывают, ну и люди тут тоже, которые поломаннее, поплоше…

Никто не ответил ему. Только сейчас, в этой наступившей после разговора тягости, почувствовали хлопцы, как вымотались они на вагонах. Тонны переброшенного за день силумина серыми пятнами проступали на лицах. Сгорбились спины. Ссутулились плечи.

Было тихо…

Дневная смена подходила к концу, и шум в цехах постепенно стихал. Но солнце, хотя оно и склонилось к заводской стене, светило по-прежнему ярко, лучи его плескались в лужицах, полыхали в окнах цехов, искорками вспыхивали на полиэтилене гэдээровских машин.

— Гро́ши пойдем получать? — тихо спросил Сорокин.

— Да, надо идти… — бригадир тяжело поднялся. — И может…

Он оглянулся на мусорные ворота. За ними, прихотливо извиваясь по заводскому полю, бежала в сторону Дражненского магазина до боли знакомая тропинка.

Все дружно вздохнули и поскорее зашагали к рамке.

Термометр не пошел с хлопцами. Свою зарплату он получил еще в обеденный перерыв, а смотреть, как получают деньги другие? Нет… Уж лучше посидеть, подумать, тем более что разговоры Антона о вакансии на сбыте окончательно растревожили бедного парня.

«Живут же люди…» — завистливо подумал он и вдруг сообразил, что коли бригадир отказался переходить, то перейти на сбыт может он, Термометр! Мысль эта ярким лучом озарила темные закоулки Термометровской души. Ну конечно же! Как же он сразу не сообразил? Ведь там, на сбыте, он будет белым человеком, а что увидишь здесь, кроме бесконечного мантулинья? Нет! Срочно нужно переходить!

Технику перехода Термометр знал в совершенстве…

Он подождал, пока скроются за градирней хлопцы, а потом встал и направился к мусорным воротам. Юрко прошмыгнул за нагруженным стружкой самосвалом, у водителя которого придирчиво проверял документы Лапицкий, и вот знакомая тропинка вывела его прямо к крылечку дражненского магазина.

Термометр долго стоял перед прилавком, разглядывая наклейки на бутылках, потом внимательно прочитал написанное химическим карандашом объявление: «Бутылки с-под домашнего вина не принимаем».