Элизабет Говард - Застывшее время

– Но она все время следила за Лоренцо. На самом деле его зовут Лоуренс, это тетя Вилли его так называла. Наверное, они с тетей Джессикой так шутят между собой. И как он тебе показался?

– Не представляю, как можно в него влюбиться! – Тут она вспомнила сцену в поезде. – Наверное, люди влюбляются в противоположности. Только он все равно противный: зубы торчат, волосы масляные, и еще след от очков на переносице, когда он их снимает.

– Бабушке он понравился, – заметила Клэри.

– Бабушке нравится говорить о музыке. Ладно, ну а тот, другой?

– Знаменитый Майкл Хадли?

Они добрались до павильона. Полли открыла дверь, и их обдало запахом теплой резины и теннисных туфель. Они поднялись на галерею, где Кристофер поставил для них раскладушки. Приходилось подсвечивать дорогу фонариком – затемнение тут было неважное.

– Ну… – задумалась Полли. – Он какой-то… ни туда ни сюда. Не то чтобы один из них, но и не наш.

– Посередине, как Луиза?

– Не совсем. Ты заметила – Луиза изображала из себя взрослую, а он обращался с ней как с умным ребенком.

– Снисходительно! – фыркнула Клэри. – Вот я бы ни за что не влюбилась в такого!

– Ей стало скучно, когда он рассказывал о войне – и правда увлекся. А после ужина они куда-то ушли.

– Она повела его к Арчи.

– Готова поспорить, это лишь предлог. Наверняка целовались где-нибудь в темном уголке.

– Да ты что!

– Она повела его показать нашу комнату.

– Так она же вроде перед обедом показывала.

– Ну и после обеда тоже. Знаешь, – задумчиво добавила Клэри, – ужасный у нас дом все-таки – негде побыть наедине, когда влюблен.

– Да, это важно.

– Ну еще бы! Наверное, поэтому влюбленные говорят всякие глупости – боятся, что над ними будут смеяться.

– Откуда ты знаешь?

– А ты вспомни Джеральда дю Морье в «Панче»: «Милая!» – «Да, милый?» – «Ничего, милая. Просто «милая», милая!»

– Я думаю, в наше время так не говорят.

– Ну, современный вариант… Слышишь? Это она?

Девочки прислушались, однако Луиза так и не появилась.

– Думаешь, он хочет на ней жениться?

– Ей не разрешат, слишком молода.

– Тогда мы будем подружками невесты.

– Не хочу быть подружкой невесты! – энергично воспротивилась Клэри.

– А я хочу.

– Ну, ты другое дело – ты хорошенькая и все такое. Ты же знаешь, как глупо я выгляжу в приличной одежде. После войны я поеду за границу, потому что я там никогда не была. Арчи сказал, я могу жить у него.

Она резко умолкла, и Полли догадалась, что та думает об отце.

– Клэри, я хочу тебе кое-что сказать… Ты ведь знаешь, вся семья считает его погибшим – и я тоже, если честно. Я только хотела сказать, что восхищаюсь твоей верой. Что бы ни случилось, я всегда буду восхищаться. В жизни не встречала такой преданности!

Воцарилось молчание.

– Откуда ты знаешь, что я думала о нем? – спросила наконец Клэри.

– Наверное, я всегда догадываюсь.

– Это правда. Каждый день думаю, и по вечерам тоже. Только больше ни с кем не разговариваю, потому что у всех закончились воспоминания – даже у Арчи.

– Да…

– Спокойной ночи, Полл. Спасибо за твои слова.

Поздно ночью, когда девочки уже крепко спали, к ним присоединилась Луиза.

– Все равно не понимаю, зачем мы здесь.

– Милая, они нас пригласили.

– И кто же это – они?

– Виола, жена Эдварда. Они нас и раньше приглашали, ты же помнишь.

– Прекрасно помню, однако все равно не понимаю, с чего.

Поморщившись, она сняла тугие клипсы и принялась вынимать шпильки из волос.

– Виола – сестра той самой Джессики, кажется?

– Мерси, милая, ты сама это прекрасно знаешь. Я думал, тебе не помешает немного развеяться. Обед был превосходный, правда?

– Неплохой, – снизошла она. – И мистер… Эдвард – очень милый.

– Мерси! – Он нарочито шутливо взъерошил ее волосы. – Кажется, он тобой очарован. Однако должен предупредить: он влюблен в свою жену!

– Да неужели?

– Вот именно. Так же, как и я влюблен в свою. – Он произнес эту фразу максимально убедительно, и ее темные глаза смягчились. – В постель! – воскликнул он со всем пылом, какой только смог изобразить.

– Знаешь, – начала она, – а вот я бы в жизни не посмотрела на другого мужчину – я не такая!

– Конечно, знаю! – Все это он уже слышал тысячу раз. Главное – уложить ее в постель прежде, чем она начнет сравнивать их характеры – не в его пользу. – Иди скорее, я заждался!

– Ты бы не приехал сюда, если бы у вас было что-то серьезное?

– Милая, я понятия не имею, о ком ты говоришь. К тому же я ведь сказал – ее любит муж. Я не из тех, кто готов на дуэль!

– Ага! Так, значит, обе в твоем списке! Меня не проведешь!

И ее понесло. Двадцать минут спустя он разлюбил Джессику, Вилли и, что хуже всего, ее саму. Понадобилось несколько часов, чтобы излить свою ревность, простить его и затем уговорить заняться любовью. Ему нравилось, когда за ним ухаживали, так что в конце концов он благосклонно принял предложение.

– Он слишком стар для нее.

– Она слишком молода – в принципе.

– Пожалуй, ты права. – Эдвард снял подтяжки и положил на прикроватный столик. Вилли вытащила зубы и теперь чистила их порошком. По молчаливому уговору тот, кто-то занимался зубами, не отвечал на реплики.

– Впрочем, кажется, славный парень, искренне увлечен флотом. Думаю, далеко пойдет. Рассказывал мне, что его собираются назначить командиром канонерки, очень радовался по этому поводу. Совсем не похож на «художественную натуру».

– В любом случае Луизе пора прекратить заниматься ерундой безо всякого опыта и приступить к нормальной работе. Поговорил бы ты с ней?

– Да ведь у нее еще полно времени! Сейчас не призывают девушек, пока им не исполнится двадцать.

– Да, не призывают, но она могла бы и добровольцем пойти. Пусть хотя бы курсы машинописи закончит – так будет легче найти хорошую работу. У нее же никаких навыков, ни малейших!

Это прозвучало столь ядовито, что он невольно бросил взгляд на ее отражение в зеркале: шелковая сорочка облегала плоскую, обвисшую грудь. С такого расстояния, без макияжа, с низкими бровями и коротко постриженными волосами, она походила на угрюмого мальчика. Где-то в глубине души шевельнулась неприятная мысль: а ведь она не любит Луизу! Однако он тут же отогнал ее. Глупости, она просто устала! Все устали – слишком много работы, волнений и тревог, а развлечений никаких. Интересно, заметит ли она, если он не предложит заняться любовью – совсем не было настроения.

– Я ужасно вымотался, – сказал он, – давай поговорим об этом завтра.

Она уже надевала пижаму – с недавних пор в холодное время года предпочитала их сорочкам. Он встал и подошел к раковине, чтобы не видеть ее голой.