Николь Уильямс - Взлёт

Вдруг я поймала себя на мысли, что на дворе полночь, а я стою посреди подъездной дорожки и пытаюсь решить, как следует относиться к Сойеру Даймонду. Мысленно дав себе смачный подзатыльник, я развернулась и вошла в дом.

В гостиной горела лампа. Я это заметила, только открыв дверь, и вздрогнула. Конечно, это была мама, сидела за ноутбуком. Плечи у нее поднялись, когда я закрыла за собой дверь дома.

– Привет, мам. – Чем быстрее начну, тем быстрее закончу.

Обернувшись, мама сняла очки и поглядела на меня так пристально, словно мы не виделись несколько лет и она пытается припомнить, как должна выглядеть семнадцатилетняя Люси.

– Парень, который тебя привез, ведь не тот, кто увозил? – В ее голосе не слышалось ни холода, ни злости – маме просто было интересно.

Я кивнула, снимая туфли и пиная их в сторону.

– И почему же так получилось?..

На это мне нечего было сказать. Ни ей, ни себе. Но мама ждала ответа.

– Я и сама толком не знаю, – пробормотала я и пошла к лестнице. Ничего мне так не хотелось, как надеть пижаму и проспать всю оставшуюся ночь.

Мама закусила губу, на лице ее застыло выражение «мы обсуждаем важную тему».

– Он сделал тебе больно? – наконец выпалила она, кажется, не так напуганная моим возможным ответом, как самим вопросом.

Нелегко на такое ответить. Но тут я, по крайней мере, точно знала, что мама имеет в виду.

– Нет, конечно.

– Люси. – Она поднялась из-за стола.

– Мам. Я знаю, что у меня большие проблемы, – сказала я, положив ладонь на перила лестницы. – Знаю, что за то, что врала тебе и сбежала сегодня из дому, я под домашним арестом, пока мне не исполнится восемнадцать. Но сейчас я просто хочу лечь спать и забыть все, что сегодня произошло. Можно?

В третий раз за день я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Это уже совершенно невыносимо.

– Конечно. – Мама снова села в кресло. – Но я повторю то, что уже сказала. Ты можешь поговорить со мной, если хочешь.

– Да, хорошо. Спасибо, – отозвалась я, шаркая по ступенькам.

Если б только можно было вернуть те дни, когда я могла постучаться к брату в дверь, и он бы открыл и подставил плечо для рыданий, дал мудрый совет. Сейчас я бы не отказалась ни от того, ни от другого.

– И еще, Люси, – услышала я. – Ты под домашним арестом, верно, но только до конца недели.

Впервые за долгое-долгое время у меня возникло ощущение, что мы с мамой нормально поговорили.

Ступить в коридоры Сауспойнта в понедельник утром – одна эта мысль наводила жуть. Откуда мне знать, какие слухи родились за выходные, какие сплетни подтвердились и какая репутация теперь меня ждет. В воскресенье удавалось об этом не думать – не вспоминать субботний вечер, не пускать в голову мысли о том, что может случиться в понедельник, – потому что весь день я провела в танцклассе. От рассвета до заката, настоящий танцевальный марафон. В который раз танцы стали надежным укрытием от бурь и штормов, бушующих в моей жизни. Но сейчас, утром понедельника, танцкласс ничем не мог мне помочь.

Наверное, поэтому, припарковавшись, я долго сидела в «мазде». Пришлось солгать самой себе – типа нет, я не прячусь, а просто хочу дослушать любимый диск, – но тот факт, что на глаза я нацепила темные зеркальные очки и вжалась в сиденье, однозначно свидетельствовал: да, я все-таки прячусь.

Вот-вот должен был прозвенеть звонок, судя по тому, что парковка почти забита, а учеников практически не видно, но я никак не могла заставить себя выбраться из безопасной машины. Я целый день готовилась к этому моменту – как после случившегося в субботу появлюсь перед всеми с гордо задранной головой, – но подготовка не сработала. Трудно обрести уверенность, когда тебя, фигурально выражаясь, выбросил на обочину всем известный плохой парень.

Снова прикидывая в голове плюсы и минусы домашнего обучения, я завела машину, решив на сегодня взять больничный. В конце концов, еще никогда мне не было так плохо.

Поглядывая в зеркало заднего вида, я тронула «мазду» задним ходом, вдруг осознав, что надеюсь попасться на глаза тому, кого мне видеть не стоит. Тому, кто, скорее всего, мерит сейчас шагами тюремную камеру. Боковым зрением я уловила какое-то движение, а в следующую секунду услышала стук в окно. Сойер Даймонд с букетом цветов в руках улыбался мне, словно это было совершенно обычное утро понедельника.

– Куда это ты собралась?

Я опустила стекло.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Причина? – поинтересовался он, протягивая мне букет прямо в окно. Цветы, обернутые в упаковочную бумагу и перевязанные красивой лентой, явно были куплены в дорогом цветочном салоне. Букет был прекрасен, но я колебалась, не уверенная, готова ли принимать от Сойера цветы.

– Планирую поставить себе высокую цель и бросить школу посреди семестра. – Я поглядела на здание Сауспойнт-Хай. – Слышала, тут неподалеку есть отличная школа красоты.

Сойер хмыкнул, облокотившись на дверь «мазды».

– Ну да, есть. Но это вариант для тех девушек, кто залетел или не способен разобраться, где у учебника алгебры перед, а где зад.

– Вот и прекрасно, то, что нужно. – Вцепившись в руль, я прикинулась, что не вижу девчонок, пробежавших мимо и явно шептавшихся обо мне. Задача не из легких, учитывая, что на меня покосились не меньше четырех раз, прежде чем исчезнуть из виду.

– Пойдем уже. – Сойер вдруг всем корпусом влез в салон и вытащил из зажигания ключи. – Пора на урок.

– Отдай! – крикнула я, пытаясь отобрать ключи.

– Получишь обратно после шестого урока, – спокойно заявил он, убирая связку в карман. Глаза его блестели удовольствием – то ли оттого, что я могу (а я таки могу!) полезть за ключами к нему карман, то ли оттого, что он этак изящно взял меня в заложники на весь день.

– Сойер, – зарычала я, прикидывая, сколько времени убью на то, чтобы добраться до дому пешком. – Мне только этого сейчас и не хватало для полного счастья.

– А по-моему, как раз этого и не хватало. – Он открыл мне дверь. – Я слишком много раз видел, как жизнь девушки летит ко всем чертям благодаря одному законопослушному ублюдку.

Я сердито покосилась на Сойера, и, хотя мои глаза закрывали солнечные очки, он сбавил темп и примирительно поднял руку:

– Не хочу увидеть такое еще раз.

– На меня все будут пялиться, будут мыть мне кости и шептаться обо мне. Мне нужна ясная голова и здравый ум, чтобы справиться с насмешками, а я сейчас не в том состоянии.

Сойер схватил меня за руку и сжал мою ладонь.

– Не будут, – пообещал он. – Я не дам им этого сделать.

– Ты не дашь им этого сделать? – переспросила я, разглядывая свою ладонь в его руке. Полная противоположность тому, как держал меня за руку Джуд. – А ты что, крестный отец мафии Сауспойнта?