Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

Итак, двадцать пар глаз разбирали нового «классного» на атомы. Шишкин вновь и вновь мучительно ощущал прилив крови к щекам, но старался держаться непринуждённо, зачитывая вслух имена подопечных и отыскивая их владельцев в стайке класса. И справа, и слева его тоже вовсю сверлили взгляды – восьмиклассников и совсем уж взрослых девиц и парней – десятиклассников. Среди них тоже просматривался явный дефицит «мужескага» пола. Ничего удивительного в этом не было. Вымучив восьмилетнее образование, сельские пацаны стремились получить специальность – поступить в ПТУ, в техникум. Как уже позже понял Шишкин-младший, в девятый класс парни фактически сели вынужденно – не сумев поступить в желанный техникум. Стать пэтэушником проблема не стояла, а вот в лесотехническом, горном или железнодорожном «технаре» на вступительных экзаменах приходилось попотеть. И не всегда количество пота переходило в качественный итог.

После переклички Баррикадьевна устроила представление в двух частях. Часть первую – в буквальном смысле слова. Оба чмаровских новосёла-педагога были представлены действующему учительскому коллективу, а коллектив, соответственно, им. К своему стыду, Шишкин-младший мало кого из коллег запомнил с первого раза по имени-отчеству-фамилии, хотя и усердно чиркал их ФИО на листке. Нет, конечно, в связи со вчерашними трагическими событиями на пришкольном огороде «прибалтийский» облик биологички Веры Петровны в душу запал крепко. Как и давешний испуг «Дюймовочки» при виде Шишкина с колуном. Оказалось, что эту пигалицу зовут Клавочкой, фамилия её Сумкина, к начальным классам она отношения не имеет, а является школьной старшей пионервожатой и ко всему прочему – секретарём чмаровской комсомольской организации. Александр заметил, что Клавочка по-прежнему бросает на него испуганные взгляды и – совершенно противоположные – на армавирского коллегу, который тут же приосанился. Птичье в его облике, конечно, никуда не делось, но прорезалось нечто от вполне боевого петушка.

Улыбчивая бурятская парочка. Доржиевы. Ирина, вроде бы Цыдыповна, и Сергей, вроде бы Балданович, годков тридцати оба, оказались соответственно учителями физики и математики (она) и физкультуры и начальной военной подготовки (он). Насчет преподавания им НВП физрук, как понял Александр, узнал от Баррикадьевны только что и совершенно этому не обрадовался.

Шишкин тут же вспомнил щебет соседки Татьяны и сообразил, в чём скорбь коллеги: если прежний военрук замёрз в Новый год, стало быть, занятия по НВП в нынешнем десятом классе полгода не проводились, и всё это надо будет навёрстывать, а проще говоря, обучать выпускников заново. С другой стороны, а почему бы не заниматься сразу с обоими классами – десятым и девятым?

В результате этих своих никчёмных умствований Александр прослушал, что преподаёт суровая сухопарая дама лет сорока пяти, с заметной проседью в тёмных волосах, которую зовут Элеонорой Никифоровной. Разве что по паре пожеланий, адресованных ей завучем, Шишкин сделал осторожный вывод о принадлежности кого-то из близких родственников этой суровой Элеоноры к солдатам правопорядка – то ли супруга, то ли брата, то ли дядьки. Впоследствии выяснилось, что первое: муженёк – местный участковый, а она, как Доржиева, физичка-математичка.

Довольно привлекательная шатенка, ровесница Элеоноры, Лидия Михайловна Антонова, учитель английского языка, была подчеркнуто представлена Шишкину и Ашуркову в более весомой ипостаси – как супруга председателя сельсовета, что позволило ей Баррикадьевну перебить и рассыпаться восторженной похвалой в адрес Шишкина-младшего – за доставку из города в целости и полнокомплектности лингафонного кабинета, и Ашуркова – за самоотверженно-ударный монтаж столь ценного в учебном процессе оборудования в течение одного дня.

