Петра Дурст-Беннинг - Американская леди

– Жар в послеродовой период? Но это может быть смертельно опасно, разве нет? – Каждое слово отдавалось болью в сердце Ванды. Сколько раз после посещений больницы для бедняков в Нью-Йорке мать рассказывала ей о женщинах, которые рожали детей в ужасных санитарных условиях и вскоре умирали от родовой горячки!

У Ванды по спине побежали мурашки.

– Мне нужно непременно увидеть ее, хоть ненадолго!

Холодные пальцы Патриции легли на руку Ванды.

– Поверьте мне, для Марии делается все, что необходимо. Сейчас мы не должны ее волновать излишними визитами. Врач прописал покой, иначе…

Ванда убрала руку. Она редко чувствовала такое неприятное прикосновение. Иначе что ?

Графиня молча встала. Все ее поведение говорило о том, что она хочет закончить разговор. Ни слова о том, когда Ванде прийти в следующий раз. И никакого приглашения пожить в палаццо, пока Мария не поправится.

Что же теперь? Ванда сама себе показалась актрисой в плохой пьесе. Абсурдность ситуации пугала ее: она приехала из Германии и теперь не может пробиться дальше этой ужасно декорированной комнаты для посетителей. Теперь свекровь Марии норовила отделаться от нее с помощью нелепых отговорок. Франко уехал по срочным делам, больше графиня ничего не сказала об отсутствии сына.

Что-то тут не так. Что-то тут совершенно не сходится.

Ванда обстоятельно рылась в кармане в поисках платка, чтобы потянуть время, и при этом наблюдала сквозь прикрытые веки за свекровью Марии, которая уже стояла у двери. Прямая спина, устремленный в никуда взгляд и притворная улыбка графини напомнили Ванде ее мать. Она всегда вела себя так, если нужно было общаться с людьми по-деловому и не проявлять лишних эмоций. Это маска, за которой можно спрятать все.

«Но что прячет графиня?» – спрашивала себя Ванда, промокая носовым платком несуществующие капли пота. Она лихорадочно пыталась привести в порядок мысли и не дать себя еще больше запугать женщине с холодными глазами.

Что-то не так с ребенком? Одна мысль об этом была столь чудовищна, что Ванда ее тут же отбросила. Или дела у Марии хуже, чем о них говорит графиня? Если это правда, то не будет ли лучше навестить Марию как можно скорее?

В этот момент Ванда больше всего хотела, чтобы рядом была Йоханна. Или мать.

Но она была одна, и Мария в ней нуждалась. Причем срочно.

Наконец девушка поднялась, прошла к двери и встала напротив Патриции, глядя глаза в глаза. Как же строго она смотрела!

Ванда хорошо могла представить, как большинство просителей от такого взгляда Патриции втягивали голову в плечи и, сгорбившись, уходили ни с чем. Но только не Ванда Майлз! Кто пережил переговоры с закупщиками из Зонненберга, тот не должен бояться какой-то графини! В ее голосе не было ни тени неуверенности, когда она произнесла:

– Я хочу, чтобы меня отвели к Марии немедленно. Если нет, тогда…

Девушка рассчитывала, что намека на угрозу окажется достаточно. Ведь в противном случае Ванда даже не представляла, чем может пригрозить.

Гул пламени стал сильнее. Сейчас у нее выйдет получить нужную температуру, чтобы выдуть шар. Большой шар. Переливчатый шар. С перламутровым блеском, как мыльные пузыри. Как мыльные пузыри, которые отец когда-то вместе с ней …

– Тетя Мария, ты не спишь?

Мария простонала.

Только не трясите! Иначе мыльный пузырь лопнет .

– Тетя Мария, ты меня слышишь? Я… подожду, пока ты выспишься.

– Пуфф! Пуфф! Пуфф! – лопнули пузыри один за другим .

– Ванда?

Руки Марии дрожали, когда она попыталась приподняться. Комната была затемнена, и Мария моргала.

– Это действительно ты?

– Да, это я, – ответила девушка.

Голос такой необычайно нежный … как у ангела … а не как у Ванды, такой живой и горячей …

Мария судорожно пыталась понять, действительно перед ее кроватью Ванда или это все галлюцинации, как и многое другое в ее голове. Но вот же она! Ее рука такая мягкая и теплая. Это точно должна быть Ванда.

– Ты… приехала. Такая долгая дорога. Как ты смогла…

Мария не знала, о чем спросить в первую очередь, и заплакала. «Как ты сюда попала? Все ли у тебя хорошо? Как дела у Йоханны?» – столько всего вертелось в голове. Целый клубок важных и неважных нитей, которые она не могла распутать.

– Мне нужно кое-что сказать тебе… – начала она тихо. – Я…

– Тс-с-с, тише. Мы поговорим позже. У нас еще много времени, – шепнула Ванда.

Она обняла Марию и стала укачивать, как ребенка. Марии казалось, что эти нежные объятия врежутся в память навсегда. Она была очень счастлива, но все же заплакала еще сильнее. Вскоре плечо Ванды сделалось мокрым от слез.

– Вот видите, она уже волнуется! – зашипела Патриция из-за двери.

– Это слезы радости! – ответила Ванда.

Потом она разняла руки, осторожно и уверенно прижав Марию обратно к подушкам.

– Тебе нужно отдохнуть, так говорит твоя свекровь. Мне нельзя тебя переутомлять, иначе она меня вышвырнет! – Девушка подмигнула по-заговорщически.

Патриция тут же подступила ближе. Хотя она и не понимала немецкого, но точно разобрала, что Ванда говорит Марии о ней.

« Ванда здесь – это подарок небес. Господи, спасибо! Мне нужно использовать это время, головокружение может вернуться в любой момент. Столько голосов в голове, которые …»

Мария смахнула слезы.

– Я… со мной все хорошо. Я просто немного ослабела.

Она попробовала улыбнуться. Хорошо, когда голова легкая. Ее вдруг наполнила надежда, что скоро все снова будет в порядке.

– Ты видела мою дочку? Сильвию? Ну, разве она не чудесна?

– И такая сильная! Кормилица говорит, что она большая, прямо как мальчик. Неудивительно, что роды отняли у тебя много сил.

« Позаботься о том, чтобы Патриция оставила нас наедине, – мысленно умоляла Ванду Мария. – Мне так много нужно тебе сказать. Но я не могу, когда меня сверлят эти строгие глаза ».

– Сильвия де Лукка – какое красивое имя! Погоди, вот увидишь вещи, которые передала Йоханна со мной для ребенка! – слишком весело рассмеялась Ванда. – Там есть платьица и на тот случай, если бы родилась девочка. И штанишки, если бы родился мальчик…

« Не де Лукка, а Штайнманн! » – все кричало внутри Марии. Как же объяснить Ванде, пока Патриция в комнате? Она закрыла глаза. Нужно немного отдохнуть, а потом…

« Нет, не де Лукка. Ни за что. Сильвия Штайнманн – так будут звать девочку ».

Когда Мария проснулась, Ванда все еще сидела у ее кровати. У нее на руках лежала Сильвия. Это было так прекрасно, что Мария снова расплакалась.

– Ну разве она не похожа на Штайнманн? – прошептала она сквозь слезы. – У нее такие же светлые волосы, как у моей матери. И как у тебя в детстве…