Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– Как вы можете! Как вы можете?! – с ужасом воскликнет заместитель директора школы по воспитательной работе, или старшая пионервожатая, или, на худой конец, юная учительница биологии.

– Да вы пой-ми-те-е! Кубок от воды окисляется! – зло огрызнется схваченный с поличным физрук.

И получит в ответ, в лучшем случае, мегатонну женского презрения, а при самых неблагоприятных обстоятельствах – прямую оценку своих интеллектуальных и педагогических способностей. Типа безусловного обладания всего одной извилиной, которая и то располагается вдоль спины. И только школьная уборщица, а по-нынешнему техничка тетя Глаша, Маша, Нюра, Шура, Поля или Оля (нужное подчеркнуть) выразит негромкую солидарность с бедным физруком.

– Поразвели мусору-то!..

Но мы отвлеклись.

«Учиться, учиться и учиться! В.И. Ленин» – пламенел внушительный кумачовый прямоугольник над «парадным» входом в школу. Из хрипящего и булькающего динамика, дрожащего под напором облезлого усилителя КИНАП, далеко окрест, даже порой заглушая ребячий гвалт, неслось жизнеутверждающее:

Шишкин-младший неудачно поставил ногу, и волдырь на пятке ощутимо напомнил о себе. Вот вчера же вполне терпимо было? Ох, чего уж гадать… Пара-тройка деньков – и всё заживет, как на собаке!.. Шишкин-младший сделал ещё одну попытку саморелаксануться, но настроение не улучшилось. А по идее-то, душа должна сегодня петь. «Сестрёнка Наташка…» Тьфу, ты! Разливающийся уже в четвёртый раз над головами собравшихся, над улицами, полями и долами свеженький школьный шлягер уже явно проник в подсознание. «Почему об этой первоклашке знает вся наша страна? – угрюмо размышлял Шишкин, пробираясь к остальному педагогическому коллективу, столпившемуся у подножия школьного крыльца. – Может быть, она на самом деле верит, что дедушка Ленин провозгласил с броневика, или капитанского мостика «Авроры», или ещё с какого-нибудь героического места тройное заклинание «Учиться!»? Впрочем, все великие лозунги и изречения могут получить настоящую путёвку в жизнь только с героического места. Самого великого трибуна или исторического деятеля заставь прокричать своё крылатое архисерьёзное изречение из сортира – народы умрут со смеха».

Но первоклашку Наташку, хмыкнул Шишкин, обманули дважды, как и миллионы других советских школяров всех поколений. Кто из них знает, что дедушка Ленин вообще такого не говорил? Написал он в своей статейке «Лучше меньше, да лучше» в далеком двадцать третьем году условия обновления бюрократического аппарата, а другой дедушка подумал-подумал да и переиначил по-своему. И винить его в этом нельзя, потому как он всё строго и в точности с названием статьи дедушки Ленина сделал: меньше и лучше. Что меньше – очевидно, а лучше… Российского бюрократа никто и ничем не проймёт. И Пётр Великий пытался, и его венценосные последователи, и Гоголь с Салтыковым-Щедриным хлестали, и дедушка Ленин расстрелом грозил, а дедушка Сталин просто расстреливал… Но что-то так и не заладилось. И оказалось, что лучше плюнуть на бюрократа с чиновником, – пусть себе размножаются с кроличьей скоростью, – а обратить бессмертное заклинание на подрастающие поколения. В конце концов, учение развивает у человека все способности. Даже глупость, как подметил незабвенный Антон Палыч.

Шишкин-младший задрал голову и придирчиво оглядел кумачовый транспарант. Надпись была выполнена качественно. Интересно, у кого в школе такой оформительский талант?

Об этом бывший «вечный» редактор стенгазеты студентов-филологов подумал и с облегчением, и с ревностью. Наличие в школе незаурядного шрифтовика, конечно, радовало. О том, что школьная жизнь немыслима без стенной печати, – в этом никого убеждать не требуется. А следовательно, для него, Шишкина-младшего, постоянно присутствует опасность оказаться в эпицентре опостылевшего занятия: вымучивания изозадора и сюсюканий на полуватманском просторе. Значит, что? Законспироваться напрочь со всем своим стенгазетным опытом – вот что… Иначе сядут и поедут!

– Дорогие дети, уважаемые родители! – грянул над ухом звенящий праздничной медью на зависть солидному духовому оркестру голос. – В очередной раз перед вами раскрылись врата знаний!..

«Ада, дорогая Валентина Ивановна, ада! – мысленно поправил директрису Шишкин-младший. – Очередной круг, как сказал бы бессмертный Данте…»

Вот ведь эта такая дурацкая черта в характере Саши Шишкина: комментировать выступающих. Иногда, на потеху компании, он это проделывал вслух. Негромко, для узкого круга приятелей по студенческой скамье, сидя на последнем ярусе аудитории во время очередной лекционной нудистики.

– …чтобы из вас, дорогие ребята, выросли достойные граждане нашей Родины, сознательные строители мечты всего прогрессивного человечества – коммунистического завтра!..

Голос директорши мужал и крепчал. Шишкин-младший тем временем, стараясь не слишком вертеть головой, изучал лица коллег и прочих сельчан. А где, кстати, «поставленный на вид» Баррикадьевной наш армавирский друг?

Шишкину-младшему внезапно захотелось проверить своё вчерашнее наблюдение. Ага, вон он. Самозабвенно внимает пламенной речи директрисы. Мо-ло-дец! Так держать!.. «Долой этот злой сарказм! – приказал себе Александр. – Обратитесь к собственному облику и моральным качествам, товарищ! Снобизм урбаниста-потребителя, которым вы пропитаны, никогда не позволит вам стать полноценным строителем мечты всего прогрессивного человечества… Гусь аграрию не товарищ… И всё-таки… Показалось вчера или нет?» Шишкин-младший вытянул шею и ухмыльнулся. Так и есть! Вечно взволнованная Клавочка, конечно, рядом. С армавирским товарищем. Что и требовалось доказать! Ай да Дюймовочка!

– …мы убеждены, что наши дорогие выпускники со всей ответственностью совершат свой последний путь по школьной тропинке и с чистой совестью, основательным багажом знаний, полученным в средней школе, выйдут на большую дорогу взрослой жизни…

«Круто!» – восхитился Шишкин. Волдырь на пятке не наглел, что наконец-то позволило полностью погрузиться в атмосферу праздника. – «Круто! Итак, десятый в полном составе отправился в последний путь. На большую дорогу! Кто они? Мёртвые с косами или романтики с большой дороги? Что-то тут директриса не додумала… И те и другие имеют, вообще-то, мало отношения к строителям коммунизма… Однако не кажется ли вам, дорогой Александр Сергеевич, что ваше препарирование директорской напутственной речи начинает попахивать форменным издевательством над заслуженным педагогом, да и вообще откровенно воняет антисоветчиной? Стыдитесь, молодой человек! Если тебе комсомолец имя – имя крепи делами своими! Не так ли, милейший?..»