Завуч ещё кого-то представила, но Шишкин как их звать-величать и вовсе не запомнил, кроме замдиректора по воспитательной работе и одновременно учительницу по рисованию и черчению, поразительно похожую сразу и на артистку Зою Фёдорову из «Свадьбы в Малиновке» и на жизнерадостного Пятачка из мультиков про Винни Пуха. Так на листочке и вывел: Валентина Семёновна Пляскина – «Весёлый Поросёнок». И тут же придуманное прозвище густо заштриховал, чтобы никто случайно не увидел.

– С учителями начальных классов познакомитесь в процессе работы, – завершила Баррикадьевна представление педколлектива, милостиво разрешила учителям удалиться, но новичков притормозила.

– Теперь попрошу вас, Сергей Александрович и Александр Сергеевич, представить для утверждения ваши план-конспекты уроков на предстоящую неделю.

Ашурков захлопал глазами и ушами, а Шишкин сказал: «Щас!» – и, пока Баррикадьевна разъясняла трудовику его учительскую нерадивость, сбегал домой и припёр завучу стопу общих тетрадей. Заодно переобул убийственные туфли на не беспокоящие пятки кроссовки. Трудовику тут же было «поставлено на вид», а конспекты Александра завуч испещрила замечаниями, типа: «Чересчур лаконично!», «Увлекаетесь схематичной подачей материала!» и т. д. Но с удовольствием – это было видно невооружённым глазом! – ставила свои решительные росчерки-автографы под услужливо выведенным в начале каждого план-конспекта, в правом верхнем углу тетрадного листа: «Утверждаю».

На том представление в двух частях и завершилось…

– «Вставай, проклятьем заклеймённый!» – кощунственно пропел Александр и нехотя вылез из-под одеяла. Свежо в просторных апартаментах, свежо! Но печку топить – ни времени, ни желания. Перебился кружкой обжигающего кофе с молоком и со вздохом принялся облачаться на церемонию начала учебного года.

«Интересно, есть ли отличия в этом плане между городом и деревней?» – подумалось вяло и уже совершенно неволнительно.

Лично выглаженная, после глажки штор, маман Шишкиной и аккуратно развешенная ею же на плечиках белоснежная сорочка теперь торжественно контрастировала с красиво повязанным галстуком в косую красно-синюю полосочку. Под пятку в модные штиблеты пришлось натолкать пук ваты – волдырь на пятке склонял к ненормативной лексике. Серый костюм праздновал свой третий выход на люди. Так для вещей и их хозяина Александра Сергеевича Шишкина началось утро первого сентября.

Площадка перед школьным крыльцом бурлила ребячьим гомоном и ярким разноцветьем осенних цветов. Гладиолусы, гладиолусы, гладиолусы… «Куда же потом девается всё это великолепие?» – ещё со времён собственного первоклашества этот вопрос всегда мучил Шишкина-младшего первого сентября. Хоть три скромных астрочки-сентябринки, но без букета для учителя – никак! «Интересно, волочили школяры и их родители цветочные охапки во времена проклятого самодержавия? И кто это придумал?». Так и не удалось пытливому Шишкину-младшему выяснить это за прожитые годы. Хотя… Да он и не пытался. Вопрос – чисто риторический. Возникал по случаю начала учебного года, чтобы угаснуть до следующего первого сентября. Женская часть любого педколлектива, конечно, до последнего будет предпринимать самоотверженные усилия по продлению жизни букетов, заполняя ими все вазы, банки и спортивные кубки, имеющиеся в школе. Самые эффектные букеты, понятно, разойдутся по учительским домам, но остальное будет медленно умирать в школьных стенах. В очередной раз врагом номер один во время этой бесполезной цветочной реанимации будет объявлен школьный физрук. Его обязательно застигнут на месте преступления: когда он попытается освободить от увядшего букета самый дорогой для спортивной славы школы кубок.