Василий Аксёнов - Золотой век [сборник]

– Играть, Захар, пойдём? – говорит Настя. – Или купаться?

– Мы пойдём, – говорит Рыжий. – А тебе-то чё.

– И я пойду, – говорит Настя. – У меня десять копеек есть, – хлопает себя ладонью по груди. – Новые.

Пореформенные.

– Попей чаю, – предлагает ей Марфа Измайловна. – Может, молока тебе налить?

– Я досыта воды в Куртюмке напилась, – отказывается Настя. – Где гуси плавают, в запруде.

– Настя, – обращается к ней Иван Захарович.

Оборачивается та к нему.

– Какая погода завтра будет?

– Будет, – отвечает Настя.

– Ну дак, – говорит Иван Захарович. Раскурил трубку. В яму, в которой свинья лежала, стал смотреть.

– Душа чё-то не на месте, – говорит Марфа Измайловна.

– Когда она у тебя была на месте? – не отрываясь взглядом от ямы-лежанки, говорит сквозь трубку Иван Захарович. – Всё и ноет.

– Пойдём, – говорит Вовка, подмигивая Олегу. – В уборную сходим.

– Пойдём, – говорит Олег.

Встали. Пошли.

– Спасибо, баба.

– Спасибо, бабушка Марфа.

– На здоровье, милые. Направились куда-то?

– В уборную.

– Руки потом помойте, – говорит Марфа Измайловна. – С мылом.

– Помоем.

Пошли.

Не тут-то было – Настя увязалась.

Рванули Вовка и Олег. Через огородник с мелочью, в большой огород, в котором растёт зацветающая уже картошка. Перемахнули через изгородь. Побежали на Сушихин угор. На поляну навзничь упали. Дух переводят. Настя тут же, повалилась рядом. На живот. Сучит ногами.

На небо белых облаков уже нагнало, пока редких, – неслышно наползли. Одно облако похоже на собаку.

– Я его в прошлом годе уже видел, – говорит Рыжий. – Оно уже тут было.

– Было, – соглашается Олег. – Я его тоже видел.

– И я видела, – не глядя на небо, говорит Настя.

Хоть облако уже и перестало походить на собаку, просто на облако теперь походит – не важно.

– Чёрный, может, к Вовке Балахнину сходим, – предлагает Рыжий.

– Он с Юркой и Любкой нянчится, – говорит Олег.

Брат и сестра у друга их Вовки Балахнина в один день родились, в апреле, когда Гагарин летал в космос.

– Порванную камуру надо раздобыть, – говорит Вовка, сомкнув под головой в замок руки и глядя на коршунов. – Рогатки сделать. От полуторки – тугая – не растянешь.

– Надо, – говорит Олег.

– Не надо, – говорит Настя.

– Никто тебе и не предлагает, – говорит Рыжий.

– Из рогатки глаз можно корове выбить, – говорит Настя. – И всем.

– Умолкни, – говорит Рыжий. И говорит: – В школу скоро. Неохота.

– Ещё не скоро, – говорит Чёрный. – А мне охота.

– Я тоже в школу пойду, с тобой, Захар, – говорит Настя. – А с тобой, – говорит Олегу, – не пойду.

– И не ходи, – говорит Олег.

– Кто тебя туда пустит! – говорит Рыжий. – Ты же старая.

– Не старая.

– Старуха. Да ишшо какая!

Повернула Настя голову, плюнула в Рыжего. Рыжий повернул голову, плюнул в Настю.

– Хорошо, что у нас советская власть, – говорит Вовка.

– Хорошо, – говорит Олег.

– Хорошо, – говорит Настя.

– И на Кубе тоже, – говорит Рыжий.

– Там Фидель Кастро, – говорит Олег.

Настя отмолчалась. Радио она не слушает, газет не читает.

– Во Франции бы ишшо Советскую власть установили, – говорит Вовка.

– И у немцев, – говорит Олег.

– У американцев вряд ли, – говорит Вовка. И говорит: – На деревню, чё ли, сходим?

