Владимир Алексеев - Пьяное лето [сборник]
- Название:Пьяное лето [сборник]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Издательство К.Тублина («Лимбус Пресс»)
- Год:2018
- Город:СПб.
- ISBN:978-5-8370-0867-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Алексеев - Пьяное лето [сборник] краткое содержание
Пьяное лето [сборник] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Так ли это? Не знаю. Но ради любви не стоит прыгать и в раскаленный ковш. Надо найти другую, а если надо, и третью, четвертую любовь. В одной (вечной) любви человек часто концентрирует, не замечая того, свой эгоизм. Хотя она и бывает необыкновенно прекрасной, когда обоюдна, без лжи, и на всю жизнь. Такую любовь надо возвышать, ставить ее на пьедестал. Впрочем, в искусстве таких примеров много.
И опять было кружение по городу, и опять, в который раз, заглядывал в парадные и подъезды, ища что-то, к чему-то стремясь, как будто что-то потерял… И опять была осень, тот солнечный счастливый сентябрь, который будет и тогда, когда меня не будет…
Внешний и внутренний (эстетический и этический) человек в своих крайностях склонен к безумию. Только характерные особенности болезненности разные. В первом случае: страх и слабоумие. Во втором: шутовство и резонерство с приливами эйфории или депрессии. Излишняя страсть к красоте или морали приводит к безумию. А может быть, генетически заложенное в организме безумие приводит к этим двум крайностям: красоте и этике. В первом случае – слишком погружая в жизнь, а во втором – слишком отрывая от жизни.
Чувствую, что с некоторых пор во мне поселился дракон. И чувствую, что он меня скоро погубит. И погубит тогда, когда окончательно явит во мне раздражение, окончательно разорвет мою душу, оставив мое тело бездыханным, предварительно наслав на меня какую-нибудь болезнь, какую-нибудь страшную напасть. Этот дракон сомнения и несовершенства. Все, что мной соделано, кажется мне таким несовершенным. Как избавиться от того, что внутренний Сальери убивает меня, делает меня несчастливым? Только счастливый человек для меня совершенен. Червь познания оставил его, и он поет, как дышит, он дышит, как поет. Я же в титаническом положении, а титаны не находят свободы и бессмертия. Они, как и люди, страдательны и смертны.
Русофобство даже среди талантливых режиссеров, артистов и, соответственно, писателей выражается часто непониманием лучших черт русской души (черного в России было всегда предостаточно, но черное легче всегда замечает черный человек и, разумеется, дурной, пусть даже и талантливый).
Поясняю. Известный актер Ролан Быков, играя в фильме «Андрей Рублев» Тарковского скомороха (неизвестно, чья идея показать подобным образом скомороха, актера или режиссера), создал его неприкрыто вульгарным и даже охульным, так что стыдно было на эти актерские кривляния смотреть. То есть создал то, что в жизни бывает. Скоморохи и в самом деле рассчитывают на низкий вкус (тому примером клоуны в цирке), в искусстве кино это не должно быть безобразным, вызывать отвращение, не должно носить определенной специальной заведомо направленности, что в достославные времена называли очернительством.
В году 1959-м я три месяца жил в своей родной деревне Внуково под Торжком и присутствовал при подобном «скоморошеском» кривлянии под Рождество в деревенском клубе. Две женщины (лет сорока пяти, замужние) нарядились в мужское тряпье и, разрисовавшись румянами и черным карандашом, танцуя в паре, кривлялись настолько вульгарно и несмешно, что стыдно было на них смотреть, тем более, что все в них знали жен и матерей, их выросшие дети танцевали тут же.
Муж одной находился в зале (деревенский клуб) и внимательно смотрел, как они кривляются. И после пристального наблюдения он вдруг бросился на свою жену и с матом и руганью выгнал ее из клуба на улицу.
У простого мужика хватило ума и вкуса, чтобы понять всю безвкусицу подобного скоморошества. Он, очевидно, понимал, что если ты кривляешься, то это кривляние должно быть забавным, но не безобразным. Этого понимания ныне не хватает многим нашим «киношникам и шоуменам», артистам и борзописцам. Самораздевание и вульгарное показывание «обнаженки», игра, что называется, на безобразном толстом теле, сцены откровенного хамства, грубости, пьянства, имитация полового акта есть основа эстетики разного рода низкопробных искусстводелателей и русофобов (русский народ, мол, дурак) от кино, театра и литературы, для которых применение мата, уголовного жаргона есть не дополнение к некоторой окраске жизненного содержания, как у Солженицына в «Одном дне Ивана Денисовича», а самоцель. Таков Виктор Ерофеев, этот буржуазный баловень «грязного» города Москвы (чем и отличается от своего талантливого однофамильца). «Русская красавица» – есть показатель всего вышесказанного. Чернуха – какими бы прекрасными одеждами литературного стиля она не прикрывалась, – все равно есть чернуха.
Лермонтов, при всей бесконечной мрачности и юношеской болезненности души, а также разочарованности (больше модной, литературной: Байрон, Мюссе и т. д.) вложил в душу своему главному герою то, что я называю «талантливой гадиной».
С безумной улыбкой и с каким-то мазохистическим наслаждением смеяться над попавшей тебе во власть жертвой (сначала влюбить в себя, а потом унизить и презреть), понимая, что никогда, никогда не воплотятся твои мечты о прекрасной на земле жизни и о прекрасной женщине. Да, тут еще неприкрытая юношеская поза шекспировского героя, тут еще Офелия, тут еще «три месяца несносившая сапог» королева, тут еще картинно ходящий по сцене принц датский, и еще ты, Меркуцио, неоцененный любовью ребенок, стареющий двойник Яго и Отелло… О, стоит молодому неудовлетворенному честолюбием и красотой юноше презреть этот мир и живущих на нем людских особей… Вот только зачем же презирать детскую невинность наивных душ?..
Русский писатель девятнадцатого и начала двадцатого века часто был несчастлив в любви к женщине. Вот откуда этот леденящий душу трагизм (Блок, Бунин). Да и у Пушкина и Лермонтова – было «не слаще». Уже тогда можно было услышать треск империи. Ибо, когда женщины изменяют своим мужьям или любимым, перестают отличать внутренние достоинства от внешнего блеска, империи разваливаются, рушатся на куски – слышен плач попавших под эти их обломки народов.
Девяностые годы
Восхождение в горы
Собрался я как-то в юности своей с друзьями-приятелями в горы. Горы – что? Горы есть большие, есть малые и крутые, есть просто пологие… А эти так себе, ни то ни се: и пологие, и крутые… Такие горы, какие на нашем самом южном Юге бывают… Сначала зеленые подножья, потом черные или серые (каменистые), и только потом уже снега, и то не на всех и не всегда, а так – по зиме там, по осени или по весне… Ну и, разумеется, – распадки и трещины, и скалы, величественные такие скалы… И стоят, и смотрят, и смотрят в полуденное небо… А над ними орел. Полуденное небо, горы и орел… Ибо какие же горы без полуденного неба и орла… или, скажем, какие же горы без дымки?..
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: