Патрик Гейл - Заметки с выставки

Джоэни изнасиловали, сказал он. В ту ночь, когда они с мамой нашли Винни с рисунками, и мама умчала ее в безопасное место, целая компания мальчиков неоднократно изнасиловала Джоэни.

— Кто-нибудь видел? — спросила она негромко, чувствуя, как под ее пропотевшим больничным стулом разверзается пропасть.

— Да этого и не нужно было, — сказал он. — Один из мальчиков принес ее домой, и сказал, что нашел ее лежащей пьяной на скамейке на улице. Но по ее состоянию было ясно, что что-то случилось. Она истекала кровью и…

Он прервался, превозмогая и слабость и эмоции. Она дала ему глотнуть воды из поильника, надеясь, что сейчас он замолчит.

— Я сказал ей отправляться в ванну, — продолжил он, — и привести себя в порядок. И лечь спать. Когда твоя мама вернулась, она вошла к ней и Джоэни рассказала ей и… И твоя мама сказала ей не быть такой гадкой. Она сказала, что она развратная, что эти мальчики из хороших семей, таких семей, она бы гордилась тем, что они пришли к нам в дом. Наш говенный маленький домишко в Этобико.

Он снова глотнул воды и посмотрел на Винни так, как если бы его уже лапали другие грешные души.

— Тссс, — сказала она. — Вот сейчас помолчи. Все это уже неважно.

Но ему нужно было говорить.

— Твоя мать сказала мне то же самое, и я сделал то же, что и всегда — сказал да дорогая и покорился. На следующий день, пока мы были в церкви, Джоэни вскрыла себе вены. К ланчу она уже была в Кларке. А потом она…

Винни, как могла, успокоила его, но ей пришлось прервать свое дежурство, чтобы зайти в бар отеля совсем рядом с его больницей, потому что его мерзкое, подлое откровение заставило ее признать то, что она всегда знала: что ее внутренний взрослый в течение многих лет рассказывал ее внутреннему ребенку.

Той ночью он потерял сознание, на следующей неделе она предложила отключить аппаратуру, и он умер. Но когда она вернулась из бара, лихорадочно жуя мятную жвачку, оказалось, что он приберег для нее еще одну историю…

— Твоя мать, — все повторял он.

— Да? — подсказывала она снова и снова.

Обменявшись этими короткими фразами примерно раз восемь, она уже подумала было, что это и все, он, возможно, пытается сказать, что мать у нее была хорошей, или что он всегда ее любил, или что она ждет его по ту сторону, но тут он закашлялся, а потом начал предложение по-другому.

— Есть кое-что, чего я никогда не мог простить ей.

— Да, папа?

— У нее был еще один ребенок.

— Неужели?

— У Джоэни был близнец. Бывает. Этот близнец умер во время родов. Запутался в пуповине Джоэни. Сейчас такое бы не случилось. А Джоэни была прелестным ребенком. Очаровательной малышкой. Само совершенство. И твоя мать сказала ей. Когда ей было где-то пять или шесть, могло ведь такое быть? Могло ведь?

— Может быть, папа. Что она ей сказала?

— Она немножко плохо себя вела, и твоя мать сказала ей, что не тот ребенок умер. Это было от лукавого.

От лукавого. Слова, так редко слетавшие с его губ. Слова, которые даже в церкви произносились только однажды за время службы, во время чтения Отче наш. Они гудели в комнате между ними, как мясная муха.

Там Винни их и оставила. Она не могла нести такие истории Джошу, чтобы увидеть его доброе лицо сморщившимся в попытке понять. И теперь, двадцать лет спустя, эта муха вылетела снова, и снова беспокоила ее. Их брак с Джошем не был благословлен детьми. Они пытались. Они прошли тесты. Они обсудили и отвергли усыновление. По крайней мере, она обсуждала, а он отверг. Он был «тронутый» в желании иметь собственных детей и не повелся на эту идею; а его мнение она должна была уважать.

Были и преимущества. Она сохранила фигуру. Он сохранил волосы.

Им ни разу не пришлось обойтись без интересного взрослого отпуска, и у нее была, если уж на то пошло, привилегия строить собственную карьеру и отдавать три часа в неделю волонтерству в Кларке, помогая обезумевшим родственникам справляться со своими чувствами, когда их любимые вливались в колеблющиеся ряды душевнобольных.

У сестер Джоша было по три ребенка на каждую, но мужья увезли их в Лос- Анджелес и Чикаго соответственно, так что они никогда не были близки. Момент, когда она на самом деле затосковала по материнству, конечно, случился во время шунтирования Джоша и последующей неудачи. Когда рядом не оказалось никого, кто поддержал бы или приласкал ее.

Удивительным образом ее ребенком стал маленький бизнес, а сотрудники — семьей. «Простые подарки» продавали деревянную мебель, товары для дома и небольшой ассортимент одежды и постельного белья, а производили все это общины амишей или шейкеров. Компания, размещенная в древнем складе в Кэббиджтауне, старом ирландском районе, с того времени, как она с единственным помощником впервые открыла ее, выросла вдвое и теперь имела отдел заказов по интернету, что значительно увеличило товарооборот и благосостояние резко улучшилось. Миллионершей она не стала, но то, что началось как авантюра, которой Джош ее побаловал, стало порукой ее благополучия. Уже давно достигнув пенсионного возраста, она передала руководство бизнесом младшему партнеру Пити, милому человеку, который пришел к ней работать первым ассистентом по продажам сразу после школы. Но она сохранила стол в офисе и приходила почти каждый день, потому что сидеть дома одной было скучно и одиноко. Что-то в том рвении, с которым Пити выпроводил ее в это приключение, подсказало ей, что пришло время дать всем послабление и попытаться быть вдовой повеселее. Ездить в круизы и тому подобное.

Она села. Она не могла уснуть со всеми этими криками чаек за окном, и дремать она не собиралась.

Она потянулась к телефону и своей записной книжке, глубоко вздохнула и позвонила ему.

— Алло?

Голос оказался не таким уж старым.

— Энтони? Это Винни МакАртур.

— Что?

— Здравствуйте!

— Извините. Дайте-ка я увеличу громкость на этой штуке.

Раздался тяжелый глухой звук, как будто он уронил трубку на стол, и он вновь ответил.

— Кто говорит?

— Это Винни МакАртур, Энтони. С LongLost.com. Сестра Джоэни? Сестра Рейчел, если вам так удобнее.

— Да. О да. Здравствуйте. Как вы?

— Волнуюсь. Устала.

— Ах вот как. Извините, если создалось впечатление, что я несколько отвлечен. У меня сейчас полон дом народа. Мой сын Хедли до сих пор здесь, и моя дочь Морвенна, она не совсем…

— Ох. Энтони, вы должны мне сказать, если сейчас не подходящее время для визита.

— Ну почему же? Где вы?

— В отеле Квинс, — сказала она ему. — По моей карте как раз за углом от вас.

— Квинс. Понятно. Я думал, вы звоните из Торонто. Приходите. Конечно же, вы просто должны появиться.

— Что? Сейчас?

— Почему нет? Просто… Подождите секунду.

Она снова услышала звук удара. Очевидно, что его телефон не был беспроводным. Затем послышался звук закрываемой двери. Он снова взял трубку.