– Пойдём, – говорит Олег.

– Пойдём, – говорит Настя.

Поднялись с поляны, пошли. Запел Рыжий. Олег и Настя подхватили:

На деревне никого. Все на Кеми или Бобровке – купаются. Направились к Кеми.

Народу на песке – ступить негде. Мальчишки – на глубине, с доски в реку ныряют. Девчонки ниже чуть, в приплёске плещутся, с раздутыми, как шары, наволочками от подушек там плавают – чтобы не утонуть.

На мели-то. Раз девчонки.

Вовка и Олег разделись до трусов, ринулись с разбегу в омут. Настя, не раздеваясь, кинулась за ними.

Накупались. На берег выбрались. К костру пробились – греются. Настя – то передом к костру, то спиной к нему повернётся – платье сушит. Шкет какой-то мимо пробегал – дёрнул Настю за косу. Помчалась та за ним. Долго отсутствовала. Появилась. Как раз в тот момент, когда Вовка и Рыжий собрались от неё смыться.

– Пора мне, – Настя вдруг говорит. – Дыщиха пойдёт на кладбище.

– Понесут, а не пойдёт, – говорит Рыжий.

– Передать с ней кое-что надо, – не слушает Рыжего Настя.

– С кем? С Дышшыхой? Она же мёртвая, – говорит Рыжий. – Ты совсем, ли чё ли, глупая?

– Ты, Захар, глупый, – говорит Настя. Плюнула в Рыжего.

Рыжий ей тем же ответил.

– Скажу отцу твоёму, дяде Ване, пожалуюсь, что плюёшься.

– А тебе можно? И дядя Ваня мне не дядя Ваня, а дедушка Иван.

– И тётушке пожалуюсь, – говорит Настя.

– Да хоть зажалуйся, – говорит Вовка. – Напугала.

Настя унеслась, размахивая косой -шелепугой, швыряясь из-под тапочек песком.

Вовка и Олег вместе с другими друзьями и товарищами, собравшимися тут со всей Ялани, со всех её краёв, улиц, заулков и забегаловок, ещё раз искупались. Поиграли после на песке в футбол. Чуть не подрались с линьковскими. Городской и Линьков края – против Лугового. Помирились.

Ещё раз искупались. В глазах уж от купания рябит.

Пошли на деревню.

По пути, на Половинке, забравшись в заросли конёвника и пучки, покурили сигареты «Звёздочка». Рыжему хоть бы что, Олег – до тошноты.

Кино в клубе. Детский сеанс. В шесть часов начало. «Александр Невский». Видели. Но идти надо. Бесплатно – проберутся, путь знают.

После кино, подразнив невестами и женихами взрослых парней и девиц, собравшихся возле клуба, в ожидании взрослого сеанса и танцев, и получив от них тумаков, в прятки поиграли. В лапту. В пятнашки-догоняжки. Опять чуть не подрались. Нос кому-то и разбили. Мелочь.

Кого-то откуда-то домой покричали – протяжно, зычно.

И им, Олегу и Вовке, пора домой направляться.

Кому куда, а им в одну сторону. Дома их рядом.

Пошли.

Бредут едва-едва – ноги их не несут, уставшие.

– Хорошая у меня баушка, – говорит Рыжий.

– А дедушка? – спрашивает Олег.

– Он вредный, – говорит Рыжий. – Так-то ничё. Когда спит зубами к стенке. Зубов у него, правда, нет.

У Олега ни бабушки, ни дедушки нет. В Игарке, в ссылке, умерли.

Дымокуры там и там – от комаров. Ялань в дымке – как в тумане. В низинах – и туман. Редкий. На лавочках и на завалинках возле палисадников сидят разноцветные старухи и одноцветные старики. Ведут беседы. Бесконечные. Провожают мальчишек пытливым взглядом – знают их, глаза они им намозолили.

Проходят мальчишки мимо них – здороваются.

Возле дома Чеславлевых остановились. Договариваются о планах на завтра. День будет долгий.